Змеиное варенье

— Неправильно, — заметил я, кивая на рисунок. — Если паруса полны ветра, то море не может быть спокойным. А кто капитан? Анжи? У него светлые волосы?

— Уходи! — вдруг разозлилась Юля. — Я все равно тебе ничего о нем не скажу! Зачем ты мучаешь меня?

— Так ты все-таки помнишь… — протянул я. — Послушай…

— Ничего не хочу слышать! Уходи!

— Он преступник и мерзавец. Тебе кажется, что это не так, потому что ты очарована этим романтичным образом благородного разбойника, но он…

— Замолчи!

— Он вор. Он ограбил в Кльечи несколько богатых домов и взломал церковное хранилище. Он душегуб.

Он убил кардинала Ветре. Перерезал тому глотку. Он насильник. Он пытался обесчестить инквизитора Чорек. Сама спроси у нее, если мне не веришь. Он вымогатель. Он похитил вояжича Арметино и отрезал ему палец. Живому отрезал палец. Ты же видела изуродованное тело. Он украл тебя и потребовал выкуп.

Он держал тебя на судне, подвергая опасности зимних штормов! И после всего…

— Ты просто ревнуешь!

— Что? — оторопел я.

— Правильно госпожа Хризштайн сказала… — всхлипнула Юля. — Ты влюблен в меня, поэтому так ненавидишь его. Уходи. Я ни слова о нем не скажу. Даже если меня будут пытать!

Княжна быстрыми мазками сотворила еще одну фигурку рядом с белобрысым капитаном. Женскую. В легком белом платье. Мне стало так горько, что даже злости уже не хватало. Лидия и здесь успела сплести паутину лжи. А еще я понял, почему безумица так быстро перестала горевать об этом мерзавце.

Он точно жив, и она об этом как-то узнала. Но не от Юли, та сама убивалась по негодяю. Что же связывает Лидию с этим преступником? Неужели она, как и княжна, влюблена в него?..

Я заказал в архивах материалы по заморозке и истории проклятого рода Шестого, также осторожно поинтересовавшись, не запрашивал ли кто-нибудь сведения об ордене духовных спасителей. Слишком хорошо я успел узнать Лидию, чтобы не понимать — она не успокоится. Каково же было мое удивление, когда мне сообщили, что все материалы временно изъяты по просьбе магистра Лоренца для проведения изысканий в Академии. Неужели это профессор Адриани? Только он среди столичных душеведов мог этим заняться. Представить, что безумица каким-то образом заставила магистра добыть архивные материалы для нее, я отказывался.

… Процедура заморозки допускается только с разрешения Верховного Инквизитора или Ордена Пяти согласно п.136а Церковных Уложений…

… В исключительных случаях к ней могут прибегнуть члены ордена духовного спасения…

… Еретик подвергается полной изоляции с последовательным лишением всех чувственных восприятий…

… лишением божественного источника…

… сознание остывает…

… воздействие возможно в краткий период между полным истощением внешних источников за счет внутреннего…

… последующая ломка сознания необратима…

… множественность восприятия… безумие… смерть…

Я заставил себя дочитать до конца и захлопнул фолиант. Долго сидел, уставившись в одну точку. Какие же должны были быть обстоятельства, чтобы так изощренно казнить человека? Чем это оправдать? Надо поднять архивные записи по всем случаям заморозки в последние годы. После Синей войны разрешение на нее мог дать только Орден Пяти, так как должность Верховного Инквизитора была упразднена более ста лет назад, а орден духовных спасителей прекратил свое существование еще раньше… Я содрогнулся. В материалах по духовному спасению не было ни слова о заморозке. В каких таких исключительных случаях это вообще могло понадобиться? Возможно ли, что безумие Лидии есть следствие?.. Нет, нет! Это бред. Но привычка все проверять заставила меня составить запрос и отдать архивариусу.

Я подвинул к себе толстенный том подшитых пожелтевших записей истории всех потомков Шестого.

Здесь было и детальное, на двенадцать листов, родовое древо, с указанием, кто кому и кем приходится, с непонятными пометками на старом языке, и свидетельства очевидцев, и сомнительные легенды с пророчествами, и вполне надежные церковные документы. Я хотел читать, но мне не дали. Рядом взволнованной тенью возникла Нишка.

— Тело нашли!

— Чье? — у меня потемнело в глазах от мысли, что с Лидией…

— Вояжича.

— Какого еще вояжича?

— Того самого… Арметино…

— Подождите, он же и так мертв… В смысле, его могилу осквернили и вытащили тело?

— Нет. Он замерз насмерть на восточной дороге. Его купеческий обоз нашел, утром тело сюда привезли… – Нишка зло выругалась. — А могилу никто не трогал. Кого же в ней похоронили?

