Страница 27 из 48
С конца XX столетия интерес к воле возродился – уже в новом контексте. Исследования нейрофизиологии мозга, искусственного интеллекта вызвали дискуссию о свободе воли, поставившую под вопрос представления о морали и праве. И в политической науке изучение опыта ХХ столетия – бурного на конфликты, революции, удачные и неудачные реформы – потребовало выявление роли в этих событиях политической воли. Тем важнее задача осмысления итогов этих попыток уточнения содержания концепта воли и вычленения главных итогов такого осмысления, выводящих на новые аспекты соотношения естественных и гуманитарных наук.
2.1. Проблема воли
Власть над потребностями или потребность власти? «Инстинкт свободы» и неповторимость существования. Фатализм и волюнтаризм. Своеволие и «заброшенность в мир». Проблема политической воли.
Обычно воле отводится функция «власти» над потребностями, подчинения побуждений сознательным целям. С одной стороны, воля подавляет влечение на основе долженствования, с другой – способствует усилению активности личности, несмотря, например, даже на физическую усталость80. Однако воля не сводится к процессам возбуждения и торможения: она связывается с высшими проявлениями целостности человеческой личности. Если эмоции определяют темперамент человека, а мыслительные процессы – его интеллект, то воле отводится роль фактора, определяющего личность в целом.
Иногда воля противопоставляется потребностям81, а иногда отождествляется с доминирующей потребностью82. П.В. Симонов же считает, что воля несводима к потребностям, в том числе и к доминирующей потребности. Так, поведение человека, накануне лишь решившего бросить курить, но сегодня вновь закуривающего, – не волевой поступок, а, напротив, безвольный. Его поведение, как и поведение в состоянии аффекта, действия матери, защищающей своего ребенка, героический поступок солдата, – проявления доминирующей потребности, но отнюдь не волевые действия. Однако сам П.В. Симонов сводит волю к специфической «потребности в преодолении препятствий». Эта потребность не существует сама по себе, а приращивается к другим первичным потребностям. На волю как потребность П.В. Симонов распространяет эмоциональную природу, свойственную любой потребности (положительные и отрицательные эмоции) 83. В этом случае оказывается, что воля, как и любая потребность, может осознаваться в виде рациональной мотивации т. е. конкретизироваться в «волевых намерениях», «волевых интересах», «волевых целях», предполагать «волевую потенцию (вооруженность)». Воля при этом оказывается некоей замкнутой на себя потребностью – «волей к воле», не властью над другими потребностями, а потребностью во власти над ними как над трудностями и препятствиями жизни.
Подобная «неотчетливость» и «расплывчатость» понятия воли присущи не только психологии, но и философии, в которой долгую историю имеет, например, проблема соотнесения воли с разумом и чувствами (аффектами). Сложились даже крайние позиции, сводящие волю либо к мышлению, либо к аффективным проявлениям чувств. В результате либо разум, либо чувства берут на себя функции воли в регуляции поведения. Достаточно сопоставить в этой связи этические концепции Б. Спинозы и Д. Юма.
Очевидно, что если рассматривать волю как существенный и независимый фактор поступка, то для поисков его природы нет необходимости углубляться в биологические и физиологические аспекты поведения живого организма. Воля как активизирующий поведение фактор заложена в самом факте существования человека, в уникальной неповторимости целостной живой и сознательной личности. Как писал М.М. Бахтин, «долженствование возникает с моего единственного места в бытии…»84. Речь идет не о человека в духе «Единственного» М. Штирнера и не о солипсистской самоизоляции неповторимого самосознания личности. Речь идет о более простых и прозаических, но вместе с тем и фундаментальных вещах. Человек живет и действует как вполне конкретный, единственный и неповторимый индивид. Только занимая определенное «место в бытии», человек и может действовать, поступать, а его воля может проявляться как «безысходно – нудительная причастность»85 к живой действительности. Человек не столько поступает в силу наличия воли, сколько его воля проявляется в силу того, что он живет и действует.
