Страница 3 из 9
Да Тамара Леонардовна и сама не хотела малыша отдавать. Она бы сейчас все на свете отдала бы за Петрушу. С ней случилась любовь. Бах! – и все. И по складкам лица текли теплые слезы…
Ну, дальше и так все понятно. Тамара Леонардовна приказала сыну жениться! Хотя он приказов не слушал. Но женился; он же любил Лену и Петрушу. Шантажом и посулами Тамара Леонардовна заманила молодых жить в свой огромный дом. Но она к ним не особо лезла, так что они хорошо живут, мирно. Все внимание Тамары поглощено Петрушей. Они прямо не могут друг без друга; у них любовь. Они очень-очень любят друг друга.
Так одна женщина совершила ужасную ошибку. Или чуть не совершила? Как знать? И нашла свой рождественский подарок неожиданно. Рождество – особый день. И подарки тоже особенные…
Как Месопотамия, которая была могучим государством. Вернее, она состояла из городов-государств, которые постоянно нападали друг на друга. А что, очень удобно: далеко ходить не надо. Доехал до соседнего города и напал. Все сжег, разграбил, а потом написал клинописью хвастливо; дескать, мы набросились в ночи, как львы! И окрасили кровью все вокруг. Железными топорами вырубили сады, здания по кирпичику разрушили, посевы сожгли, всех поубивали, а чистые воды канала так загадили, что он превратился в болото! Это почти дословно похвальба одного царя, Сарданапала или еще кого. Там много царей было, любителей вырубать сады и загаживать каналы.
Так что ничего удивительного, правда? На своих нападать очень удобно. Все рядом. Далеко ходить не надо. Вот и не ходили. Разрушали и грабили прямо в Месопотамии. Можно сказать, в своей семье, у своих же.
Манера нападать на своих плохо кончается. И семья, где своих не щадят, со временем ослабеет и вымрет, так обычно бывает. Единственный выход – уйти и создать свою семью. Нормальную. Построить свой дом и посадить свой сад подальше от милых родственников: Ашшурбанипала или Тиглатпаласара. Или как там они себя гордо называют…
два дня длилась эта прогулка. Маленький теплоходик, скромные каюты. Плывешь себе по реке; тихая гладь воды, на берегах сосны и ели… И одна женщина средних лет все стояла у поручней и смотрела на воду. Обычная женщина в белой панаме и в ситцевом платье летнем. На верхней палубе играла музыка – старые песни. И многие танцевали. В возрасте люди были; заводчане в основном по путевке от профсоюза.
Женщина была очень грустная. Она оказалась за нашим столиком, когда пригласили на ужин всех. Ее звали Антонина Ивановна, можно просто – Антонина. Мы разговорились. И она рассказала очень грустную историю.
Три года назад у нее умер муж. Они хорошо жили; дома не сидели. Ходили в походы, ездили в санаторий и вот – катались на теплоходе. Она осталась совсем одна. Ей очень одиноко! А познакомиться она ни с кем не может. На нее даже не смотрят, словно ее нет. Вот она перестала краситься, одеваться, носить каблуки… И каждый отпуск или длинные выходные проводит как раньше с мужем. Ездит в тот же санаторий и селится в том же двухместном номере, в котором они жили с мужем. Ее уже знают; и бронируют этот номер за ней. И на теплоходе она катается так же; одну путевку ей дают почти даром, а вторую она покупает, лишнюю. И плывет в двухместной каюте, как когда-то с мужем. И стоит на том месте у поручней, где они вместе стояли. Ей даже кажется, что муж стоит рядом! Или лежит ночью в соседней постели… И не так одиноко. Хотя грустно, да. Немного грустно…
Ах, неудивительно, что ее не видели и не замечали те, с кем она мечтала познакомиться! Просто поговорить, пошутить, рассказать интересное, потанцевать на верхней палубе, надев туфли на каблуках! Ей так этого хотелось в душе… Но другие люди словно видели рядом с ней такого же печального и бледного человека, как и она сама. Неясный, призрачный силуэт мужчины средних лет с поникшей головой. Они что-то видели и чувствовали; и проходили мимо. Может быть, это была ее печаль? Ее тоска по умершему?