На вскрытии были все: советник, кардинал, Нишка, офицер, профессор Адриани. Не было только магистра Лоренца и каноника. Верховный каноник Кирилл скончался, так и не оправившись от удара. А про магистра никто ничего не знал, даже профессор. И точно также он ничего не слышал ни про какие изыскания в Академии. Мне стало дурно от мысли, что могла вытворить Лидия, чтобы заставить плясать уважаемого магистра под свою дудку.

На столах лежало два тела. Одно, изуродованное змеями, с отрезанной головой, распотрошенным брюхом и тронутое разложением. Второе, с посиневшими губами, застывшим выражением ледяного оскала на лице и мертвое не более трех суток. Одинаковые до дрожи, только у второго все пальцы были целы. Был даже тот самый перстень.

— Как это вообще возможно? — посерел лицом советник, закончив сравнивать камни в обоих перстнях.

— Колдовство, — довольно отозвался кардинал. — Мы вновь открываем дознание…

— Какое к демону колдовство! — взорвался Сипицкий. — Хватит уже перетягивать одеяло, монсеньор! Это дело государственной важности, под угрозой княжеская власть!..

— Давайте успокоимся… — попытался вмешаться профессор, но его никто не слушал.

Нишка и опытный в таких делах офицер уже отступили в темноту, и лишь я остался стоять, как дурак, подставляясь под удар.

— А вы что скажете? — в бешенстве напустился на меня советник. — Вы же заявляли, что поймали колдуна!

— Инквизитор Тиффано пока не в вашем подчинении! — запальчиво возразил кардинал. — И отчитываться будет передо мной!

— Замолчите! — в отчаянии выговорил я. — Сколько можно пройти пешком по дороге за… пять дней, зимой, в лютый мороз?

Мой вопрос повис во внезапно образовавшейся тишине. И лишь офицер пришел на помощь.

— Когда я служил на северной границе, то за сутки мы делали переходы по двадцать миль, с короткими привалами на сон. А почему ты спрашиваешь, пуши… Кысей?

— Уверен, вы были в хорошей физической форме. А сколько мог пройти грузный вояжич, без остановок и в легкой одежде?

— Хм… А почему пять дней? Откуда ты взял?

— Орфуа убил свою жену, — я говорил короткими фразами, словно пытаясь придать убедительности той чудовищной лжи, которой сейчас пытался выгородить безумицу, по горло погрязшую во всем этом. – Восемь дней назад. Но детей… змеиное отродье не тронул. Их тел не нашли. А вояжич… второе тело… мертво более трех суток. Если предположить, что он… оно… из того выводка, то…

Нишка громко охнула, а Матий присвистнул.

— А что это делало на дороге? Куда ползло?

От его вопроса я похолодел, вдруг осознав, как Лидия могла заставить магистра изъять материалы…

Мерзкая дрянь…

— В гнездо, — процедил я, пытаясь справиться с тошнотой. — Оно ползло в гнездо. К родителям. Как и остальные. Надо проверить, что с магистром Лоренцом. Куда делся Остронег. Что с послом. Где Лешуа.

Почему ушел в отставку адмирал. И казначей…

Теперь уже шумно втянул воздух советник, а кардинал внезапно хихикнул.

— Что, инквизитор Тиффано, вы уже передумали уходить из сана?

— Нет. Сначала я доведу это дело до конца. И… я сам займусь магистром. А Нишка пусть…

— А как же Ли…

Я сжал плечо девушки и потащил ее за собой, шепнув зло:

— Замолчите!

— Но она же может…

— Заткнитесь! Ни слова о госпоже Хризштайн!

Я не успел. Ворота дома почтенного магистра были распахнуты настежь. Сам Лоренц сидел в гостиной, уставившись в пустоту и ни на что не реагируя. У его ног были рассыпаны пергаментные листы. Архивные материалы. Безжалостно распотрошенные и скомканные. Пятна крови на них. И запах дыма. Я бросился по жутким следам. Подвал. Обезумевшая госпожа Лоренц на полу. Она качала на руках тело сына, пытаясь зажать смертельную рану на его горле. А пламя уже перекинулось на стойку с винными бутылками, лопающимися от жара. Задыхаясь от дыма, я подхватил несчастную женщину под руку и выволок из подвала. Она визжала и рвалась обратно, к сыну, уверяя меня, что он снова оживет, надо только подождать, а потом с кулаками накинулась на мужа за то, что тот не уберег Фабиана. И магистр вдруг очнулся, с ненавистью взглянув на меня, а я мог думать лишь о том, что он сейчас обвинит Лидию…