Страница 6 из 47
Представляется вполне закономерным, что взгляды на феномен русской эмиграции могут отличаться. В культурно-исторической оценке ближних своих представители эмиграции часто бывали предвзяты или излишне субъективны. Это, в частности, проявляется и в отношении ближайших современников к алдановскому наследию. В «Полях Елисейских» Яновский вспоминает о своем разговоре касательно романов Алданова с Ильей Фондаминским, бывшим одним из редакторов журнала «Современные записки», в котором они всегда публиковались:
– Почему вы так дурно отзываетесь об Алданове? – спросил меня раз Фондаминский. Я объяснил, потом добавил:
– Через двадцать лет после смерти автора никто серьезно не вспомнит про его романы.
Фондаминский отрицательно покачал головой:
– Вы ошибаетесь. Не через двадцать лет, а гораздо раньше! – и рассмеялся».
<…>
Когда Адамович хвалил Алданова, ему, вероятно, казалось, что большого греха в этом нет, через пятьдесят лет все равно лопух вырастет…[ЯНОВСКИЙ В.]
Да и сам Алданов невысоко ставил значение своей прозы в сравнении со значимостью его же научных работ в области физической химии – см. в книге его письмо к И. Бунину за 7 июля 1936 года. И писатель, и вышепоименованные его собратья по перу ошибались. Прав оказался лишь их общий товарищ Андрей Седых, напророчивший: «Алданова не забудут» [СЕДЫХ (I). С. 54]. И действительно, по прошествии 30-ти лет со дня смерти писателя его открыли в России, где его книги и собрания сочинений стали издаваться внушительными тиражами. В родном отечестве Алданова прочли заново, свежим взглядом, и продолжают читать и изучать по сей день. В чем же действительно состоит тайна Алданова – мыслителя, «русскоцентриста», «франкофила» и беллетриста-историософа, на этот вопрос, можно полагать, ответит время.
Один из ведущих современных алдановедов филолог-славист Жервез Тассис пишет в начале своей книги, опубликованной в Швейцарии в 1995 году, что о подробностях личной жизни Марка Алданова историкам литературы почти ничего не известно [TASSIS. С. 3]. Через неполных четверть века появилась на свет книга М. Уральского «Марк Алданов: Писатель, мыслитель и джентльмен русской эмиграции», впервые представляющая читателю подробное жизнеописание этого писателя. Автору удалось, почти что ex nihilo, вводя в научный оборот открытые им архивные материалы и фактические данные, тщательнейшим образом препарированные из алдановской переписки и воспоминаний современников, осуществить широкомасштабную реконструкцию алдановской биографии. Кроме того в книге М. Уральского приводятся обширные сведения о русской эмиграции «первой волны», что позволяет «читателям, интересующимся дальнейшей судьбой “живых образцов” за горизонтом “правдивой повести”», осмыслить особенности жизненного пути Алданова в контексте истории того времени.
В заключении хотелось бы пожелать, чтобы книга «Марк Алданов: писатель, мыслитель и джентльмен русской эмиграции» стала бы своего рода краеугольным камнем биографической галереи писателей русского Зарубежья, чьи биографии в большинстве своем не написаны.
Часть I: Молодой Алданов – счастливые годы (1886–1917 гг.)
Глава 1. «Кiевъ-градъ» (1886–1910 гг.)6
Чужая жизнь тайна – это давно сказано. Мы ничего ни о ком толком не знаем. Из малого числа известных нам о человеке важных фактов (для ясного понимания которых нужно было бы знать огромное число фактов не столь важных и поэтому неизвестных) биограф создает более или менее вероятную схему и старательно укладывает в нее жизнь своего героя: первый период, второй период, третий период…
Биография Марка Алданова – одного из самых видных и, несомненно, самого популярного писателя русского Зарубежья, до сих пор не написана. Особенно мало сведений имеется о его доэмигрантском периоде жизни. Даже в обобщающей творческий путь писателя статье английского слависта Андрея Гершун-Колина [GUERSHOON], с которым Алданов был лично знаком, о происхождении Алданова и его жизни в России сказано буквально несколько слов. Отметим, как печальное совпадение, что статья «Марк Алданов: оценка и память» увидела свет через 10 месяцев после смерти писателя, в декабре 1957 г., который, увы, стал и годом кончины ее автора – Гершун-Колина.