…Она поняла. Она стала думать о том, какую печальную историю она транслирует миру. И почему сил нет, радости нет, любви и дружбы нет – она поняла! Место занято призраком прошлого. И живые люди грустно и уважительно расступались, освобождая путь этой странной паре. Никто не хотел мешать.
Все кончилось хорошо. Она приоделась, подмазала губы немного и робко поднялась на верхнюю палубу, где играла музыка. Что-то такое старое, наивное: «новая встреча – лучшее средство от одиночества»… Впрочем, я точно не помню песню. Но мотив был жизнеутверждающий. Как и слова. Слова, которые я ей сказала. И себе говорю иногда, когда слишком грущу по тем, с кем каталась на теплоходе…
один человек. Необычный человек с необычными способностями. Он был с группой ученых в одном странном месте, очень далеко. Там раскопали большой лабиринт; раскопки шли. И ученые ломали голову над тем, зачем этот лабиринт был нужен. В каких целях его использовали?
Этот человек сказал, что надо копать вот здесь. И указал место. Мол, там массовое захоронение. Действительно, захоронение нашли! Но что все это значит? Почему людей убивали и закапывали прямо в лабиринте? Или они сами погибали там?
И этот человек сказал, что все очень просто. Лабиринт – это такой тест на глупость. Здесь проходила инициация. Молодых членов племени запускали в лабиринт. Кто находил выход – тот становился полноправным членом племени. Кто не мог найти, – ну, такой человек был бы обузой для всех. Зачем нужен тот, кто не может найти выход из довольно простого лабиринта? Глупые опасны. Они не нужны!
Ученые поразились простоте жестокого теста. Безжалостного. А этот человек показал еще нечто, что ученые не заметили или не поняли. На стене, на видном месте, был вырублен план лабиринта. Вроде плана пожарного выхода…
Глупые не те, кто не мог найти выход из простого лабиринта. Глупые – те, которые не видели подсказку. И просто метались в панике или безвольно сидели, отчаявшись, не прилагая усилий для самоспасения.
Меня поразила эта история о лабиринте. Ему тысячи лет. И жестокому тесту на глупость и безволие тысячи лет. Но жизнь жестока иногда. Надо искать выход и получать подсказки, если хочешь выжить и жить…
растворимую, в коробочке. И луковицу, как Буратино. А потом пошла к кассе платить. Она вся опухла от болезни, одета была в старый пуховик. Это летом-то! Просто ее знобило. А на ногах шлепанцы; ноги тоже опухли. Это случилось от переживаний – ее бросил гражданский муж. И она еще кредит для него взяла, на машину. Он на этой машине и уехал; а она потеряла работу. А потом заболела и очень стала некрасивая. Волосы повылезли, опухла, ослабела; денег не было. Прошло полгода.
Ну, а в магазине она видит – ее бывший гражданский муж катит перед собой тележку, битком набитую снедью вкусной. Ананас сверху лежит. И бутылки с дорогим алкоголем позвякивают. Идет ухоженный, в модной одежде, смотрит на женщин оценивающе… И спрятаться некуда. Выход через кассу!
Ей так стыдно стало. Это унизительно так; женщины поймут. Да и мужчины тоже… И эта девушка взяла и незаметно пристроилась к полному мужчине с полной тележкой; он потел, вытирал лысину платком и особо не смотрел ни на кого. Эта Света опухшей рукой незаметно схватилась за ручку тележки этого мужчины. Вроде как они вместе. И непринужденно стала за тележкой двигаться, стараясь к толстячку держаться поближе. А бывший тоже все ближе! Катит свою телегу с яствами прямо в Светину сторону.
И Света стала с полным мужчиной разговаривать. Дескать, ах, какие вы выбрали яблоки! Вот это просто огромное! А огурцы какие вы отборные взяли. Вы умеете выбирать продукты! Так она говорила и трогала продукты. И пряталась за толстячка.
А толстячок так обрадовался, что его хвалят, что охотно вступил в беседу. И не обратил внимания на то, что Света ему поправила воротничок рубашки так по-свойски. Они стали разговаривать и беседовать приятно; так и прошли через кассу. Полненький мужчина даже заплатил за луковицу. Лапшу Света незаметно оставила на полке у кассы, – стыдно как-то было за лапшу. А лук полезный. Им лечат болезни! Это не стыдно…