Страница 1 из 19

Кровь дракона

Кагава Джули

Джули Кагава

Кровь дракона

Julie Kagawa

LEGION

This edition is published by arrangement with Harlequin Books S.A.

This is a work of fiction. Names, characters, places and incidents are either the product of the author’s imagination, or are used fictitiously, and any resemblance to actual persons, living or dead, business establishments, events, or locales are entirely coincidental.

Серия «Young Adult. Инферно. Война драконов»

Посвящается моей прекрасной троице:

Таше, Лауре и Нику

Часть I

Жертва неизбежна

Данте

Она всегда была любимицей.

– Эмбер, – мистер Гордон вздохнул уже второй раз за час. – Пожалуйста, будь внимательна. Это важно. Ты слушаешь?

– Да, – пробормотала моя сестра-близнец, не поднимая глаз от стола и выводя в учебнике карикатурные фигурки. – Слушаю.

Мистер Гордон нахмурился:

– Ну, хорошо, что ж. Можешь сказать мне, как называется мясистая часть человеческого уха?

Я поднял руку. Но мистер Гордон, как и ожидалось, проигнорировал меня.

– Эмбер? – повторил он, когда девушка не ответила. – Ты знаешь ответ на вопрос?

Эмбер вздохнула и отложила карандаш.

– Мочка, – произнесла она голосом, который говорил: мне скучно, и я хочу находиться в каком-нибудь другом месте.

– Да, – кивнул мистер Гордон. – Мясистая часть человеческого уха называется мочкой. Очень хорошо, Эмбер. Запиши это слово – оно будет в завтрашнем тесте.

– Хорошо, – продолжил он, пока Эмбер царапала что-то в своей тетради. Я сомневался, что это был ответ или нечто связанное с тестом, поэтому записал определение, просто на случай, если она забудет. – Следующий вопрос. Человеческие волосы и ногти имеют ту же структуру, что и драконьи когти и рога. Что это за ткани? Эмбер?

– Эм. – Эмбер моргнула, очевидно, не зная ответа. – Не знаю.

Я начал поднимать руку, но остановился. В этом попросту не было смысла.

– Мы обсуждали это вчера, – сурово продолжил мистер Гордон. – На протяжении всего урока говорили об анатомии человека. Ты должна знать. Человеческие волосы и ногти, так же, как драконьи когти и рога, состоят из..?

«Давай, Эмбер, – думал я. Ты знаешь ответ. – Он в твоей голове, даже если ты и пялилась в окно большую часть вчерашнего урока».

Эмбер пожала плечами, ссутулившись на стуле в позе, которая давала понять: «я не хочу находиться здесь». Наш учитель вздохнул и повернулся ко мне.

– Данте?

– Кератин, – ответил я.

Он коротко кивнул, но повернулся назад к Эмбер.

– Да, кератин. Твой брат был внимателен, – сказал он ей, прищурившись. – Почему ты не можешь вести себя так же?

Эмбер зарычала. Наше сравнение являлось верным способом вывести ее из себя.

– Я не понимаю, почему должна знать разницу между чешуей и человеческими ногтями на ногах, – пробормотала она, скрестив руки. – Кого волнует, как это называется? Могу поспорить, люди тоже не знают, что их волосы состоят из кракена.

– Кератина, – поправил мистер Гордон, нахмурившись. – И чрезвычайно важно, чтобы ты знала, в кого превращаешься, внутри и снаружи. Если хочешь идеально имитировать людей, то должна и изучить их идеально. Даже если они чего-то не знают.

– Я все еще считаю это глупым, – пробубнила Эмбер, со страстным желанием выглядывая в окно на пустыню и открытое небо позади сетки забора, окружающей комплекс. Лицо учителя помрачнело.

