Улей

— Закругляемся. Тезон, забирай мой спутниковый телефон и долби лингвистов, чтобы искали общие закономерности в личных номерах васпов. На ночь все свободны. Утром у лейтенантов Лара и Тура будет особое задание. К Улью вы в любом случае пойдете пешком. И раз уж мы за наибольшую достоверность, то я хочу видеть неподдельную усталость на ваших сытых и довольных лицах. Капитан Назо, погоняешь молодняк?

— Есть, Ваше Превосходство, — с энтузиазмом отозвался военврач и крайне нехорошо улыбнулся. — Будут выглядеть, как кадеты-новобранцы в учебке.

И почему-то я ему сразу поверил.

Погода на Земле была такой же капризной, как на Дарии. Проснувшись утром в палатке и выдохнув над спальником облачко пара, я вспомнил полевые учения на равнине. Днем в летней форме нормально, а ночью хоть в обнимку с отопителем спи. И нам с Тезоном на таком морозе в одном исподнем скакать. Спасибо, капитан Назо! Надеюсь, полевой хирург будет лечить обморожение наших ног консервативными методами, а не отправит на ампутацию.

Умывшись, побрившись и собравшись, я перекинул вещмешок через плечо и пошел к палатке Тезона. Можно было его по рации вызвать, но мне хотелось поднять разведчика на ноги в лучших традициях утренней побудки.

Под ботинками хрустел серебристый иней, паутиной опутавший жухлую траву. Горизонт едва занимался рассветом и очертания палаток цзы’дарийского военного лагеря казались фигурами театра теней, вырезанными из черного картона. Декорациям. Вот только к чему? Надеюсь не к вступительной части моей будущей похоронной церемонии. Хотя я пышные проводы в саркофаге на огонь еще не заслужил. Максимум вакуумный мешок и пару строчек некролога в разделе «боевые потери».

— Дарион? — позвал Тезон, выныривая из-под полога палатки. — Долго спишь и медленно ходишь. Да еще и ломишься по лагерю, как медведь через бурелом.

Ну, не порхаю, как бабочка, придется смириться. Тьер, он за мной следил? Радиомаяк втихаря повесил, пока в штабе сидели? Гнарошева задница, может, хватит демонстрировать, кто тут настоящий разведчик, а кого генерал на шею навязал?

— Координаты от Публия получил? — зло прошипел я. — Топай тогда в заданный квадрат.

Развернулся и пошел на первый ориентир из сломанного дерева. Место для тренировки специально выбрали вне зоны видимости моих дозорных. Свою звезду лейтенант-разведчик оставил в лагере заниматься дырявой и грязной формой васпов. Не нужно бойцам видеть, как истязают их командиров.

Предрассветная тишина давила на уши. Ночные птицы и грызуны уже спали, а дневные еще не проснулись. Единственным шорохом в лесу были наши с Тезоном шаги. Я вцепился в портативный навигатор и старался не сбиться с маршрута, а разведчик красовался умением ориентироваться в темноте. Бездна с ним, пусть ведет! Я сдался, убрал навигатор и до самой поляны молча топал за Тезоном. Рассвело, наконец-то.

Интересно, во сколько проснулся Публий Назо, если уже ждал нас, пристроив на пеньке медицинский кейс? Все-таки боялся за наше здоровье и на том спасибо.

— Что стоим? — вместо приветствия крикнул военврач. — Тренировочный полигон вам никто не построит. Готовимся.

Тезон демонстративно отошел в сторону от меня и вытряхнул содержимое вещмешка на землю. Собрался, будто в зал. Прорезиненный коврик, спортивная обувь, походная бутылка с водой, браслет-шагомер, считающий пульс. Все новое, блестящее. Прямиком из элитного довольствия разведслужбы. Мне даже стыдно стало доставать свою тренировочную форму.

Пока мы возились, капитан подошел к нам вплотную, соперничая строгим видом с монументальностью местных сосен. На лабораторных мышей перед препарированием ласковее смотрят.

— Я не понял бойцы, — прищурился военврач, — разделись до исподнего, построились в колонну по одному. По внешнему кругу поляны бегом марш!

Однако про новобранцев в учебке капитан не шутил. Я едва успел снять форму и бросился за Тезоном, уже сверкающим голым торсом в осеннем лесу. В полевых условиях способов загонять нас до обморока было не так уж и много. Публий чередовал бег с отжиманиями, и уже на десятом круге упражнений я почувствовал, что доставшаяся в наследство от отца генетически улучшенная выносливость не такая уж феноменальная. Не знаю, может, в горном интернате ее по-особому развивали, но я начал задыхаться всего лишь на мгновение позже разведчика.

