Страница 12 из 26
Вся эта история кажется, на первый взгляд, похожей на сказку.
Однако именно избранный готским царем для Сунильды истинно «варварский» и, прямо скажем, зверский способ казни принадлежит к числу несомненных свидетельств в пользу историчности, т.е. подлинности ядра данного сказания. Ибо автору «Гетики» Иордану, приведенную которым версию мы, дополнив ее другими редакциями саги, положили в основу нашего рассказа, никак не могло быть известно нечто, известное нам. То, что еще в эпоху франкских царей из дома Меровингов именно таким варварским, на наш взгляд, способом было принято казнить женщин. В особенности – преступниц знатного рода, вроде царицы Брунегаут (Брунгильды). От Меровингов этот вид казни переняли и их преемники из династии Каролингов. Если верить «Песни о Роланде», по приказанию императора Карла Великого был четырьмя конями растерзан на части изменник Ганелон, погубивший во время отхода из Испании арьергард франкского войска во главе с доблестным графом Роландом. И даже в правление династии Бурбонов, во второй половине XVIII в., таким же мучительным способом был четвертован злосчастный Дамьен, нанесший королю Людовику XV из династии Бурбонов пустяковую, чисто символическую, ножевую ранку, чтобы обратить внимание монарха на то, что «Франция гибнет».
Следовательно, Сунильде-Сванхильд был уготован, разумеется, страшный и привлекший всеобщее внимание, но все-таки достаточно обычный для готов способ казни. Она погибла смертью изменниц из ближайшего царского окружения. И даже из царской семьи. И орудием ее казни были кони, считавшиеся у древних германцев (как, впрочем, и у других народов индоевропейского корня) священными животными. Росомоны же решили отомстить за смерть своей соплеменницы. Казненной, согласно «Гетике», ничего не говорящей (в отличие от эпических сказаний) о любовной связи Сунильды с готским царем, за «изменнический уход ее мужа от Германариха». Пусть даже снова покоренные готами, росомоны все-таки не желали лишиться, вдобавок к свободе, еще и чести. Братья Сунильды, Сар (это же имя носил впоследствии знатный гот, враг царя вестготов Алариха) и Аммий, отправились к Германариху в сопровождении третьего росомона. Видимо, мужа четвертованной, с помощью лошадей, злополучной Сунильды. По пути вдовец, вероятно, проболтался своим шурьям, что не только знал о том, что Сунильда изменяла ему с Германарихом, но, возможно, и сам побудил жену к этому. Разъяренные братья убили вдовца. Во-первых, потому, что он обесчестил себя и их. А во-вторых, вероятно, еще и потому, что от этого изменника можно было ожидать новой измены.
Прибыв ко двору, мстители то ли затаились в засаде, то ли приблизились к Германариху под видом посланцев. В разных редакциях сказания эта история излагается по-разному. Получав возможность добраться до готского царя, они тяжело ранили его спрятанным под одеждой оружием. Если верить «Гетике» – «вонзив ему в бок меч». Изувеченный царственный старец (согласно версии Иордана, ему, как мы помним, на момент покушения исполнилось уже 110 лет), хотя и не был убит, тяжко страдал от раны. Осознав свою неспособность возглавить, вооруженным и верхом на боевом коне, выступление своего народа-войска на бой с надвигающимися гуннами, он покончил с собой. Не из страха. А чтобы освободить место для нового, полного сил, царя. Молодого и отважного военачальника из рода Амалов.
Разумеется, со времен «отца истории» Геродота Галикарнасского, было написано множество историй и легенд, сказаний и воинских повестей, саг и былин. Занимательных, фантастических, пестрых по содержанию, но все-таки недостоверных и, прямо скажем, вымышленных. Однако история о тяжелом ранении царя Германариха накануне битвы готов с гуннами представляется нам вполне достоверной.
