Страница 5 из 9
Старых она уже съела…
«Если бы я ждал вдохновения, я бы ничего не создал». Совершенно верно. Может, написал бы десяток лирических эссе или стихотворений, – и все. Это тоже хорошо, конечно. Но этого недостаточно для успеха.
Если ждать вдохновения, свободного времени, удобной ситуации, тишины, прилива сил, отличного самочувствия, если рассчитывать на понимание других и поддержку, вы ничего так и не сделаете толком. Ничего не добьетесь. Только будете жалеть себя и говорить: ах, у меня не было вдохновения, а когда оно пришло, у меня не было времени, а когда время появилось, у меня бумага и чернила закончились, и соседи сильно шумели, и вообще – что я мог бы сделать без поддержки и материального ресурса? Ничего не мог бы. Это точно. Вот и не сделал. А жизнь прошла.
Есть тупое и простое понятие: «дневная норма». Рабочие часы и продукт труда. Каждый день надо что-то делать, выдавать норму. В любых условиях, в любых обстоятельствах, в любом состоянии. Если по каким-то причинам сегодня дневную норму не выполнил, завтра надо выполнить две нормы. Или такое можно дать себе послабление: выполнить заранее две-три нормы, а потом немного отдохнуть. Но на самом деле это гораздо тяжелее, чем каждый день выполнять свою обычную норму.
В самых тяжелых условиях выполняйте дневную норму. Только так можно добиться успеха. Не было рояля у музыканта в тюрьме – он рисовал клавиши на дощечке и тренировался, а в уме сочинял музыку. Не давали писать профессору Лосеву в лагерях, – он в уме сочинял книгу и запоминал ее наизусть. Историю древней философии. И настоящие спортсмены в любых условиях делают упражнения. Дневную норму.
Так создаются великие, настоящие вещи. Книги, бизнес, картины, фильмы, завоевания… Так создается успех. Тупой работой, выполнением дневной нормы.
А вдохновение – оно придет в процессе. Или не придет. И условия создадутся в процессе. Или не создадутся. Это не так уж важно. Важен результат. Все остальное – отговорки, если речь идет о настоящем труде и настоящем успехе.
рассказала одна женщина. Очень простую историю рассказала простым языком. Она на стройке работает. И в обед все женщины там садятся рядом и едят то, что с собой из дома принесли. Суп из банки и хлеб. Все, значит, едят свой суп, а у одной женщины супа нет. Она вся в микрокредитах запуталась. И нет у нее банки с супом…
Доброй женщине жалко стало голодную коллегу. Она немного похлебала своего борща и отдала банку с борщом этой, у которой не было супа. Ну, сердце же не камень, понимаете?
Женщина борщ с хлебом съела, губы утерла и говорит громко: «Что ж ты в борщ так мало мяса положила? Не наваристо! И овощи надо было мельче резать!»
Вот и вся история про доброе дело. Про банку с борщом и хлеб, который мы отдаем тому, у кого нету. И про то, что потом могут сказать, утерев губы…
Это часто происходит. Слишком часто. И от этого тяжело на душе.
Хотя снова протягиваешь свой суп тому, у кого нету…
И читаем мы его вовремя. Кто мои тексты давно читает, это заметил. Сообщение приходит вовремя для нас, неважно, когда оно написано, вот в чем дело. Это всегда своевременное послание.
У одного мужчины погибла дочь. Такая трагедия внезапная. Она жила в другом городе, взрослая была. И попала в аварию… Как раз начались праздники, и на почту, и в мессенджеры стал рекой литься спам. Поздравления, реклама, идиотские картинки от незнакомых людей, добрые пожелания от знакомых, – ну, как обычно. И, конечно, отцу не до этих поздравлений было. Другие хлопоты и заботы свалились на него…
Прошло сорок скорбных дней. Жизнь продолжается, ничего не поделаешь. Надо работать, жить, деньги зарабатывать, ведь еще двое детей и старенькие родители… Отец очень любил свою Жанну, он не находил себе места и все молил, чтобы она ему хотя бы приснилась. Хоть как-то сказала бы, что она где-то есть, что все не так безнадежно… Но ничего не происходило. Он тяжело страдал.
