Страница 2 из 6
Под утро настойчиво начала пробиваться мысль: «А стоит ли терпеть такие лишения из-за чего-то?». Но с рассветом дождь прекратился, а донёсшийся издалека гусиный гогот, как оказалось, на несколько десятилетий уничтожил подобные мысли.
Речка
Зимой, тот самый охотник, что показал дорогу в моховое болото, познакомил меня с деревенским парнем Лёнькой. В наших жилах текла охотничья кровь отцов, и взаимопонимание мы нашли с первых же минут общения. Несколько зимних выходов на зайцев и белок сблизили нас, но как следует мы узнали друг друга именно в моховом болоте.
Прошедшей осенью, ведомый охотничьей страстью, Лёнька был в том самом болоте и обнаружил ещё второе озеро. Но не это главное, а самое чудесное то, что он нашёл речку, текущую прямо среди мха. С озером я уже был знаком, а вот речка рисовалась в моём воображении прямо-таки чудом света.
Не дожидаясь осеннего пролёта, за две недели до открытия охоты на пернатую дичь, мы отправились на моховую речку ловить рыбу. Во время пути по болоту из-под ног то и дело поднимались тетеревиные выводки. Молодые птицы внешне уже не отличались от старок, уверенно взлетали, закладывали виражи, планируя надо мхом. В конце маршрута сосны перешли в берёзовый кочкарник, местность оказалась более открытой, но и здесь, через каждые двести-триста метров, мы прикладывали удочки к плечам целясь, по с треском взлетающим тетеревам и белым куропаткам.
Речка рисовалась в моём воображении полосой, разрезающей торфяной мох, а на самом деле оказалась извивающейся лентой с широкой поймой, поросшей ивняком, тростником, с нагромождением осоковых кочек. Подойти к воде можно было не везде, но и тех участков, где это всё же удавалось, было достаточно, чтобы наловить вначале некрупных плотвичек, а затем, там же, на живца зацепить приличную щуку. Рыба буквально кишела в речке и все поставленные на ночь жерлицы утром оказались размотанными.
Рыбалка получилась интересной, но охота увлекала куда больше, поэтому на открытие сезона мы договорились пострелять тетеревов.
Большие кроншнепы
Болото манило с такой силой, что я решил пожертвовать утиной охотой на водохранилище, где результат в открытие был всегда превосходным. К тому же, обещание, данное другу, нужно было выполнять.
С рассветом многообещающего дня начинаем путь, лесная часть которого за разговорами проходит незаметно. Но вот перед глазами открываются просторы мха, и мы, уже наготове, идём по пружинящему болоту маршрутом двухнедельной давности. Вначале тетеревов вообще нет, потом начинают подниматься, но не ближе, чем в сотне метров. Преодолев весь знакомый путь, остаёмся без выстрела. Моховое болото огромное и нам кажется, что в какой-нибудь его части всё же повезёт. Где мы только не были, в какие уголки не забирались – картина та же – тетерева и белые куропатки взлетают на дистанции, недоступной для выстрела. Погода стояла солнечной, почти без ветра и довольно тёплой, даже для второй половины августа. Раздевшись до рубашек, продолжаем нарезать километры, но пролив литры пота, к вечеру падаем на берегу Гусиного озера. На зорьке ветер абсолютно стих, и установилась такая тишина, что стало слышно канонаду на водохранилище, находящемся где-то километрах в тридцати. Настроение, и без того неважное, упало до нуля, лишь впечатления от новых, впервые пройденных участков мха, подслащивали горькую пилюлю пустой охоты.
