Страница 13 из 21
Довольно рано в вигском дискурсе появляется и отторжение метафоры семьи в данном контексте. Уже в 1765 г., отвечая на фразу Тауншенда, сравнивавшего американских колонистов с неблагодарными детьми, взращенными «снисходительностью» империи, английский радикал И. Барре возмущался: «Дети, взращенные вашей заботой? Нет! В Америку их привели ваши репрессии!»152 Дикинсон завершал одно из своих «Писем Фермера» изящной овидиевской цитатой: «Mens ubi materna est?»153 С. Адамс развивал метафору, предположив, что, по-видимому, американцев считают не законными детьми, а бастардами154.
После провозглашения независимости эта метафора исчезла из образности англо-американских отношений. О. Уолкотт и Г. Моррис упоминали ее лишь в прошедшем времени155, а Дж. Адамс – с откровенным сарказмом: «Нам нечего ждать от нашей любящей родины-матери, кроме жестокости»156.
Об изменениях в ментальности можно судить по частоте упоминания словосочетаний «mother country» и «parent state» в письмах делегатов Конгресса (табл.)
Однако тот же образ возник вновь в применении к американскому Западу; здесь уже в роли «родителя» выступали восточные штаты. Запад, с их точки зрения, не достиг «зрелости» и не мог непосредственно перейти к самоуправлению. Таковое должно быть ему предоставлено по мере «взросления». Первый губернатор Северо-западной территории А. Сент-Клер озвучил этот концепт в своей речи, заявив, что система «колониального» управления – временная, приспособленная к «младенческому состоянию» территории157.
Таблица. Частота упоминаний «родины-матери» в письмах делегатов Континентального конгресса158
2.2. Тирания
Традиционные характеристики Англии как страны свободной, процветающей и благожелательной к колониям активно пересматривались. Все чаще американцы обращали внимание на недостатки английской неписаной конституции, например, на непропорциональное представительство в парламенте. Лексикограф Н. Уэбстер уверял, что привилегии англичанина, конечно, велики, если сравнить их с положением польского крепостного, но превращаются в ничто, если сравнить их с «вечными и неизменными правами человека»159.
Гамильтон пытался переосмыслить традиционные представления об английской свободе. Не «смешанное правление» и не приверженность традиционной конституции делали Англию свободной. Свободу этой страны Гамильтон видел прежде всего в принципе народного суверенитета, заложенном в английской конституции. Это позволяло ему заключить, что свобода Англии вовсе не гарантирует свободу ее колоний. «Сама по себе Великобритания – свободная страна, но это так лишь потому, что ее обитатели имеют свою долю в законодательном органе. Если однажды они ее лишатся, они перестанут быть свободными. Так что если ее юрисдикция распространяется на другие страны, которые не участвуют в ее законодательной власти, эта власть становится по отношению к ним деспотической», – пишет он160. В примечании к этому месту Гамильтон цитировал своего любимого философа Д. Юма, который, в частности, утверждал, что свободные страны в наибольшей мере угнетают свои колонии161. В этом смысле он сопоставлял Британскую империю с Древним Римом; плачевное положение его провинций было общеизвестно162.
Одна из газет во время Войны за независимость опубликовала характерный образчик патриотической поэзии:
Глубоко укоренившееся представление об английской свободе не исчезло. Даже в 1788 г. П. Генри, которого трудно заподозрить в англомании, с гордостью напоминал о «наших славных предках из Великобритании, которые сделали свободу основанием всего»164. И в то же время виги критиковали английскую конституцию; осознавали, что свобода англичан не может гарантировать свободу американцев; фантазировали в духе translatio imperii на тему о том, что английская свобода каким-то образом переместилась в США.
Вопрос об источнике угнетения мог решаться по-разному. Очень долго таковым предполагалась относительно небольшая клика противников Америки в британском министерстве и парламенте165.
Мерси Уоррен это оспаривала. В своей пьесе «Поражение» она вкладывала в уста злодея-британца реплику:
Здесь уже ответственность за антиамериканские меры возлагалась на Британию в целом.
