Змеиное варенье

— Не просто фамилияр, а послушный помощник. Вы не будете лезть, куда не просят, нарываться и ввязываться в авантюры, никакого самоуправства, полное послушание… И не хамить!

— Согласна. Обещаю. Не хамить, слушаться вас и вашего профессора. Что еще?

— Все, — несколько растерялся я, приготовившись к долгим уговорам и торгам, для чего даже заготовил целый список доводов. — Вы свободны от данного мне слова.

Сказал и тут же пожалел. Потому что Лидия моментально прижалась ко мне всем телом и прошептала, уткнувшись носом мне в шею и обжигая дыханием:

— Господин инквизитор, вы же понимаете, что сегодня ночью от вашей девственности не останется даже воспоминаний?

— Ну что вы за человек! — я тщетно пытался отцепить ее от себя, с ужасом ощущая ее жадные губы на своей коже. И хотя остальным пассажирам до нас, похоже, не было никакого дела, я все-таки развернул Лидию, загораживая собой, чтобы ее выходка не привлекла внимание. — Прекратите. Завтра утром я передам вам материалы по делу, ознакомьтесь… Да вы с ума сошли?!?

Когда она попыталась расстегнуть на мне рубашку, я не выдержал и перехватил ее за волосы, отчего сложная пышная прическа рассыпалась у меня в руках.

— Вы что творите? Совсем голову потеряли?

Лидия мне пьяно ухмыльнулась, и на секунду у меня закралось подозрение, что я не доглядел, и она успела напиться, хотя это было никак невозможно.

— Да-да, потеряла, и вы тоже потеряете, и не только голову, господин… Кысенька, и никакие замки на дверях вас не спасут. Они мне не помеха, сами знаете, — в ее громадных серых глазах уже клубилось похотливое безумие, и я содрогнулся.

— Поговорим завтра, когда остынете! — я вырвался из ее объятий и поспешил оставить кают-компанию, понимая, что не учел, какой Лидия может быть невыносимо навязчивой.

— Бегите, бегите… — неслось мне в спину. — Все равно не сбежите…

Я сидел и тщательно вымарывал из документов все фамилии и любое упоминание, которое могло навести на личность убитых. Хотя я не сомневался, что оформлю Лидию в качестве фамилиара, но дело было очень и очень серьезным и не терпящим огласки, чтобы позволить ей сунуть в него нос. А с другой стороны, чем-то ее в столице все равно надо занять, чтобы у нее даже времени не осталось на Серого Ангела. Вот пусть и займется последней жертвой, Мариной Остронег. Тем более, что ее смерть уже не удалось скрыть, слухи поползли по столице, один другого страшнее. Семья девушки, хоть и была богатой, но в последней войне в Асаде лишилась титула и расположения князя. Марина умерла страшнее всех. Последний ребенок Горика Остронега, в прошлом воеводы, а теперь богатого судовладельца, она сошла с ума стремительно и бесповоротно. Девушка стала есть. Много есть. Это случилось на похоронах предыдущей жертвы, Драгана Мирчева, где Марина пыталась сожрать все, что было на столе, накрытом на сто с лишним персон. Свидетелями жуткого зрелища, когда она давилась целым свиным окороком, а потом ее желудок попросту лопнул, стали безутешные хозяева, знатные гости и любопытные слуги. И опять в материалах были странные свидетельства, что она словно развалилась на куски, хотя при вскрытии… Меня затошнило, и я оторвался от бумаг, сообразив, что уже за полночь. Торопливо вскочил и проверил замок на двери, а потом еще на всякий случай подпер дверь, подтащив к ней тяжелое кресло. Глупо, конечно, я и так справлюсь с Лидией, если она действительно решит вломиться ко мне, но лучше подстраховаться. И только сложив бумаги обратно в шкатулку, я забеспокоился, почему безумица до сих пор не попыталась осуществить угрозу… Это было странно, ведь ее жадный взгляд явно свидетельствовал, что она ни перед чем не остановится… Демон! Я отогнал неправедные мысли и лег спать.

Но не уснул. Ко мне в дверь заколотили. Неужели она? Но Лидия бы не стала стучать… Я отодвинул кресло и открыл дверь. На пороге стояла Тень.

— Господин инквизитор, пожалуйста, помогите! Моя хозяйка… она… я пропустила… — женщина была в отчаянии, на ее лице виднелись свежие царапины, а левый глаз заплыл. — Я с ней не справлюсь. Помогите…

— Что случилось? — я торопливо накинул мантию и выскочил в коридор за служанкой. — Почему она опять вас ударила?..