В этой связи представляется верной и плодотворной трактовка воли И.П. Павловым, который рассматривал ее как «инстинкт (рефлекс) свободы», как проявление жизненной активности, когда она встречается с препятствиями, ограничивающими эту активность. Как «инстинкт свободы» воля выступает не меньшим стимулом поведения, чем инстинкты голода и опасности. «Не будь его, – писал И.П. Павлов, – всякое малейшее препятствие, которое бы встречало животное на своем пути, совершенно прерывало бы течение его жизни»86. Для человеческого же поступка такой преградой может быть не только внешнее препятствие, ограничивающее двигательную активность, но и содержание его собственного самосознания, контролирующие интересы и т. д. Такая оценка воли перекликается с мыслью К. Маркса о том, что «преодоление препятствий само по себе есть осуществление свободы»87. В этом своем качестве воля как «инстинкт свободы» проявляется на всех уровнях психофизиологической целостности личности, выполняет функцию подавления одних потребностей и стимулирования других, способствует проявлениям характера, самоутверждению личности от умения постоять за себя до самопожертвования.
Воля не может сводиться к разновидности потребностей еще и потому, что она сама по себе не имеет положительной или отрицательной модальности. Не может быть воли со знаком «плюс» и со знаком «минус»88. И если уж строить шкалу воли, то она подобна не шкале Цельсия, а шкале Кельвина, где отсчет возможен только от «нуля»: воли нет, когда нет человека, но с его появлением возникает и воля той или иной степени жизнеутверждения. Она предстает противоположностью инстинкту – проявлению самосохранения, как антиинстинкт. «Инстинкт свободы» выражается в волевом усилии – напряжении, приобретающем нередко стрессовый характер, направленном на преодоление вовне и в себе самом трудностей и препятствий на пути к цели. Именно воля дает острое переживание чувства необходимости «поступить». Это чувство удачно передано в стихотворении О. Федоренко:
Волевым усилием является, собственно, уже принятие определенного решения. Поэтому все содержание поступка можно рассматривать как аспект проявления «инстинкта свободы», целый ряд качеств и требований к личности как «человеку поступающему» производны от воли: в плане принятия решений – это самостоятельность, в плане перехода в действию – это решительность, в плане осуществления – это настойчивость и самообладание. Выявление общей природы и источника воли предполагает, однако, уточнение механизма ее действия. «Инстинкт свободы» является, по сути дела, «почвой», на которой сходятся разумное мышление и действие. Воля является как бы стихией, общей субъективному и объективному планам поступка, субъекту и объекту действия. Какой же из этих планов первичен в проявлениях воли? Этот вопрос определяет, в конечном итоге, основное содержание известного философского спора о детерминизме и свободе воли.
80
Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М., 1947, с. 509; Общая психология / Под ред.А.В. Петровского. М., 1977, с. 392.
81
Чхартишвили Ш.Н. Проблема воли в психологии // Вопросы психологии. 1967, № 4, с. 72–81.
82
Баканов В.Н. Стадии развития волевых процессов // Вести Московского университета. Сер. 14. Психология. 1977, № 2, с. 12.
83
Симонов П.В. Мотивированный мозг. М., 1987, с. 58–60, 222–223. Симонов П.В., Ершов В.П. Темперамент. Характер. Личность. М., 1984, с. 48–49.
84
Бахтин М.М. К философии поступка, с. 113.
85
Там же, с. 126.
86
Павлов И.П. Полн.собр.соч. Т. 3, кн. 1. М., 1951, с. 343.
87
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2–е изд. Т. 46, ч. II, с. 109.
88
П.В. Симонов противопоставляет воле внушаемость, видя в ней «антиволю». См. Симонов П.В., Ершов В.П. Темперамент. Характер. Личность, с. 50–51.