Страница 20 из 29
Однако после смерти короля Августа III в 1763 г. Екатерина II продолжала усилия, направленные на реализацию своего замысла: возвести на польский престол графа Станислава Понятовского. Об этом Бэкингэмшир в донесениях в Лондон упоминал неоднократно. Он отмечал: императрица «одна между всеми государями» решается принять столь деятельное участие в деле, «не имеющем прямого отношения к ее собственным интересам». Екатерина через Панина велела передать английскому послу, что никакой союзный договор не сможет скрепить дружбу обеих держав до тех пор, пока Великобритания не примет участия «в намерениях России на севере, и особенно в Польше»216. Императрицу не смутили также инсинуации министров Франции и Австрии, которые внушили туркам, что Понятовский женится на Екатерине II, в результате польские и русские владения составят сильный союз. «И это так сильно подействовало, – извещал граф Бэкингэмшир госсекретаря, – что Турция заявила … избрание Понятовского королем польским будет сочтено ею за объявление ей войны со стороны России». Российским министрам пришлось употребить определенные усилия к тому, чтобы «ослабить и уничтожить дурное впечатление», которое могли вызвать планы императрицы. В то же время Понятовскому императрица наказала «немедленно вступить в брак с особой, которая бы не состояла в родстве ни с какой из иностранных держав»217 . Что же касается самого графа Понятовского, то он высказывал опасения, что при возведении на польский престол ему потребуется помощь и поддержка, без которых его ждет незавидная участь. Императрица обещала бывшему своему возлюбленному «немедленно выслать сто тысяч червонцев», а через некоторое время еще сумму, «столь же значительную», а также взять на себя расходы, связанные с его коронацией218 .
Почему Екатерина столь настойчиво продвигала на королевский престол в Польше Станислава Понятовского, по характеристике В.О. Ключевского, «фата, рожденного для будуара, а не для какого-либо престола: шага не мог ступить без красивого словца и глупого поступка»219? Только ли желанием отблагодарить своего фаворита? Ответ можно найти в разъяснениях самой императрицы, утверждавшей, что Понятовский был выдвинут Россией в качестве кандидата на польский престол, так как «из всех претендентов имел меньше всех право на этот престол, и потому должен был быть обязан России больше других»220. По-видимому, Екатерина намеревалась в будущем использовать своего протеже для укрепления российского влияния в Польском королевстве.
Узнав об избрании Понятовского королем Польши, Великобритания незамедлительно решила объявить себя сторонницей нового короля и посоветовало послу «воспользоваться первым случаем по поводу этого события», поздравить царицу от имени Его Величества, выразив при этом, что король принимает «живейшее участие во всем, касающемся интересов ее и ее престола, столь тесно связанных с интересами Великобритании, в силу давнего и естественного союза»221. Таким образом, эпопея с возведением графа Понятовского на польский престол была успешно завершена Екатериной без чьей-либо помощи. Англичанам оставалось только смириться с одержанной ею победой. Историк А.Б. Соколов подтверждал: «Британскую политику в Польше до ее первого раздела можно охарактеризовать как политику невмешательства, вполне устраивавшую Петербург»222.
Еще более жаркими оказались баталии двух держав по вопросу продления торгового договора. «Как и в ситуации с союзным договором, Британия рассчитывала возобновить торговый договор без всяких изменений, если уж нельзя было добиться его усовершенствования, – отмечала британская исследовательница И. де Мадариага. – Но то, что обещала Россия в 1734 г., уже не устраивало уверенную в себе, даже дерзкую Россию 1765 г»223. С первых дней своего пребывания в России граф Дж. Бэкингэмшир начал вести переговоры по этому вопросу с вице-канцлером князем А.М. Голицыным, однако встретил с его стороны только «неприятную холодность». «По моему мнению, – писал посол госсекретарю, – для нас … лучше не входить ни в какие толки по этому предмету, а предложить составленный нами договор, или сохранить старый, выговорив в нем как можно больше изменений в пользу компании»224. Однако предложения посла не были услышаны. Россия предпочитала ввести ряд новых статей в договор от 1734 года225. Главные изменения, которые Россия предлагала внести в договор 1734 г., касались статьи 4, согласно которой английским купцам разрешалось платить экспортные пошлины в том же размере, что и русским купцам. «Этот равноправный подход, – подчеркивала И. де Мадариага, – исчез из русского проекта нового договора. Сверх того, в новом варианте статьи 4 Россия оставляла за собой право вводить такие внутренние правила, какие сочтет нужными ради поощрения российского мореплавания»226.
