Страница 3 из 45
Предлагаемая читателю литературоведческая работа образует вторую часть дилогии «Иноземный Пушкин». Первая книга называется Пушкинская Италия, она написана в Риме и вышла в 2004 году в петербургском издательстве «Алетейя». (Сейчас при университете Триеста готовится ее новое издание, исправленное и дополненное.) Пушкинская Африка продолжает тему и представляет собой расширенный и переработанный вариант моей же монографии Роман о царском арапе. Очерки истории одного пушкинского шедевра. (Москва, «Прометей», 1990.)
Идея серии «географических» работ о Пушкине принадлежала академику Дмитрию Сергеевичу Лихачеву. Он всегда поощрял новые подходы в пушкинских исследованиях, требуя, разумеется, тщательности и точности. В 1982 году в академическом санатории «Узкое», на окраине Москвы, я брал у него интервью для журнала «В мире книг», где тогда работал. «У каждого есть своя тропинка к Пушкину, а у вас целых две – африканская и итальянская, – сказал он, когда официальная беседа закончилась. – Смело по ним идите, не рискуя наступить кому-нибудь на ногу: пушкинисты этого не любят». И устроил мне незабываемую импровизированную экскурсию по старинной усадьбе санатория, помнившей многих именитых постояльцев.
Пушкина у нас почитают все, и «Царский арап» разошелся очень быстро, возможно, благодаря впервые опубликованным в этой книге замечательным рисункам Павла Бунина. Незадолго до своей смерти Д.С. Лихачев порекомендовал переиздать монографию и даже написал короткое, но очень лестное для меня предисловие. Позволю себе процитировать его отзыв: «Книга Алексея Букалова “Роман о Царском арапе” вызвала к себе очень широкий интерес, (“художественное исследование” – я бы так определил его, но это не совсем точно), по подходу к теме, по тому, что в центре ее Пушкин, его незаконченное произведение… Я всецело присоединяюсь к высоким отзывам об этой книге профессиональных пушкинистов, и прежде всего “строгого” С.А. Фомичева, а от себя скажу, что читал ее с увлечением. Это исследование, внимательное к мелочам, вместе с тем написано с широких позиций африканиста и русиста одновременно». И подписался официально: «Председатель Пушкинской юбилейной комиссии академик Дм. Лихачев».
Мне вообще повезло, и я многим обязан творческим подсказкам Дмитрия Сергеевича. Однажды, услышав от меня рассказ о плачевном состоянии бывшей усадьбы М.А. Ганнибал в подмосковном сельце Захарове, где в детские годы бывал Пушкин, Лихачев разволновался и посоветовал срочно запечатлеть для потомков все, что осталось, «пока окончательно не разрушили». Так вышел в свет набор слайдов «Пушкинское Захарово» с моей сопроводительной брошюрой1.
А в Париже, совершенно независимо от этого замысла, профессор Е.Г. Эткинд работал над материалами по теме «Пушкинская Франция». Мы говорили с ним об этом труде в Милане, у нашего общего друга Ю.А. Добровольской. К сожалению, Ефим Григорьевич не успел свою книгу закончить. Но замысел этот все же получил свое воплощение – в издательстве «Алетейя» вышла прекрасная книга известного пушкиниста Ларисы Ильиничны Вольперт «Пушкинская Франция» (СПб., 2007, 576 с.)
За полтора десятилетия, прошедшие после выхода в свет моих очерков «Роман о царском арапе», отечественная пушкинистика, освободившись от идеологических пут, шагнула далеко, в том числе и в познании биографии поэта и его родословной. Российскому читателю стали доступны не только оригинальные работы Владимира Набокова и других представителей русского зарубежья, но и новые открытия последних лет, в том числе пришедшие из Африки, с родины пушкинского прадеда.