Отец стал разбирать письма и удалять все ненужное. Надо работать. Там же много писем было и важных, по работе, на которые следовало ответить. Он разбирал, удалял ненужное, потратил целый день на эту трудную и тяжелую работу. Особенно поздравительные открытки ранили. Это и объяснять не надо, не так ли?
Он все письма разобрал, – но остался значок, что есть одно непрочитанное сообщение. Он искал, искал, – там неудобно все сделано было, надо искать это сообщение вручную. И нашел. Это было письмо от его дочери, Жанны. Она обычно никогда не писала сообщений, только звонила, так уж было у них заведено. А тут в день гибели написала письмо.
В сообщении было написано: «Я люблю тебя, папа. Со мной все в порядке, не волнуйся. Мы непременно увидимся. Береги себя!» Вот такие простые слова. Будничные.
И отец заплакал светлыми слезами. Он понял. И никто не разубедит его, что это было сообщение, адресованное лично ему. Своевременное сообщение. Оно пришло вовремя. В ту самую минуту, когда он перестал надеяться и расхотел жить.
Так что письма доходят. Именно тогда, когда надо. Слова не исчезают бесследно. Как и душа. И любовь.
Когда успокоится сердце и утихнет боль потери? Ученые говорят, что за два-три месяца боль притупится и пройдет. Если потеряли близкого, если пришлось пережить предательство, если вас бросили или лишили имущества, через некоторое время боль пройдет. Но она не проходит иногда всю жизнь, лишь ослабевает немного. Особенно, если человек вел себя стойко и мужественно.
Боль пройдет, когда вы выплачете слезы, так считали раньше. Изготавливали такие специальные флакончики-слезницы для сбора слез; еще в Древнем Риме они были. Когда человек плакал от печали и горя, надо было слезы собирать во флакончик. Когда флакончик наполнится слезами – надо эти слезы вылить на могилу умершего или принести в дар богам. И боги пошлют утешение усталому сердцу. Кончится боль, придет облегчение.
В викторианской Англии слезницу носили на шее, как медальон. Потекут слезы – надо их собрать и флакончик закрыть крышечкой. Через год надо крышечку снять и дать слезам испариться. Вместе с ними испарится и горе. Только память останется в душе о любимом человеке…
Мудрое это изобретение – слезницы. Человеку в печали надо поплакать. Выплакать горе. Но при этом собирание слез не давало погрузиться в беспросветное отчаяние. Когда горлышком флакончика собираешь слезы, это немного отвлекает и успокаивает. И плач не переходит в душераздирающие рыдания. Объем слезницы тоже намекал и указывал, сколько надо выплакать слез, какова «норма»…
За год это занятие становилось привычным ритуалом. А ритуалы поддерживают и утешают, укрепляют психологическую защиту. Человек проживал свое горе и свою печаль, собирая слезы. И ему потом становилось легче. Он выплакал свое горе, собрал слезы, а потом они испарились. Это завершился тяжелый период. Началась новая жизнь.
А на память оставался изящный маленький флакон. Его хранили как драгоценное украшение. Горе превращалось в воспоминание. Может быть, потому и депрессий не было? Был траур, были слезы печали, а потом приходило облегчение.
Сейчас человеку не дают поплакать. Попечалиться. Хотят, чтобы он поскорее стал позитивно мыслить и улыбаться; взял себя в руки и включился в общение, словно ничего не случилось. И сам человек стал считать печаль чем-то ненормальным, какой-то болезнью, от которой надо поскорее вылечиться и дальше весело шагать по просторам…
Иногда депрессия – это невыплаканное горе и невыдержанный траур. Приказ немедленно утешиться, улыбнуться и забыть. Или притвориться, что все забыл.
Но душа ничего не забывает. Вот для чего нужны были эти флакончики-слезницы – в них выплакивали горе. Иногда горе надо просто выплакать…