— У нее приступ начался, а я пропустила… — всхлипнула Тень и стукнула себя по лбу. — Старая дура! Я ходила проведать Йорана, а когда вернулась, то уже поздно, госпожа не в себе, как зверь бешеный металась…

Я тяжело сглотнул, ощущая противную слабость. Приступ… Это из-за меня… Она слишком перевозбудилась, я же видел признаки! Надо было иначе договариваться, а не давать ей свободу от слова… Словно зверь, посаженный на тонкий поводок обещания, ее безумие бесновалось и шипело, но не оборачивалось против хозяйки, а я взял и спустил его!.. Идиот!

Тень боязливо распахнула дверь каюты и прошептала:

— Ее надо связать, иначе она себя покалечит… Если вы ее придержите, я накину веревку, узлы мне Антон показал…

Я кивнул и ступил внутрь. В каюте царил полный разгром. Лидия в одной тонкой рубашке сидела на полу и остервенело драла в клочья подушку. Перья взметнулись в воздух от сквозняка из открытой двери, и Лидия зарычала, пытаясь поймать их. А потом подняла голову, мгновение помедлила и бросилась на меня, удивительно проворно передвигаясь на карачках, словно дикое животное.

— Тень, закройте дверь! — успел выкрикнуть я, увернувшись от таранящего удара головой в живот. Я поймал ее за волосы, но она впилась зубами мне в руку, царапаясь и пинаясь. Не обращая внимания на страшную боль, я попытался заломить ей руку, но она вывернулась и опрокинула меня на пол. Я смог закрыть лицо руками, но жгучие царапины прочертили мне шею и грудь, а от ликующего визга заложило уши. Если бы не Тень, которая набросилась на Лидию сверху, я бы лишился глаз. Вдвоем у нас получилось. Я навалился и прижал Лидию к полу, а служанка успела накинуть скользящую петлю на руки и плотно спеленать безумицу. Самое страшное в этой короткой и яростной схватке было то, что я боялся. Боялся причинить Лидии вред и покалечить, предпочитая самому подставиться под удар.

Мы свалили ее на кровать, связанную, но все равно дико извивающуюся, плюющуюся, визжащую и шипящую одновременно. Из разбитой брови текла кровь и заливала мне лицо. Я наспех вытер ее и сказал Тени:

— Нельзя, чтобы ее услышали или увидели в таком состоянии… Надо кляп и…

Служанка покачала головой, у нее трусились руки от пережитого, но она почему-то вытащила бумагу и карандаш.

— Здесь плотные двери и толстые перегородки между каютами. Вы же в соседней каюте ничего не слышали?

— Нет, но… Но что вы собрались делать? Рисовать?

Женщина виновато кивнула.

— Хозяйке важны эти рисунки, потому что она не помнит, что делала и говорила во время приступа. Если я не нарисую, мне попадет. Вы не последите за ней, пока я рисую?

Лидия ухитрилась, извиваясь, словно змея, свеситься с края кровати, я подвинул ее на место и замер на своем скорбном посту. Абсурдность ситуации поражала. Тень сидела в кресле с отрешенным и немного безумным видом и рисовала, Лидия хрипела, изгибалась, корчилась судорогами, исходила пеной, грязно ругалась, выкрикивала отдельную бессмыслицу, потом разражалась бессвязными речами, в которые я поначалу пытался вслушаться, но быстро оставил попытки, потому что из-за них не доглядел ее. Лидия сверзилась с кровати и начала биться головой о пол. Пока я водружал ее на место, она стукнула меня головой по подбородку так, что во рту стало солено от крови. К тому же, тонкая ткань ее рубашки порвалась в вырезе, бесстыдно обнажив грудь, и мне пришлось запахивать ее и срочно искать одеяло. Оно было разорвано пополам, но я укутал Лидию тем, что есть, избегая смотреть на нее лишний раз. Потом я снял с себя мантию, накинул на нее и связал рукава, смиряя остатки движения. И в конце концов, уже без сил, я прислонился к стене и сполз на пол. "Господи Единый, спаси и сохрани ее. Даруй ей прощение и облегчение страданий, очисти ее разум от скверны безумия. Молю о милосердии для этой заблудшей души, не оставляй ее одну в темноте небытия…"