Пот ручьями тек по голой спине и груди, мышцы жаловались на непомерную физическую нагрузку, а военврач с безразличием дрона повторял: «Еще круг. Еще круг». И все-таки Тезон не выдержал и проблевался первым, чем я был несказанно горд.

Публий объявил перерыв, измерил нам пульс, давление и разрешил связаться по рации с лагерем. Я долго не мог отдышаться, чтобы выдавить из себя хотя бы слово. В итоге захлебнулся после позывного, и сержант Боз докладывал, что все спокойно, не дождавшись приказа. Разговор Тезона с разведчиками был и того короче. У всех без происшествий и только мы продолжали вживаться в образ васп, изможденных долгим плутанием по лесу.

К вечеру я понял, что инструкторы в училище были правы, когда фыркали на показатели моей генетической карты. Да, я копия отца не только внешне. Будущего Наилия Орхитуса Лара создали в лаборатории, чтобы он стал идеальным солдатом. Ученые бились за каждую мелочь, настраивали баланс в организме, экспериментировали с максимальным уровнем адреналина в крови. Я унаследовал почти все полезные мутации от отца. А в итоге, чтобы меня сломать, пришлось всего лишь дольше и сильнее давить. И все. Никак преимуществ. Я лежал на ледяной земле таким же трупом, как не тронутый генетическими экспериментами Тезон.

— Отбой, бойцы, — откуда-то из темноты сказал Публий Назо, — на сегодня хватит. Возвращаемся.

Из обратной дороги я запомнил только финальный аккорд — когда повалился лицом в разложенный спальник и счастливо отключился.

Глава 5. Последние приготовления

Утром я вспомнил, каково просыпаться после изнуряющей физической тренировки. Забитые молочной кислотой мышцы не позволили даже нормально встать на ноги. Я свалился со спальника и барахтался, как перевернутый кверху лапами жук. Сейчас бы в горную терму прогреть мышцы или под горячий душ, но кто ж мне разрешит портить результат усилий капитана Назо? Я обязан вонять потом, носить грязную форму и едва волочить ноги от усталости. Сказал бы я матом про любовь разведчиков к достоверности. Надеюсь, Тезону хотя бы вполовину так же плохо.

Пока я дрых сном новобранца, бойцы из звезды лейтенанта Тура принесли в палатку мой комплект горчичной формы васпов. Кровь с нее отстирали, простреленные пулями дырки аккуратно залатали. Если не приглядываться специально — заметить сложно. Даже жаль снова пачкать ее в грязи. А придется. По легенде мы шатались по болотам пять местных суток. Должны выглядеть соответствующе.

Примерять маскировку я не стал. Хлебнул воды и, в чем был вчера, вывалился через полог наружу. Бездна, прямо в ноги Тезону!

— Живой? — с наигранным участием поинтересовался разведчик.

— Не дождешься.

Я, стараясь не стонать, расправил плечи и поставил вместе пятки ботинок. Цзы’дарийские военные не сутулятся. Стоять, вытянув спину, мы привыкаем с раннего детства, едва попав в училище. И если по команде «вольно» рядовые еще позволяют себе расслабиться, то офицеры никогда. Шутки ходят по секторам, что получая на складе погоны с золотыми полосками, мы проглатываем боевые посохи и до саркофага не сгибаемся пополам. Вот и Тезон не смотря на боль, стоял передо мной, как на построении. Демонстрируя, что плевать он хотел на физические нагрузки. Целый разведчик, а не какой-то дозорный. Пусть и сын генерала. Ну-ну. Носогубный треугольник синий, пальцы дрожат. Паршиво тебе, лейтенант Тур, не выделывайся.

— Лингвисты прислали ответ на запрос по личным номерам васпов, — доложил разведчик. — Ни к одной из известных нам системам учета у людей они отношения не имеют. Алгоритм генерации не выявлен. Вся расшифровка уместилась в предположение, что первое число — номер базы или идентификатор подразделения. Остальные два будто бы сгенерированы случайно. Нам вежливо посоветовали взять номера убитых. — Тезон сделал паузу и со свистом вдохнул стылый воздух инопланетного леса. — У нас проблемы, Дарион. Придется копировать личности васпов.