Страница 1 из 13

Погибель Империи. Наша история 1965–1993. Похмелье

Сванидзе Николай Карлович

Николай Сванидзе, Марина Сванидзе

Погибель Империи: Наша история 1965–1993. Похмелье

1965

В 1965 году 9 мая исполняется 20 лет со дня Победы в Великой Отечественной войне. В 65-м году названы новые цифры погибших в войне – 20 миллионов человек. При Сталине говорилось о семи миллионах.

Впервые, спустя 20 лет, проходит Парад и несут Знамя Победы. Учреждено звание «Город-герой». Только через 20 лет после войны официально начинается поиск и захоронение ранее не погребенных солдат. Через 20 лет после Победы, в 65-м, 9 мая впервые объявляют выходным днем. То есть только в 65-м День Победы делают официальным праздником.

До 65-го года День Победы был почти что подпольным праздником в СССР.

До 65-го года не было легендарных встреч фронтовиков.

Вот они, все в орденах, теперь впервые начинают собираться в сквере у Большого театра, в Парке культуры. Те, кто прошел фронт и выжил, в 65-м году совсем не стары. Тем, кого призвали в середине войны, в 65-м вообще еще только сорок.

Надо сказать, что СССР в год двадцатилетия Победы вообще молодая страна. Во-первых, потому что миллионы погибших на войне не успели стать стариками. Пенсионерами не стали и сотни тысяч погибших в сталинских лагерях. Во-вторых, страна молодая, потому что после войны была очень высокая рождаемость, что естественно: мужчины, которых так ждали всю войну, вернулись домой.

К 65-му году мы подходим с минимальными показателями по смертности среди мужчин. Продолжительность жизни мужчин максимальная за все советские годы. 68 лет. Мы уступаем американцам всего 2,3 года. Но 65-й год рубежный. Именно 65-й год открывает тенденцию, которая будет нарастать все последующие годы двадцатого века.

Начинается неуклонное снижение продолжительности жизни и рост смертности мужчин трудоспособного возраста. Физиологические проблемы здесь не главные.

К середине 60-х годов, без малого за 50 лет советской власти, нация исчерпала ресурс веры в сытое будущее и утратила способность к героическому труду без материальной отдачи. Эффект послевоенной, победной эйфории к 68-му году также сошел на нет. Усталость от повседневных забот берет верх. Политические лозунги не вызывают ничего, кроме безразличия.

Обещание Хрущева, что именно это поколение будет жить при коммунизме, прозвучавшее четыре года назад на XXII съезде, не вызывает ничего, кроме горьких насмешек. Продуктов в магазинах не прибавилось, а цены на масло, молоко и мясо выросли на следующий год после XXII съезда. Тогда, в 62-м, повышение цен в ряде городов обернулось массовыми волнениями. В Новочеркасске демонстрация рабочих подавлена силами армии. Сотни раненых. Двадцать три убитых. Вышедшие на демонстрацию требовали тогда повышения зарплаты и продуктов в магазинах. Председатель правительства СССР Алексей Косыгин на следующий день после новочеркасского расстрела говорит по телефону с министром торговли. Косыгин требует срочной поставки продуктов во взбунтовавшийся Новочеркасск. Вспоминает свидетель того телефонного разговора помощник Косыгина Юрий Фирсов:

«Косыгин говорит министру торговли: «Вы не понимаете, что нельзя сейчас в Новочеркасске оставить пустыми прилавки. Подкиньте какую-нибудь там бакалею всем этим дуракам».

Скорее всего, Косыгин думает: «Господи, куда вас понесло на демонстрацию. Что толку от этого. Вам никто ничего не даст. Ни прибавки к зарплате, ни продуктов. Нечего дать. И «взять неоткуда. Вот, может только бакалею какую-нибудь».

