Страница 85 из 86
— Пошел ты! — парировал Гор. Он снял мокрое покрывало и отбросил его в сторону, садясь на стул обнаженным, словно собственная нагота его нисколько не волновала.
— Перестаньте, оба! — повысил голос Никита. Его оперный голос эхом пронесся по кухне, — давайте в другой раз морды друг другу бить будете!
— Согласен! — огневик снова сел, но с другой стороны стола, — давайте по делу! Итак, я предлагаю…
«На плане, как на органе, а на деле, как на аркане»
Митя догнал Степку на пороге. Схватил за талию и прижал спиной к себе.
— Панни, стой, Рыженькая! — ласково прошептал на ухо.
— М-митенька, — заплакала женщина, — как же я могла, он маленький совсем был…
— Да, я понимаю, но ты не плачь, найдем мы твоего питомца! Сейчас Гор успокоится и учует его запах!
— Д-да? Думаешь?
— Конечно! Кошак твой из его леса. Он его в секунду найдет! — водяник ласково шептал на ухо, поглаживая шейку, тем временем зорко глядя по сторонам, подмечая каждую деталь. Проход у калитки, которая вела на улицу, тоже затянуло черным облаком. «Как огневик прошел незаметно? Когда Гор кидал их в разных стороны, они визжали как резанные, а тут даже не пикнули… Или он иначе перемещается…» А вслух добавил:
— У меня идея есть касательно «вонючек», послушаешь? — Степанида в его объятиях успокоилась, расслабилась. Водяник увлек ее за дом, спустившись с порога, подальше от забора, стараясь пройти незаметно, но тщетно. Их увидели.
— Домовитка! — выкрикнул один из «окружения» противным писклявым голосом, — безмужатница! Скажите Некифору!
— Да видел он ее, велел пока не трогать! — ответили ему.
— О, Боже, они обо мне говорят… — Степка развернулась в объятьях, спрятав лицо у водяника на груди. Митя практически нес ее, увлекая подальше.
— Не бойся, Рыженькая, до тебя им не добраться! — успокаивал он ее, глазами обшаривая контур двора, но вокруг все было чисто. Конопатка свое дело выполнял исправно. Когда они подошли к старому колодцу, он оторвал Слагалицу от себя и заглянув в глаза спросил: — ты мне веришь?
— Конечно, Митенька! — Степка вытерла мокрые глаза и даже слабо улыбнулась, — тебе, больше чем кому бы то ни было!
— Спасибо! — Митя улыбнулся, — у меня есть идея, но не хочу озвучивать ее здесь. Пойдешь со мной? Это ненадолго.
— Пойду, а куда?
Митя взглядом показал на колодец.
— Только скомандуй охранникам дома не говорить никому!
— Егорыч, ты меня слышишь? — зашептала Степка.
— Слышу, барышня! — отозвался охоронник.
— Мы отлучимся на минутку, я не хочу, что бы об этом кто-то знал. Хорошо?
— Я — могила, барышня!
— Спасибо!
Митя быстро снял крышку с колодца, обнял Степаниду и прыгнул.
Они вынырнули из реки под пирсом возле дома олигарха. Из-за полумрака Степка сперва ничего не разобрала.
— Где мы? — просила, озираясь по сторонам.
— Возле поместья Антона, — шепотом ответил Митя, прижимая ее к своей груди.
— А почему мы в воде, а я не мокрая? — Степка медленно вынула из воды ладонь, удивленно уставившись на свой абсолютно сухой свитер.
— Потому что я не хочу, что бы ты была мокрая, тс-с-с! Смотри!
Сначала Степанида ничего не видела, но Митя показал пальцем, где вдалеке, по ту сторону реки, виднелся ее дом, окруженный черный туманом. Туман стал сереть прямо на глазах.
— Что это? Они уходят?
— Скоро стемнеет. А Лукерья твоя говорила, что человек в двоедушнике засыпает с приходом ночи…
— А, так они уходят спать?
— Я думаю сейчас должна произойти смена караула. Сущностям ведь надо поменяться!
— Точно, Митя, ты гений! — Степка извернулась и чмокнула мужчину в щеку, — а мы проследим за ними, да?
— Да, но что-то мне подсказывает, что все они сюда придут!
Ожидание было недолгим. Минут десять хватило толпе мужчин в черных костюмах, чтоб добраться до поместья.
— Фу, ну и запах! — скривилась Степка, когда те вошли во двор, — только мы его слышим?
