Страница 6 из 20
Однажды этот комплекс я уже испытал в Грузии. Тогда толчком были слова шофера о том, что в Цители-Цкаро много русских, дескать, «Николоз пригнал». Николоз – это Николай I. Я тогда совершенно был ошеломлен этой восхитительной бесцеремонностью, а потом стал замечать в себе недостаток видения себя во времени. В пространстве-то что – сел и поехал, взял и пошел, захотел и прыгнул.
Думаю, ущербность эта не случайная и даже не естественная. Это бывает и, видно, должно быть, когда со «связью времен» не в порядке. Не дóлжно быть, а должнó. Считаться с этим нужно, мириться – нельзя. Теперь я думаю – а ведь это серьезная причина для моего, например, варианта выхода. Дома не осознавал, а теперь думаю. Всего-то у нас всех две ипостаси существования – пространство и время, и лишать себя полноценной жизни в одной из них слишком роскошно.
Очевидно, ощущение сиюминутности связано не только и не столько с возрастом (традиционные мудро-неторопливые старики), а с образом жизни, в основном. Нельзя воспринимать себя (а раз в самом деле не на Огненной Земле живешь, то и свою среду) вне прошлого и предстоящего. А ведь так и есть. То есть так надо. Кому надо, кому уже нет.
Обычная история, все это в теории никакого откровения не представляет – ни для меня, ни, тем более, для других – но вот этот качественный переход от передвижения в пространстве (а его, пространства, ой-ой сколько, одна шестая) к четырем измерениям я сейчас чувствую в себе. Это все – несмотря на видение в прошлом Владимира, Суздаля, Новгорода и иже с ними, и любовь к этому всему. Надо думать, не одни камни заставляют так думать и чувствовать, и не в Пантеоне и Колизее дело. Хотя и в них.
А на Аппиевой дороге славно выпили. С этими Генисами я еще «здрасьте» по-итальянски не знал, а уж «белого вина, пожалуйста, два литра недорогого» – хоть спросонья. Сейчас уже что-то могу ляпнуть, недавно с одним контрабандистом два часа беседовали на политико-экономические темы. Не очень-то хотелось, но он меня вез на своем «Мерседесе» от Кальи до Рима – куда ж деться.
Так вот – идем мы по Аппиевой дороге. А там церковь, почти за городом. А в ней – отпечатки ног Христа. Будто бы шел он в Рим, а навстречу ему Петр – из Рима. Иисус остановился и спрашивает, мол, Quo vadis? На этом месте церковь и построена и называется Quo vadis? Умел же вопросы ставить! Вот и я тоже спрашиваю. Вас, например. Себя, понятно, тоже.
Очень славно было на Аппиевой дороге.
На других дорогах тоже было ничего. В прошлый четверг втроем с Игорем и Сашкой попробовали Италию на автостоп. Довольно туго. Но дело в том, что мы боялись делиться: без языка, да потом очень трудно договариваться о встречах. В Союзе было просто: дорога большая (асфальтированная) – одна, от нее – повороты. А тут – дорог куча, все с развязками, эстакадами ходят в три этапа, все в обход городов. Зазевался – и уже в руках мафии. Да, это я о другом.
Так что грех было жаловаться на водителей: три мордоворота в одну маленькую итальянскую машинку.
Однако же доехали до Перуджи (или до Перуджио, или до Перуджии – карты все не на русском, не продумали). Столица Умбрии, уютный и красивый город. 130 тысяч населения, а университета всего два, так что вечером на улицах разгул и веселье. Мы тоже было присоединились, да попался осьминог. Чуть не заплакали: лежит на тарелке, жареный, дюймов десять в диаметре, восемь ножек сложил, как девушка в кресле, когда воображает. Стоит полторы мили. Взяли еще вина – для дезинтоксикации, хлеба. Я переднюю левую ножку ел, а Генисы на меня смотрели, ждали, как грифы, когда я в корчах повалюсь. А я им назло и заднюю отрезал. Тут мы такую драку с осьминогом учинили, вкусный гад был: одновременно на курицу, миногу и крабов похожий.
На шум сбежалась Кира Максимовна, петербурженка из Лондона. Очаровательная женщина, 60-ти еще нет (или уже давно было, не помню), оперная певица в прошлом – «Град Китеж», дескать, Ярославна в «Игоре», Барселона, Мадрид, Нью-Йорк. «Мне показалось, что я слышу русский. Я думаю: черт подери, этого не может быть! Но это есть! Это великолепно!» Немного похоже на Лорину подружку из драмтеатра, но хоть искренне (кажется) и трогательно.