Вне зависимости от того, связана ли она напрямую с его любовью к обольстительной Сунильде. Или же с иными обстоятельствами. Отчего бы не найтись убийцам, готовым покуситься на жизнь старого и могущественного царя? Да еще и тирана, угнетающего множество покоренных народов? Подобная версия разыгравшейся трагедии, с точки зрения ее авторов и сторонников, объяснило бы нечто необъяснимое, с точки зрения нормального германского воина эпохи «Великого переселения народов». Трусливое, на первый взгляд, бегство в мир иной воинственного Германариха стало бы, в свете этой версии, в глазах современников (и потомков) мудрым политическим решением. А масштабы страха перед гуннами были бы приуменьшены. Приуменьшены с мифических размеров до таких, которые могли бы впечатлить и даже напугать отдельные народы, простых граждан, священнослужителей, ученых, но уж никак не столь могущественного царя, испытанного в множестве сражений…
Герман Шрайбер, известный немецкий специалист в области изучения культуры и истории германцев, выдвинул тезис о глубокой древности эпоса об Эрманрихе-Германарихе. При этом он особо подчеркивал соответствие его содержания идеалам германских народов:
«Нашему взору предстают великая держава Эрманриха и неудачная попытка восстания порабощенного племени. Удары братьев-мстителей поразили в Эрманрихе не только личного, но одновременно и политического врага. Этот соответствующий народным представлениям, подспудный мотив покушения мы склонны считать весьма древним. Мрачный образ великого царя готов, превалирующий во всех эпических сказаниях германцев об Эрманрихе, свидетельствует о его восприятии другими германскими племенами той эпохи, в которую они были подчинены верховной власти готов, как политического врага. Этот образ создан явно не самими готами».
4. По молитвам Василиссы
В годы Второй мировой войны опьяненные своими первоначальными успехами подданные гитлеровского «Тысячелетнего рейха» стали свидетелями того, как рухнул германский Восточный фронт. Фронт, простиравшийся от Финляндии до Черного моря. Невзирая на все ухищрения изощренной и, надо признать, весьма эффективной (фактически, до самого конца войны) геббельсовской пропаганды, этот фронт не мог не рухнуть. В 1942–1943 гг. он начал рушиться, чтобы окончательно развалиться в 1944 г., под мощными ударами советской Красной Армии. Но, даже если представить себе – хоть история и не знает сослагательного наклонения! – что немцы смогли бы удержать тогда Восточный фронт, он все равно неминуемо рухнул бы пятью или шестью годами позже. Рухнул бы даже без активных наступательных действий советских войск. Просто в силу своей чрезмерной для немцев протяженности, неблагоприятных для них условий местности («в России нет дорог, есть только направления») и климатических условий («генерал Грязь» и «генерал Мороз»). Как говорится, «что русскому здорово, то немцу смерть!»…
А между тем – при всей условности, возможно, некорректности или даже недопустимости подобного сравнения с точки зрения реальной истории! – царь готов Германарих как-то ухитрился, со своими несравненно слабейшими (во всех отношениях) силами, чем силы германского вермахта и армий стран – союзниц гитлеровского «Тысячелетнего рейха», на протяжении почти столетия удерживать именно этот «Восточный фронт», простиравшийся «от Финляндии до Черного моря» (как пелось в известной немецкой солдатской песне тех времен)! Разумеется, удерживаемый властителем позднеантичных готов «фронт», рухнувший, в конце концов, под гуннским натиском, был не сплошным, как фронт, удерживаемый германскими войсками Гитлера (менее трех лет) через 1600 лет после падения державы готского царя. «Фронт», удерживаемый в IV в. Германарихом, опиравшимся на покоренные им народности, представлял собой скорее отдельные опорные пункты, островки готского владычества в море (или, если угодно, болоте) разноязыких иноплеменников (тоже, кстати говоря, не слишком многочисленных). Тем более, что покоренные им племена, похоже, то и дело восставали (как, к примеру, росомоны; с упомянутой выше гипотезой некоторых историков и филологов, что росомоны были не племенем, а свитой готского царя, мы здесь полемизировать не будем). Локализация покоренных Германарихом, согласно Иордану, северных народов приводит нас в области, расположенные в 2000 и более км от основной области расселения готов на территории нынешней Южной Украины.