Библиография «ганнибалиады» сегодня уже насчитывает сотню названий, многие из них читатель встретит на страницах предлагаемой книги. Назову здесь с благодарностью лишь некоторых авторов, из трудов которых мы сумели узнать о пушкинском предке то, что не успел для себя выяснить сам поэт: В. Набоков, В. Ходасевич, Б. Модзалевский, М. Вегнер, Н. Лернер, М.Лонгинов, М.Хмыров, Д.Анучин, С. Опатович, Д. Благой, И. Файнберг, С. Фомичев, Н.Эйдельман, В. Листов, М. Сергеев, Г. Леец, Н. Телетова, В. Старк, А. Бессонова и, наконец, камерунский ученый Д. Гнамманку.
Хочу с признательностью вспомнить здесь моего трагически погибшего друга Сергея Дубова, журналиста и книголюба, первого издателя этих очерков.
Habent sua fata libelli – Пушкин любил этот ставший поговоркой стих римского писателя Теренциана Мавра – «книги имеют свою судьбу».
Но что такое судьба книги? Это история ее замысла и рождения, ее написания, публикации, это ее путь к читателю, ее путешествие во времени. Судьбы писателя и книги тесно связаны. В книге отражается личность и жизнь писателя, а сама эта жизнь во многом зависит от судьбы книги – детища писателя. Поэтому часто судьба книги становится судьбой писателя – в глазах современников и в представлении потомков.
Судьба книги – это не просто ее издательская, типографская история. Книги имеют еще и общественные, читательские судьбы» историю своего восприятия.
Судьба книги – это судьбы ее героев, они «прорастают» – в других книгах. Это не только цензурные перипетии, иллюстрации, инсценировки и экранизации. Это и отражение книги, пусть даже неоконченной или при жизни автора неопубликованной, на судьбе писателя. Незавершенный – не значит несовершенный. Оказывается, и незавершенные книги имеют свою судьбу. Счастливую или несчастную? Несчастную – потому что им не повезло, они остались недописанными, брошенными созданиями. Это книги-«сироты», иногда даже книги-«подкидыши». Счастливую, прежде всего, потому что они остаются вечной загадкой, годами, иногда веками додумываются, мысленно завершаются читателями.
Счастливую – еще и потому что с годами многие из них возвратились к жизни, нашли дорогу к читателю. Рассыпанные в рукописных листах, запертые в письменном столе автора, они излучают невидимую энергию, множеством ярких искр разбрасываются драгоценными вкраплениями по разным книгам писателя, отражаются в книгах других авторов.
Вот почему разговор о судьбе незавершенной книги вполне правомерен, когда речь идет о шедевре, оказавшем громадное влияние на судьбы русской исторической прозы, отечественной литературы в целом.
Мы говорим о судьбе книги и подразумеваем ее роль в творческой эволюции писателя. Это совершенно оправданный и даже необходимый разговор, когда речь идет об одном из самых заветных, задушевных творений гения.
Пушкин торопился, как будто знал, чувствовал, что мало времени ему отпущено судьбой. И мы давно уже не разделяем его произведения на законченные и незавершенные. И не перестаем удивляться этим последним – сколько законченности в их незавершенности!
Роман о царском арапе так и остался «недостроенным замком» пушкинской фантазии. Мы мысленно пройдемся по его этажам, по старинным залам, спустимся в подвалы и заглянем в каморки, поднимемся на башни. С их высоты открываются захватывающие дали…
Часть первая
Тень африканского предка
Горячий ветер пустыни
Вместо пролога
Далекие загадочные страны…
В один из февральских дней 1974 года наш маленький автомобильный «караван» медленно продвигался все дальше и дальше на север Эфиопии. Судя по карте, мы уже пересекли пятнадцатую параллель, и, стало быть, еле заметный ручей под мостом, – река Мареб. Остановились у большой акации на развилке дорог. Было тихо, солнце клонилось к закату, тени стали длиннее, и высокие горы на горизонте покрылись легкой дымкой. Позади осталась бывшая эфиопская столица Гондар, с круглыми башнями средневекового замка императоров из династии Фасилидэсов. Здесь, на границе с Эритреей, воздух тоже, казалось, был пропитан не пылью, а самой историей.
1
Москва, Диафильм, 1986, см. также: Букалов А.М. Сентиментальное путешествие в Захарово // В мире книг, 1981. № 9. С. 71–74. Справедливости ради, отмечу, что сейчас в Захарове восстановлен господский дом и создан музей.