Мы, джентльмены, конечно, к ней с остатками осьминога – угощайтесь. Сблевать она не сблевала, но стошнить вполне могло. На разных людях эмиграция по-разному сказывается. Винчика, однако, выпила, а нас угостила ликерами «Стрега» и «Самбука» («О, я знаю, мужчины любят крепкое!»). Даже Венечка Ерофеев, отличавший «Белую сирень» от «Ландыша серебристого», не отличил бы «Стрегу» от «Самбука», равно как и от «Ландыша» или «Сирени».
Наутро отправились в Ассизи. Чистейшее, законсервированное средневековье на верхушке горы. У жителей на руках должны быть присоски или крючья. Город многие считают самым красивым в Италии, но жить в нем нелегко: соседи там не справа и слева, а сверху и снизу.
Кира Максимовна поехала тоже и доставила нам колоссальное удовольствие, свозив на такси на самый-самый верх – километров пять по крутейшему серпантину – в обитель Св. Франциска. Он – покровитель Италии и самый почитаемый святой, так что место это – одна из главнейших святынь католицизма.
Надо сказать, место для отшельничества Франциск Ассизский выбрал необыкновенное по дикой красоте. Спасибо Кире Максимовне: автобусы туда не ходят, а такси не для нас. Кстати, наша патронесса, подведя меня к какой-то запертой двери обители (теперь там маленький монастырь), сказала с обычной значительностью и аффектацией: «Вы знаете, мне кажется, здесь живут пижоны!» Я обомлел, кто же это? Решил, что какие-то особые религиозные хиппи. «Вы слышите – они разговаривают!» Я подошел – воркуют голуби. И тут осенило! Она забыла русское слово и, чтобы не употреблять антипод – английский, сказала на нейтральном французском: пижоны.
Фраза хрестоматийная, вроде той, про настоящий экскаватор. Мы уже ввели ее в обиход.
Из Ассизи мы почему-то выбрали дорогу, обозначенную не на всех картах. И поплатились: за три с половиной часа (вначале мы отъехали км на 10) мимо прошло не больше десятка машин. А мы за это время прошли не больше десятка километров – потому как все время вверх. Апеннины – это очень красиво, и Умбрия кругом – не то Пиросмани, не то Хокусай, но уже темнело. А ведь чуть зазеваешься – тут как тут мафия. Ах да, это я опять увлекся, не то.
И когда вконец отчаялись, какая-то учителка домчала нас до никчемного городка Гуальдо-Тадино, а оттуда паровоз – до Римини.
Римини – ихний главный курорт, вроде Сочи в Союзе. Очень было странно ходить по городу: огромные, в 8–10 этажей шикарные отели, прорва ресторанов, кафе, баров, магазинов. 9/10 закрыты. Не сезон. Какое-то противоестественное зрелище.
Мы, ясное дело, бросив шмотки в гостинице «Вилла Лалла» (для моего произношения названьице!), пошли купаться в Адриатике. Купались, между прочим, по перконскому методу – потому было темно, а итальяшки в октябре даже в полдень на море не ходят. Хотя вода ~17 °С.
Наутро Римини – не курортная часть, а старая, оказался вполне симпатичным городком. С фонтаном, сложенным из античных обломков Леонардо (опять то самое); с мостом Тиберия, которому 1956 лет, и по нему сейчас ездят машины; с интереснейшим полуязыческим храмом Малатесты.
На автобусе укатили в Сан-Марино. В открытке Мильштейну мы писали, что главная цель автостопа – доехать досюда и послать ему, Мильштейну, красивую открытку с красивой маркой. Сделали. Не обидели и других: 11 открыток с 51 маркой. Подъезжали – думали, и в самом деле, чуть ли не за этим едем сюда. Но так и застряли на полтора дня. Страна – сказка.
Население – 20 тысяч, в столице – три, а туристов – 3,5 миллиона в год. Но из них три – с мая по сентябрь, и нам повезло: было тихо и великолепно. Встали в гостинице «Bellavista» («Прекрасный вид»), и вид был, действительно, прекрасен. Здесь он такой повсюду – столица вся на горе Monte Titano, и мы шлялись по улочкам вверх и вниз, залезали на башни, заходили в кабачки, смотрели в баре футбол ФРГ-Италия, покупали марки. Наутро с нами стали здороваться. Думаю, еще неделя – и были бы знакомы в столице все, а через месяц я б попытался баллотироваться в парламент. Хотя бы из-за того, чтобы заседать в сказочно красивой комнате (мы в ней были), где 20 дворян, 20 горожан и 20 крестьян сидят вдоль стен, а во главе зала – два стульчика для глав правительства, двух капитанов-регентов.