Добившись приватной встречи с канцлером А.П. Бестужевым, посол высказал удивление по поводу того, что был предложен совершенно новый торговый договор, вместо продления действия предыдущего. Он подчеркнул: эта мера рассчитана лишь на то, чтобы отнять у англичан все привилегии и льготы, «доставленные им в прежнее время справедливостью и политикой России, ниспровергая в тоже время … основные законы торговли и мореплавания». Подобные действия, на взгляд дипломата, равняются «совершенному изгнанию из России народа, имеющего полное право на лучшее обращение»227. Выслушав «весьма любезно и внимательно» пламенную речь Бэкингэмшира, канцлер заверил его, что императрица и окружающие ее лица желают поддерживать дружбу с Англией и попросил письменно подготовить возражения на этот проект, что посол и обещал незамедлительно исполнить.
Спустя неделю Бэкингэмшир навестил вице-канцлера, который сообщил ему, что императрица вполне убеждена в необходимости заключить между обеими державами новый торговый договор, и при этом поинтересовался у посла, не имеет ли он контрпроекта, который бы мог предложить взамен русского проекта. Поскольку Бэкингэмшир не решился самостоятельно принимать решение по данному вопросу, он попросил госсекретаря прежде узнать мнение короля: «Мне кажется, – заявлял он, – что нам удастся доставить некоторые льготы для рижских купцов, хотя с другой стороны я опасаюсь, что они будут настаивать на исключении девятого пункта проекта, в силу которого веревки, мачты, корабельный лес, паруса, смола и деготь в военное время не почитались бы за контрабанду»228.
Как видно, англичане желали добиться от России больших уступок и преференций в коммерческих операциях. «Если в силу торгового договора Англии будет предоставлено право торговать с Персией, выгоды, могущие возникнуть от этого для нас не подлежат сомнению», – сообщал Бэкингэмшир государственному секретарю в феврале 1763 года. И далее продолжал: «Английским купцам было бы выгодно пользоваться в Астрахани теми же привилегиями, какие они имеют в Петербурге, Архангельске и т.д. Я упомянул об этом вице-канцлеру, предложив в то же время, чтобы правительство дозволило свободную торговлю персидскими товарами в Астрахани, взимая с англичан три процента таможенного сбора лишь за товары, назначенные к вывозу через Петербург за границу»229.
Однако Екатерина II не торопилась с подписанием торгового договора, предпочитая увязать его продление с заключением оборонительного союза. Из беседы с Паниным послу стало известно, что императрица сочла невозможным приступить к торговому договору немедленно, а также «придать ему столь же выгодное значение, иначе как в случае, если Англия заявит свое расположение к теснейшему соединению своих интересов с интересами России»230.
216
Там же. С. 161, 165.
217
Там же. С. 175.
218
Там же. С. 178.
219
Ключевский В.О. Курс русской истории. Ч. V. М., 1989. С. 37.
220
Цит. по: Шишов А. Тайны эпохи Екатерины II. М., 2007. С. 152.
221
Дипломатическая переписка. С. 179.
222
Соколов А.Б. «Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке. Ярославль, 1996. С. 112.
223
Де Мадариага И. Россия в эпоху Екатерины Великой. Пер. с англ. М., 2002. С.313.
224
Дипломатическая переписка. С. 46.
225
Подробнее о российско-британском торговом договоре 1734 г. см.: Демкин А.В. Русско-британские торговые отношения в XVIII веке. М., 1994; Kratova D. British Merchants in Russia in the 18-th century // Russian-British Links, Proceedings of the Conference Held in Saint-Petersburg in 2000 and 2001. St. Petersburg, 2002. P. 115–117.
226
Де Мадариага И. Указ. соч. С. 313–314.
227
Дипломатическая переписка. С. 49.
228
Там же. С. 50–51.
229
Дипломатическая переписка. С. 76–77.
230
Там же. С. 164–165.