— Думаю, да.
— А где остальные люди? Садовники, горничные, повар?
— Не знаю, Панни, может прогнали, когда он заболел… Тс-с-с, услышат, у них же слух звериный!
— Молчу! — Степка замолчала, хотя очень хотелось выглянуть наружу и поглядеть, что происходит. Запах развеялся, от чего она сделала вывод, что «вонючки» вошли в дом.
Пока их не было, стемнело окончательно. Степка начала терять терпение, когда услышала, как открылись двери и… зацокали копыта. Запах навоза стал нестерпимым, окутав все вокруг. Он был таким насыщенным, плотным, почти осязаемым. Слагалица натянула на нос ворот свитера, сдерживая кашель и зажмурилась, потому как резало даже в глаза. Цокот копыт стал громче, таким, словно мимо них, по плитке побежал табун овец. Или коз…
— Ушли! — сказал Митя, когда за «табуном» закрылись ворота, — смотри, бегут!
— Где? — спросила Степка вглядываясь в полумрак, — а, точно… Пошли, посмотрим?
— В дом?
— Конечно в дом!
— Опасно, Панни, там явно охрана. Не оставят же они свои тела беззащитными. Главное, что мы обнаружили их местоположение.
— Ну Мить, давай хоть попробуем в дом попасть, а? Перевернем парочку!
— Рыженькая, да ты авантюристка, оказывается! — тихо засмеялся водяник, — но нельзя! Пошли назад! Мы с мужиками вернемся и перевернём. С тобой у меня связаны руки, а без тебя мы справимся быстрее!
— Ну Митенька, ну хоть пошли в окно заглянем, а? Мне знаешь, как интересно? Когда я еще такое увижу?
— Ну если только в окно… — сдался Митя, — но от меня не шагу, если что, успеем сбежать!
Они выбрались на берег рядом с пирсом и тихими тенями, на цыпочках, пошли в сторону поместья. Очень кстати фонарики вдоль дорожек были выключены. На пути им никто не встретился, так что до первого окна они добрались незамеченными.
— Ой, Митя! — Степанида так резко развернулась и врезалась в водяника, что они чуть не упали, — Зоя!
— Тс-с-с, Панни! — водяник сжал ее и прикрыл рот ладонью, — какая Зоя?
— Тут дочка Антона! Беременная! — Степка убрала его ладонь и быстро зашептала, — я видела ее утром, переживаю как бы они ее…
— Тогда нам точно лучше вернуться! Никита знает ее запах и найдет…
Но он был прерван истошным воплем. Он был настолько громок и страшен, что Степка зажала руками уши.
Десятки, нет, сотни голосов визжали, срываясь до хрипа и начиная заново. Открылась входная дверь и из нее начали выбегать люди. Они бежали натыкаясь друг на друга, падая и визжа, словно их режут. Митя схватил Степку и помчался к реке.
— Митя, что происходит? — женщина, перекрикивая всеобщий визг с ужасом глядела в сторону дома.
— Не знаю, но лучше убраться подальше!
В этот миг визг оборвался. Так же внезапно, как и начался.
— Стой, Митя, смотри, они все упали, смотри!
Водяник обернулся. Увидев, что преследования нет, остановился. И действительно, толпа людей, пробежав всего несколько метров, упала как подкошенная.
— Что это с ними? Чего они?
Митя все понял сразу. Еще даже не обернулся в сторону дома Степки, как сообразил, что произошло. Как, впрочем и Степка.
— Мамочки… — прошептала она и осела в руках водяника.
По ту сторону реки, вокруг дома Слагалицы горело яркое зарево, словно вокруг него зажгли сотни костров.
— Он… он… сжег их? — прошептала одними губами, — живьем…
— Не смотри, Панни! — водяник развернул ее, уткнув лицом себе в грудь. Она зажмурилась, обняла его за талию, силясь не расплакаться. Не от жалости к тварям, нет. Скорее от понимания того, как близко смерть и от жестокости, с которой она пожрала животную ипостась двоедушников.
— Они от боли кричали, Митя, — чужим голосом прошептала она, — они горели заживо…
— Ну я и придурок! Зачем приволок тебя сюда! — с досадой сказал он.
— Ты… мы не знали…
— Надо было предвидеть, что огневик так поступит. Ведь видно, есть только его мнение и с другим он считаться не станет.
— Сволочь!
— Сволочь… Но поступил правильно …