Стоит отметить, что далеко не сразу объектом критики стал король. Наивный монархизм в Америке сохранялся еще и в первый год Войны за независимость.
2.3. Экономика. Роскошь и коррупция
Экономическое могущество Великобритании также оказывалось под вопросом. Континентальный конгресс несколько презрительно отзывался о «славе» бывшей метрополии, как о «всецело искусственной», исходящей «только от торговли»167.
Развернутую характеристику английской экономики перед Войной за независимость давал Гамильтон. Он видел отнюдь не блестящее экономическое положение Англии: «Что до ее богатства, то хорошо известно, что над ней тяготеет огромный национальный долг. Чтобы выплатить его когда-либо, потребуются чудеса политики и экономии. Роскошь достигла предела, а универсальная максима гласит, что роскошь указывает на упадок государства. Ее подданные обложены чудовищными налогами. Все обстоятельства согласно свидетельствуют о ее кризисе»168. Так что он попросту высмеивал декламацию тори по поводу «всемогущества и самодостаточности Великобритании»169. Он свободно цитировал английских экономистов меркантилистского толка: М. Постлетуэйта, У. Бьюса и др. Опираясь на их авторитет, Гамильтон утверждал, что низшие слои Англии разорены и едва сводят концы с концами; фермерам трудно платить ежегодные налоги. Размеры эмиграции свидетельствуют о невыносимых условиях жизни в Шотландии и Ирландии. При этом Великобритании угрожает торговое соперничество других стран. Франция вытесняет ее с испанского, португальского и турецкого рынков. Россия столь активно развивает собственные мануфактуры, что вскоре сможет отказаться от импорта британских товаров. Поэтому невозможно вообразить, чтобы потеря прибыльной и обширной торговли с колониями не была ощутимым ударом, тем более для страны, которая, как считалось в XVIII в., живет главным образом за счет торговли170. В этом он был прав: в американские колонии шло около трети экспортируемого Англией сахара-рафинада; около половины изделий из меди, железа, стекла и керамики, шелка, фланели, набивных хлопчатобумажных и льняных тканей; от двух третей до трех четвертей английского такелажа, гвоздей, бобровых шапок171.
151
Народ, да! Из американского фольклора. М., 1983. С. 92. (Пер. М. Сергеева.)
152
Georgia Gazette. Aug. 1, 1765.
153
Dickinson J. Letters from a farmer in Pe
154
Boston Gazette. July 22, 1771.
155
LDC. Vol. 3. P. 365; Vol. 10. P. 155.
156
LDC. Vol. 1. P. 601–602.
157
Onuf P.S. Statehood and Union: A History of the Northwest Ordinance. Bloomington – Indianapolis, 1987. P. 58. См. об этом: Филимонова М.А. Территориальная экспансия США на Северо-Западе и националисты. 1780-е гг. // ННИ. 2007. №1. С. 74–89.
158
Оценивая приведенные цифры, следует учитывать, что Первый континентальный конгресс в 1774 г. работал только полтора месяца (с 5 сентября по 26 октября), в то время как деятельность Второго континентального конгресса началась с 10 мая 1775 г. и продолжалась до 1781 г. Следовательно, данные за 1775 г. относятся к куда более значительному временному промежутку.
159
Webster N. Sketches of American Policy. Hartford, 1785. P. 10.
160
Hamilton A. The Papers. Vol. 1. Р. 100.
161
См.: Юм Д. Малые произведения. М., 1996. С. 19.
162
Hamilton A. The Papers. Vol. 1. P. 104–105.
163
164
Elliot’s Debates. Vol. 3. P. 53–54.
165
Подробнее в гл. 4.
166
Warren M.O. The Defeat. URL: http://www.seltzerbooks.com/warren/defeat.html (дата обращения: 01.02.18).
167
JCC. Vol. 3. P. 502.
168
Hamilton A. The Papers. Vol. 1. P. 58.
169
Ibid. Р. 56–57.
170
Ibid. Р. 58, 144–147.
171
McCusker J.J., Menard R.R. The Economy of British America. 1607– 1789. Chapel Hill, N.C. – London, 1985. P. 286.