Обычно ночь у костра тянется, а эта оказалась одним мгновением. Когда мы проснулись, от огня не осталось даже уголька, а ранний рассвет оказался окутан густым туманом. Дров было заготовлено предостаточно, и через несколько минут мы уже пьём клюквенный чай. Неожиданно раздаются звуки стаи куликов, заставившие вспомнить о ружьях. Они летят где-то рядом, но густой туман не даёт определить даже направление. Мы крутим головами, а птицы, огромные в молочной пелене, возникают прямо над костром. Гремят выстрелы, и пара больших кроншнепов падает в озеро. В стороне кричит ещё одна стая таких же птиц, заставляющая нас разбежаться по берегу. Через какое-то время опять стреляем, но лишь один падает на берег, и мы, отложив ружья, долго любуемся размахом его крыльев, большим кривым клювом. Поднявшийся, едва ощутимый, ветерок начал разгонять туман, поднял рябь в озере, которая стала потихоньку прибивать наши трофеи к берегу. В ожидании решаем вскипятить еще клюквенного чая. Несмотря на то, что вода в озере темная, в котелке она становится прозрачной, а вкусовые качества просто бесподобные. Закончив чаепитие, подбираем кроншнепов, и пробуем опять искать выводки, но вчерашняя картина повторяется, заставляя повернуть в обратный путь. При проходе через гриву корявых сосен, неожиданно близко взлетает, видимо заспавшийся на торфяной кочке, черныш. Он понял свою ошибку и хочет улететь, лавируя низом между деревцами, но, выбрав коридор, нажимаю на спусковой крючок, не оставляя шансов старому петуху.
Несмотря на несбывшиеся надежды, охота оказалась неплохой, и только спустя много лет, как бы подводя итоги, я увидел, что в багаже воспоминаний она оказалась единственной охотой на больших кроншнепов.
С Ленькой мы иногда встречались и позднее, но вот на гусиную охоту судьба долго не сводила, по причинам от нас независящим.
Нежданное начало
В конце сентября, когда лес уже блистал березовой позолотой, а гусей еще не было слышно, вдвоем со школьным товарищем отправляемся в далекий манящий мох. Его отец был тоже охотником, но одноклассник, пока увлекался только рыбалкой, так что в наши планы, помимо охоты, входило ужение рыбы.
Первым делом мы отправились на речку, где, надергав живцов, хотели половить щук, но клева в этот день не было, а может, крупная рыба уже переместилась в зимовальные ямы. Оставалось озеро, но я не знал, если там рыба, впрочем, пробовать когда-нибудь нужно. При подходе к Гусиному с него снялась стайка чернети и, сделав несколько кругов, полетела в направлении, где, по рассказам Леньки, должно было находиться второе озеро. Немного перекусив, мы занялись каждый своим делом: товарищ рыбалкой, а я, привязав к леске два резиновых утиных чучела, отправился на другое озеро.
Оно было больше Гусиного и почти круглое (на одной из карт так и называлось), но самое главное отличие заключалось в том, что его уровень располагался ниже плоскости мха и выглядело оно, как бы в чаше. Две стайки чернети, заметив мое появление, взлетели, сделав несколько кругов, разделились – одна начала садиться явно на Гусиное, а вторая, набрав высоту, полетела в южном направлении. Восстановив чей-то прошлогодний скрадок на одном из мысков, я забросил чучела, и на леске по ветру начал отпускать. Получилось неплохо – утки обычно держались подветренной стороны, в сравнительном затишье – чучела плавали как раз там. Не прошло и получаса, как раздался шум крыльев заходящей на посадку стайки чернети. Утки приводнились почти по центру озера, но, покрутив головами, начали медленно приближаться. Наконец, дистанция убойная – нажимаю на спусковой крючок, и полоса дроби пересекает самую ближнюю. Она переворачивается, показывая свое белое брюшко, а остальные резко взлетают, не давая возможности второй раз выстрелить в ограниченном пространстве шалаша. Где-то через час подлетела стайка свиязей, и все в точности повторилось. Удовлетворенный проверкой способа охоты, подождав, пока уток принесет к противоположному берегу, возвращаюсь на Гусиное озеро. Товарищ встречает меня, с восторгом показывая несколько щук, самая крупная из которых около двух килограммов. С хорошим настроением начинаем готовиться к ночи, но вот незадача – сломалось топорище. Приходится иногда вдвоем ломать подходящие сухие сосны, таская их порой за сотни метров от бивака. Это происшествие нисколько не помешало провести ночь у костра, с разговорами на самые интересные для нас в то время темы.