Страсть и рассудок

Такси долго везло их по ночному городу, светящемуся разноцветными витринами. Слишком много красок вокруг вызвало у Кости приятное головокружение. Они ехали на заднем сидении. Его левая ладонь лежала на ноге Вероники, чувствуя подрагивание мышц и гладкую тёплую кожу. Девушка что-то болтала, смеялась, а Костин взгляд был прикован к мерцающим в глазах улицам. Наконец, такси остановилось.

– Приехали, – сообщил длинноносый смуглый водитель. Костя расплатился, в кошельке было немного наличных денег, но когда протянул несколько купюр, Вероника выдернула их из рук, отсчитала три бумажки и, отдав водителю, остальное вернула Косте.

– Лучше купишь мне мороженое. Нашёл, где щедрость демонстрировать, богатенький «Буратино». Последнего слова парень не понял, но списал это на причуды необычного города.

Лифт домчал пару до двадцать третьего этажа. В просторном подъезде жутко пахло.

– Опять сосед накурил, не обращай внимания, – сказала девушка, открывая дверь своей квартиры. Костя вошёл внутрь и по примеру Вероники скинул ботинки возле входа.

Квартира была небольшая, но из-за того, что мебели в ней было мало, выглядела просторной. Девушка сразу прошла на открытую кухню, отделяемую от комнаты вытянутым столом. Она поставила на него стаканы и наполнила напитком, похожим на тот, что пили в клубе. Сделав глоток, девушка приблизилась к Косте и положила ладони ему на грудь, а потом ловко скинула пиджак с его плеч.

– Здесь жарко, – сказала она и подмигнула.

Костя вспомнил о прикосновениях и взял девушку за талию, подтянув ближе к себе. Кажется, ей понравилось, потому что она запрокинула голову, выпятив прямо к его лицу длинную загорелую шею.

Он прикоснулся к этой шее губами. Девушка чуть слышно простонала. Тогда он стал прикасаться к ещё и ещё, а тело Вероники ёрзало в его руках, отвечая на каждое прикосновение тем, что прижималось к бёдрам, отчего Костя начал ощущать внутренний подъём, который уже испытывал сегодня, но к нему прибавилось чувство некоторой тесноты в брюках.

Девушка взялась за ремень, ловко обращаясь с ним, будто всю жизнь только и делала, что застёгивала и расстёгивала ремни, при этом глядя мужчине в лицо. Он смотрел на её грудь, часто поднимающуюся под платьем, натягивая его ещё больше. Освободив Костю от ремня, она взяла бокал и отпила ещё обжигающего напитка. Он мотнул головой. И без того было жарко.

– Такой загадочный, – медленно сказала Вероника, – Чем ты занимаешься по жизни?

– Я конструктор, – ответил Костя, наступая на девушку, потому что чувствовал теперь, как его тело желает более плотного контакта, хотя мозг его, казалось, и не собирался выходить из-под контроля. Он всё замечал. Каждый штрих, каждое движение. Чистую кухню, фотографию Вероники на подоконнике, где она по своему обыкновению улыбалась, а взгляд её был направлен как раз на них, прижимающихся к столу.

Часы на стене показывали двадцать минут второго. Редкие огни соседнего дома за окном, где большинство людей уже погрузились в сон, в отличие от него, Кости. Вопреки установленному для себя и много лет соблюдаемому режиму он не спал и, судя по всему, не собирался.

– Мм, и что же вы конструируете, конструктор? – спросила Вероника, приближаясь губами к его уху и обдавая его теплом своего дыхания, от которого исходил запах виски.

– Наноэлектронику, – ответил мужчина, приподнимая девушку и сажая её на стол перед собой.

Она обвила его своими длинными загорелыми ногами, прижимая изо всех сил к своему телу. Платье задралось, демонстрируя бельё из ткани, которую Костя и тканью бы не назвал, потому что на ней было столько мелких дырочек. Будто она сплетена искусником-пауком. Делая все новые и новые открытия, изучая девушку, словно географическую карту, Костя тем временем слушал всё, что она говорит.

– Такой молодой и уже разбираешься в наноэлектронике, – прошептала Вероника, расстёгивая пуговицы на его рубашке.