Никак не прояснены детали дореволюционной жизни Марка Алданова в работах других алдановедов, в частности Андрея Чернышева – историка литературы, открывшего современному русскому читателю творчество Алданова: см., его предисловия к различным его собраниям сочинений Алданова и работу «Материк по имени «Марк Алданов» [ЧЕРНЫШЕВ А. (I)].
Не вдаваясь в анализ причин подобного равнодушия к биографии знаменитого писателя, отметим как очевидный факт, что историю его жизни не составляет большого труда кодифицировать, разбить, говоря его словами, по графам, затем сложить их воедино. Картина получилась бы довольно простая, ибо в отличие от героя одного из его литературных портретов – знаменитого французского политика начала ХХ в. Жоржа Клемансо, Алданов и в конце жизни старательно служил тому, чему посчитал своим долгом служить в начале своей карьеры. И хотя очень часто жизнь незаурядного человека на самом деле много сложнее, чем кажется по результату простого обобщения отдельных ее «граф» и «периодов», у Алданова на протяжении 50 лет его духовного служения идее красоты – добра (калогатия7) наблюдается четкая согласованность декларируемого им образа мыслей и диктуемых ими поступков. И это при том, что жизненный путь Алданова, как и всего поколения людей эпохи «Серебряного века» – это воистину «хождение по мукам».
Молодой Алданов, после крушение всех своих надежд на лучшую долю Отечества, вынужден был бежать из России – первая эмиграция (1919–1941). Затем последовали второе вынужденное бегство – из Франции, страны, гостеприимно давшей ему, апатриду, приют, и трудный период налаживания личной жизни в США (1940–1946). И, наконец, к концу жизни, и счастливое возвращение во Францию, ставшей его второй родиной, в полюбившуюся ему Ниццу. Марк Алданов скончался в этом средиземноморском городе на Лазурном берегу 25 февраля 1957 года и был похоронен там же, на муниципальном кладбище Кокад (Cimetière Caucade)8.
Однако в современном алдановедении, – а Алдановым, отметим, в последние десятилетия занимаются главным образом в России!9 – биография писателя, особенно ее дореволюционная составляющая, до сих пор окутана дымкой неизвестности, хотя в целом его образ, как русского писателя-эмигранта «первой волны», достаточно прояснен.
Что касается происхождения Алданова, то обычно указывается только то, что он родился в Российской империи, в Киеве, в состоятельной и культурной еврейской семье. В Киеве прошла его молодость, т.е. пора физического и духовного созревания. Но в каких условиях, в какой обстановке – семейной и общественно-политической, взрастал Алданов? На фоне какого природного и урбанистического ландшафта – фактор исключительно важный для формирования личности русского человека ХIХ столетия! – проходило его взросление и возмужание? В каком «культурном бульоне» варился этот человек в годы своей молодости? Все эти вопросы до сих пор остаются без ответа. А ведь Алданов, подчеркнем, навсегда покинул родину уже зрелым, сложившемся в духовно-интеллектуальном отношении человеком 33 лет отроду!
6
Автор выражает глубокую благодарность доктору Жервез Тассис-Рандеггер (Женева) и доктору Эрнсту Зальцбергу (Торонто), взявшим на себя труд прочесть рукопись и макет книги и сделавшим ряд ценных замечаний, а также Ростиславу Толчинскому (Париж), любезно приславшему фотографию могилы супругов Алдановых в Ницце.
7
Калогатия – гр., Kaloskagathos (др.-греч. καλοκαγαθία – «прекрасный и хороший», «красивый и добрый») – термин античной этики, составленный из двух прилагательных: καλός (прекрасный) и ἀγαθός (добрый), что в приблизительном переводе означает «нравственная красота». Этот одновременно социально-политический, педагогический, этический и эстетический идеал человеческой личности повлиял на идеальное понятие гармонически развитой личности, существующее в культуре Нового времени.
8
Find a Grave: URL: https://www.findagrave.com/memorial/75714943/ mark-alexandrovich-aldanov.
9
См. в наст. книге раздел: БИБЛИОГАФИЯ ПО ТЕМЕ «АЛДАНОВЕДЕНИЕ».