– Что ж, тогда давай-ка я тебя немного замотивирую. Если вы с Данте не наберете как минимум девяносто пять процентов на завтрашнем тесте, то оба будете не допущены до игровой комнаты целый месяц. – Эмбер дернулась на своем стуле, ее глаза расширились от негодования, а мистер Гордон холодно улыбнулся. – Вот как важны твои знания человеческой анатомии для «Когтя». Поэтому я призываю к учебе. Вас двоих. – Он махнул рукой на дверь. – Свободны.

– Это совершенно нечестно, – бушевала Эмбер, пока мы пересекали пыльный двор, направляясь к нашему общежитию. Головы горели от солнца Невады, светило прогоняло прохладу кондиционерного воздуха классной комнаты и распаляло кожу.

«Или мне следует говорить, эпидермис?»

Я самодовольно ухмыльнулся своей же шутке, зная, что Эмбер не поймет ее смысла. В этом настроении она бы и не оценила юмор, даже если бы поняла.

– Гордон – тиран, – прорычала она и пнула ногой булыжник, отправив его кувыркаться по пыльной земле. – Он не может запретить нам посещать игровую комнату на целый месяц – это полное безумие. Я с ума сойду – здесь ведь больше нечего делать.

– Что ж, ты можешь постараться быть внимательнее, – предложил я, мы приближались к длинному бетонному зданию у окраины забора. Как и ожидалось, подобное предложение она встретила плохо.

– Как я могу быть внимательнее, когда все настолько скучное? – огрызнулась Эмбер, рывком открывая дверь. В гостиной было прохладно, даже холодно. Пара кожаных диванов буквой «Г» стояла рядом с кофейным столиком, на противоположной стене висел телевизор с глянцевым темным экраном. Он показывал больше сотни каналов, все от научной фантастики и фильмов до новостных и спортивных источников – попытка утихомирить нас, как я подозревал, хотя это никогда толком не срабатывало с Эмбер. Она предпочла бы находиться снаружи, чем сидеть в комнате и целыми днями пялиться в экран. Комната также была безукоризненно чистой, невзирая на беспорядок, который один определенный близнец устраивал почти каждый день.

Эмбер подошла к одному из диванов и швырнула книги на подушки. – Они никогда не оставят меня в покое, – продолжила она, игнорируя падение одной из тетрадок с кожаной обивки на пол. – Они просто продолжают приказывать мне – делай лучше, будь быстрее, внимательнее. Все, что я делаю, оказывается недостаточно хорошим. – Она посмотрела на меня шутливо и одновременно печально. – С тобой они себя так никогда не ведут, Траляля.

– Это потому, что я вообще-то внимателен. – Я положил рюкзак на стол и направился на кухню, чтобы взять что-нибудь попить. Проживающего с нами опекуна, мистера Стайлза, не было видно, поэтому я предположил, что он либо в своей комнате, либо где-то снаружи. – У них никогда не возникает причин придираться ко мне.

– Да ну, ты не представляешь, какой ты счастливчик, – проворчала Эмбер, направляясь по коридору в свою спальню. – Если понадоблюсь, я буду в своей комнате, зубрить к завтрашнему дню этот глупый тест. Если услышишь грохот, не паникуй. Скорее всего, я просто проломила головой стену.

«Правильно, – подумал я, когда дверь в ее комнату открылась и со стуком захлопнулась. – Удачи».

Оставшись на кухне один, я налил себе апельсинового сока и уселся на табурет, уставившись в стакан.

«Счастливчик», – так сказала Эмбер. Конечно, ей это показалось бы удачей. Она была любимицей, той, на кого они всегда обращали внимание. Так было всегда. В наши одиннадцать лет наставники всегда, казалось, спрашивали первой ее, показывали все ей первой, убеждались, что она знает, что делает. Они принуждали ее и настаивали, чтобы она все делала правильно, не замечая – или не заботясь – что я уже знаю ответ. А когда я заставлял их заметить, это всегда превращалось в пример для моей сестры. Посмотри, Данте знает ответы. Данте уже записал. Я бы убил за половину той благосклонности, которую они к ней проявляли.