С мясом катастрофа. Государственные закупочные цены давно не покрывают расходов на производство мяса. У Косыгина, отвечающего за советскую экономику, нет источников дополнительного финансирования. Колхозная система неприкосновенна. Решено идти на повышение розничных цен. Повышение цен означает конец тем надеждам, которые были долгим следствием Победы. Так страшна была война и так велика победа, что ее эффект работал двадцать лет. Потом, ничем не подкрепленный, кончился. На самый хвост этого затухающего эффекта приходится попытка реанимации советской экономики, предпринятая Косыгиным в 65-м году. В сельском хозяйстве реформу начинают после мартовского Пленума ЦК. В промышленности – после сентябрьского Пленума. Еще до всех пленумов 12 февраля 65-го года журнал Time публикует на своей обложке фотографию советского экономиста профессора Харьковского университета Евсея Либермана. Он – консультант Косыгина. В прошлом, в 37-м, был арестован по доносу коллег по Харьковскому инженерно-экономическому институту. Обвинен в шпионаже. У его жены брат за границей. Ее брат – знаменитый пианист Владимир Горовиц. Соседям по камере профессор Либерман пересказывает «Трех мушкетеров». Чудом освобожден в период некоторого спада сталинских репрессий. Счастливая биография, по сталинским временам. В 62-м году, 9 сентября, в газете «Правда» опубликована статья Либермана под заголовком «План, прибыль, премия».

Идея в том, чтобы в советскую плановую экономику ввести рыночные элементы. В 65-м на обложке журнала Time над портретом Либермана советская реформа будет анонсирована под заголовком «Коммунистический флирт с прибылью». Косыгин полагает, что реформа перерастет в нечто большее, чем флирт.

Косыгина нашел Сталин.

Косыгин в 35-м заканчивает учебу в Ленинградском текстильном институте. На последнем курсе работает мастером на текстильной фабрике имени Желябова. Здесь следует уточнить, что Желябов, именем которого названа текстильная фабрика, вовсе не художник по тканям и не технолог легкой промышленности. Желябов – технолог совсем в другой сфере. Он в 1881 году делал бомбы, он бомбист и организатор убийства императора Александра II. Он – террорист. В 1937-м, в год начала Большого террора, Косыгин назначен директором фабрики имени Желябова.

В 38-м его выдвигают на освобожденную партийную работу – заведующим промышленно-транспортным отделом Ленинградского обкома ВКП(б). На этой должности он всего два с половиной месяца, и это его последняя партийная должность. В том же 38-м Косыгин избран председателем исполкома Ленсовета.

То есть Косыгин становится мэром Ленинграда. Предшественник Косыгина на этом посту передает ему дела в течение одного дня. Сидят до ночи. Оба знают, что больше времени не будет. Предшественник Косыгина Петровский арестован через два дня. Расстрелян.

Косыгин встраивается в ряды ленинградского руководства. Ленинградский обком возглавляет Жданов, поставленный после убийства Кирова. На Ленинградский горком поставлен Кузнецов, сделавший карьеру в годы репрессий. То есть новое руководство Ленинграда полностью сталинское. Сталин отбирал этих людей лично.

Через год, в 39-м, Косыгин назначен наркомом текстильной промышленности. А весной сорокового – еще один карьерный рывок. Он – заместитель председателя Совнаркома. Говоря сегодняшним языком, Косыгин – вице-премьер.

На самом деле этого взлета легко могло бы не быть. Дело в том, что до поступления в текстильный институт в годы НЭПа Косыгин занимался бизнесом. И не каким-нибудь, а золотодобычей в Сибири. Собственно, к занятиям бизнесом Косыгина готовил еще его отец. Отец – до революции высококвалифицированный рабочий на минно-торпедном заводе «Леснер» в Петрограде.

У него приличный доход, так что у его сына Алексея есть любимый шоколад «Жорж Борман». Отец Косыгина всю жизнь, с 1910 года, проживает на одном месте, в доме 1/20 на Малой Вульфовой улице, потом ставшей улицей Котовского. В Москву переезжать не захочет. Очень независим. Когда уйдет с завода, будет у себя в доме работать дворником.

Старшего сына до революции выучил в гимназии, младшего, Алексея, в Петроградском коммерческом училище.

Потом рядом со зданием училища появится «Аврора». Косыгин всю жизнь с удовольствием вспоминает свою дореволюционную жизнь. Высокое качество товаров, отменное обслуживание в магазинах. Вспоминает очень недорогой «шведский стол» в вокзальном ресторане в Финляндии, куда ездил с приятелями. Вспоминает кондитерскую «Норд» на Невском.