Страница 21 из 86
— Дык чаво тебе? Купила да забыла! Все Крапивка сделаить! Егорыч и Конопатка подсобят!
— Ну… давай так! Сначала делаем ремонт, а если деньги останутся — заведем хозяйство!
— Лады…
На дне посылки Степанида нашла папку со своими забытым документами и письмо от бывшего мужа.
«Нида!
Прости, что я так поступил с тобой!
Понимаю, простить по-настоящему не сможешь, а тем более вернуться…
Но я надеюсь, что не все то доброе, что было между нами, умерло.
Деньги забирай, это еще не все, остальное сниму со счета и отправлю позже.
Это твоя половина и я не могу не отдать ее тебе.
Не думай обо мне плохо.
Николай»
Степка сглотнула образовавшийся в горле ком. «Прямо не верится. А он, оказывается не такая сволочь, как я думала». Даже слезы на глазах выступили. И как-то легко на душе стало. И наличие денег на руках сразу сил придало. И настроение приподняло. Степка даже смогла на время позабыть своих женишков, да сексуальные проблемы с ними связанные.
— Барышня, истопка готовая! — доложил Егорыч, — извольте париться!
— Спасибо, Егорыч! Иду!
В этот раз Степка поступила умнее. Окна в баньке плотно занавесила. Чтоб не портить себе купальный процесс, раздумывая о подглядывающих.
Отмокала долго. Раза три вымыла голову, а тело так вообще до красноты надраила. И все принюхивалась и принюхивалась. «Да ничем же не пахнет!»- думала с отчаянием. А если ей не пахнет, то как понять, пахнет ли остальным? Для надежности решила немного посидеть, а затем еще раз хорошенько вымыться.
Прилегла на лавку, привыкнув к температуре и задремала. И как бы сон привиделся.
— Ну что сын, не жалеешь? — раздался знакомый, каркающий голос.
— Мать! Не береди душу! — и этот голос Степаниде тоже был знаком.
— А ежели не я, то кто тебя, безумца образумит?
— Мать…
— Что мать? Я уже… слишком много лет твоя мать! И желаю тебе только добра!
— Я не стану портить ей жизнь, как ты не понимаешь? — голос жениха-отказника звучал устало и обреченно.
— Чем это ты ей жизнь испортишь? Любовью?
— Собой, мать, собой… Ни к чему ей затворницей становиться!
— А чего ты за нее решаешь-то? Пусть сама выбирает!
— Есть ей из кого выбирать, не переживай!
— Сынок… Да ведь тебе она нужнее…
— Мать! — голос стал раздраженным! — кончай, иначе больше не зайду к тебе!
— Эх, что же ты такой болван у меня… — голос старухи прозвучал едва не сквозь слезы, — такого счастья лишаешь себя…
Степка села на лавке, не понимая что сейчас было. Сон? Или она снова слышала чей-то разговор? Склонялась ко второму варианту. Но почему она слышит разговор этого отказника и его матери?
И что самое дикое, от его слов, болело сердце. Как в первый раз, став свидетельницей того, как он от нее отказался, так и сейчас. Странно это, она его знать не знает, видеть не видела, а больно. Прикоснулась к щеке. «Что это? Слезы?»
Расстроившись окончательно, бегло ополоснулась и вышла в предбанник.
Долго сидела там, успокаиваясь. Почувствовала себя невероятно уставшей. За несколько дней она так нанервничалась, как никогда за всю жизнь.
То Николай с этой своей девицей. Потом табун мужиков, от которых ей завыть хотелось и в постель уволочь, хотя раньше подобными нападками не страдала. Потом медведь тот озабоченный, да еще лесник мутный. Устала она. Ох, как устала. Этот отказник неизвестный… Почему от его слов все внутри обрывается? Прямо капля последняя.
От мыслей разболелась голова. А может от того, что в баньке пересидела. Засобиралась женщина в дом. В этот раз полностью оделась, помня проказы ветра. И медленно побрела к дому.
На улице было хорошо. Легкий ветерок дискомфорта не причинял. Наоборот, остудил разгоряченное лицо. Степка вдохнула полной грудью воздушка свежего и закрыла за собой дверь.