– Мне двадцать шесть, – сказал он в ответ на её слова и ощутил прикосновение ладоней к груди. Эти ладони принялись скользить по его телу, стаскивая с него рубашку, призывая его делать то же самое. Тогда он быстрым движением стянул с девушки платье и взгляд его примёрз к такой же паутинке на груди, оплетающей её и позволяющей видеть всё, что находится под ней.

 А под ней были заточены напряжённые тёмные соски, так и рвущиеся наружу. Костя не знал, как освободить их, настолько плотно паутинка держалась. Что даже когда он спустил с плеч Вероники две тонкие бретельки, прозрачная ткань не шелохнулась на ней. Девушка засмеялась.

Смелее, конструктор, здесь вам не нанотехнологии, она направила его руки к себе за спину, и Костя нащупал пальцами застёжку. Ах, вон что. Стоило только расстегнуть её, как паутинка соскочила вниз на бёдра девушки, а затем по гладким ногам скатилась на пол.

Пленённая пауком грудь была освобождена, и Костя немедленно приступил к её тщательному изучению. Сначала руками, наслаждаясь прохладой кожи, а потом губами, вдыхая незнакомый запах.

Девушка простонала, прогибаясь и подставляя грудь для продолжения ласки, а руки уже освобождали его от брюк и белья.

Костя почувствовал свободу, вырвавшись из стесняющей одежды. Сбросив болтающуюся на локтях рубашку, перешагнув через брюки, он стянул с Вероники последний оставшийся предмет гардероба – происки того же паука.

– У тебя есть? – неожиданно спросила Вероника.

Костя непонимающе посмотрел на девушку. Но тут же вспомнил, о чём речь. «Не забудь надеть презерватив» – говорил со смехом Сашка, расписывая, как это было и давая другу бесконечные советы.

Он потянулся за пиджаком и подал Вероники коробочку. Она достала оттуда маслянистое колечко и бережно расправила его на члене.

Девушка снова обвила Костю ногами, призывая прижаться всем телом. Костя знал, что собирается совершить сейчас запретное действие. То, к чему с детства воспитывали только отвращение, называя животным инстинктом.

Тело в этот момент стало одним большим пульсом, так как сотрясалось от желания отпустить из себя напряжение, и оно нисколько не растерялось, направляясь прямо по назначению, подчиняясь природе, пусть даже и животной природе.

Мозг, хоть и не отключился, позволил телу вести себя таким неподобающим образом, он разрешил ему стать на мгновение животным. Диким львом, хотя, нет, носорогом, вонзающим в добычу свой рог. Добыча от удовольствия застонала.

Костя поймал ртом её губы, такими желанными они казались сейчас, несмотря на дикую раскраску, а, может, наоборот, благодаря ей. Впиваясь в девушку глубже и глубже, он чувствовал, как Вероника в ответ впивалась в кожу длинными ногтями, но боль не отвлекала, словно была частью животной игры, в которой двое сливаются в одно целое, скользя потными телами, издавая стоны, царапая спины.

Странное зрелище, наверное, было со стороны, но Костя понимал, что ему сейчас всё равно. Единственное, чего хотелось, это выплеснуть из себя энергию, зародившуюся внутри, распирающую и заставляющую чуть ли не съесть эту девушку, которая сейчас извивалась в руках и всем телом просила ещё и ещё.

Изо рта её вдруг вырвался крик, хрипловатый и протяжный. Он словно стал последней каплей, и Костин монстр наконец-то вышел наружу, заставив тело сотрясаться и стонать. Костя сжал губы, но голос всё равно вырвался.

Наступило спокойствие и бессилие. Вероника расслабилась, опустившись спиной на холодную поверхность стола и расцепив кольцо своих ног. Косте тоже захотелось лечь и растечься в горизонтальной плоскости. Никогда он ещё не чувствовал такого желания расслабиться.

Ванная там, – хрипло сказала Вероника, показывая рукой в темноту коридора. Костя поплёлся в указанном направлении, ступая по разбросанной на полу одежде.

Прохладный ветерок сдувал с лица остатки ночного удовольствия. Костя шёл в направлении высотного здания с голубыми стёклами, обдумывая произошедшее.

 Да, он испытал нечто взрывное и приятное, ему бы хотелось повторить это, но нельзя сказать, что мозг отключился, наоборот, работал, улавливая детали, оценивая моменты, запоминая нюансы. Может быть, это только начало, ведь есть ещё время, чтобы как следует отдохнуть, напитаться лучшими эмоциями, потерять, в конце концов, рассудок.