— Лукерья, я спать! Конопатка! Проследи, будь добр, чтоб никто не приходил! Не желаю видеть, слышать, знать и вообще! Устала! Хорошо?
Раздался утвердительный стук в дверь.
— Хозяюшка, а покушать?
— Ничего не хочу, спасибо, Лукерья… Выпью таблетку и спать! — еле переставляя ноги, доплелась до дедовой опочивальни, переоделась в свою любимую пижаму, нашла в сумке таблетку и вышла в кухню за водой.
— И тебе спасибо, Егорыч, за баньку, — промямлила.
— Сталось чего? Хозяюшка? — голос Лукерьи был встревоженным.
— Ничего. Просто устала. Отосплюсь и все будет хорошо. Вот только бы женихи перестали ходить. Иначе завою! — она вымученно выдохнула.
— Спите, барышня! Все сделаем! Не потревожать! — уверил Егорыч.
— Спасибо вам!
«Думал, думал — жить нельзя, передумал — можно»
Спала Степанида почти двое суток. Охоронники переживали, к дыханию прислушивались. Но будить не отваживались.
Сны женщину тоже не беспокоили. Спала, как младенец. Видно подкосили события дней минувших силы основательно. Зато проснулась отдохнувшая.
За скромным завтраком из гречневой каши и чашки кофе Степанида принялась расспрашивать Лукерью.
— Расскажи мне про медведя, пожалуйста.
— Ну… Что сказать, оборотники они…
— Кто они? Медведи? Их много?
— Не ведаю я… много аль нет… Но есть. Медведи, волки… Лоси…
— Зайцы? — едва не подавилась Степка.
— Да не… каки зайцы? Токмо крупные зверищи!
— Чудно… оказывается еще и оборотни существуют. Бомба!
— Хозяюшка, много кого есть… — вздохнула Лукерья.
— Хорошо, так чего этому медведю понадобилось от меня?
— Вот тут непонятка, хозяюшка. Медведь, он кто? И зверь, и человек. А раз человек, то я разумею его тягу к тебе… Вот токмо не мог он приблизиться к тебе без твого дозволу!
— Как это?
— Оборотники заводят пару серед своих! Изредка серед людей. Дюже изредка. Казус в том, что зверь с человеком полюбятся, токмо ежели они пара истинная.
— Не поняла. Погоди, — Степка отложила ложку, — я типа его пара? Медведя этого? Который и человек и медведь одновременно? Еще один к моей великолепной семерке?
— Не ведаю я! Где ты его сдыбала-то?
— Как где? На поляне той, куда ты меня бегать отправила… — и призналась Степка обо всем. С самого начала, как услышала рев и про медвежонка маленького.
— Ох ты ж, былица-небылица! — ахнула охороннца, — не могёт такого быть!
— Хочешь сказать, я вру? — возмутила женщина, она тут ей душу открывает, а охоронница не верит?
— Не… не про то я… верю тебе… вот токмо, как такое могёт быть? Оборотнику нет ходу на Слагалию Поляну!
— Значит есть! А что, эта Поляна, только моя поляна? Личная?
— Твоя, да кажной Слагалицы! И того, кого она туда позовет, показав дороженьку!
— Я никого не звала!
— Надо помекать… — ответила Лукерья.
— А ежели того медведЯ еще бабка твоя прикликала? — высказал предположение Егорыч.
— Думаешь? — Степанида отхлебнула кофе, — бабуля ведь погибла давно… разве медведи столько живут?
— Оборотники поболе людей живуть, — ответила Лукерья, — да, видится мне, Егорыч прав! Другого не могёт быть!
— А зачем он бабке моей? Она вроде счастлива с дедом была?
— Ну уж точно не для постельных дел… а для чаво, не ведаю…
— А делать мне, что теперь?
— А чаво делать-то? Лесник, ясно дело, приворот убрал! Оборотники в его власти!
— И все, теперь медведь больше не придет на поляну? — поинтересовалась Степка.
— Не должон, не ведаю… А ты не побаяла с лесником про то?
— Не побаяла! — выкрикнула Степка.
— А чаво? — удивилась Лукерья.
— Когда я проснулась, никого не было! — сказала она полуправду, — я оделась и домой пошла.