Страница 9 из 10
В то же время попытка давления на российскую «властную вертикаль» с целью не допустить возвращения Путина на президентский пост зимой 2011/12 года (так называемая «болотная революция») оказалась безуспешной и привела к массовому вытеснению прозападного либерального дискурса и его носителей из российского коммуникативного поля. Кроме того, в 2010–2013 гг. Россия предприняла на международной арене активные шаги по формированию различных блоков, направленных против «однополярного мира» Pax Americana: Таможенный союз, Евразийское экономическое содружество (ЕврАзЭС), ШОС, БРИКС, российско-китайское стратегическое партнёрство и т. д.
В результате «коллективный Запад» и выстроенная им система «глобальной экономики» оказались перед перспективой утраты контроля фактически над половиной планеты, что означало для них системную, в том числе – ресурсную, катастрофу. Весной-летом 2013 года, после короткого, но весьма глубокого конфликта в отношениях между Вашингтоном и Лондоном, главной целью действий англосаксонского блока вновь была избрана Россия, якобы «стремящаяся восстановить советскую империю», а «направлением главного удара» – Украина, где была развёрнута массовая кампания в пользу «евроассоциации», переросшая сначала в «евромайдан», а в феврале 2014 года – в государственный переворот.
В ответ на это Россия обеспечила провозглашение Автономной Республикой Крым и городом Севастополь независимости от Украины, а также признала референдум 16 марта 2014 года, по итогам которого Крым изъявил желание войти в состав Российской Федерации (соответствующий межгосударственный договор был подписан 18 марта 2014 года). Кроме того, Россия поддержала провозглашение независимых народных республик на Востоке Украины: Донецкой (ДНР) и Луганской (ЛНР). В итоге Крым был объявлен через институты ООН «временно оккупированной Россией территорией», сама Россия исключена из «Большой восьмёрки», и против неё введены санкции, которые с тех пор под разными предлогами (включая катастрофу малайзийского «Боинга» 17 июля 2014 года) неоднократно ужесточались и продлевались.
Начатые весной 2014 года на территории Донбасса боевые действия украинской армии (ВСУ) и вооружённых националистических формирований (добробаты, тербаты и т. д.) против местных ополченцев, поддержанных российскими добровольцами, не привели к военному решению данного конфликта, который приобрёл «тлеющий» характер. В то же время политическое урегулирование в «минском формате» также не было достигнуто из-за саботажа со стороны «евромайданных» киевских властей.
Весной 2015 года, после провала наступления ВСУ в Донбассе, резко активизировались действия поддерживаемой Западом «сирийской оппозиции»: как «умеренной», так и «радикальной», – против правительства Башара Асада. К осени его падение представлялось уже неизбежным, но начатая 30 сентября 2015 года операция российской армии и демонстрация ею новых систем оружия, включая высокоточные ракеты «Калибр» повышенной дальности, резко изменило военно-политическую ситуацию не только в Сирии и на Ближнем Востоке, но и во всем мире, нивелировав возможности США оперативно «проецировать силу» при помощи авианосных ударных группировок (АУГ).
Изменение глобального баланса сил не в пользу «коллективного Запада» получило, помимо экономического (КНР), ещё и военно-политическое (РФ) измерение, что заставило США и их союзников максимально активно задействовать своё превосходство в информационно-финансовом и организационно-общетехнологическом плане (диффамация + санкции), в первую очередь – против России, которую, судя по реакции западных «хозяев дискурса», нужно лишить возможности неприемлемого ответно-встречного удара любой ценой и как можно скорее. Поэтому конфронтация «коллективного Запада» с Россией продолжает системно нарастать – так, что на мировой политической повестке дня к весне 2018 года оказалась возможность боевого применения ядерного оружия: сначала – публично заявленного, но маловероятного против КНДР, а затем – незаявленного, но с высокой вероятностью против Сирии. Что и привело к нанесению «упреждающего удара» – жёсткой «презентации военного превосходства» президентом Путиным в ходе федерального послания 1 марта 2018 года и к явно неадекватному ответу на это со стороны «англосаксонского блока», включая провокацию в Солсбери.
Стоит заметить, что военно-технологические «прорывы» российского оборонно-промышленного комплекса, как продемонстрированные в Сирии, так и заявленные президентом РФ, до сих пор не имеют внятного объяснения в рамках использования Россией либерально-монетаристской финансово-экономической модели, полностью соответствующей параметрам «вашингтонского консенсуса».
Более того, системность и одновременность достигнутых на данном направлении результатов подразумевают наличие у России некоей «параллельной» экономики мобилизационного типа, с высокими уровнями как проективного планирования, так и системной безопасности, де-факто отсутствующими у наших западных «партнёров».
Тем не менее, понятно, что подобного рода «Китежград» не может обеспечить массового производства разработанных образцов, и скрытый мобилизационный проект, даже если он имел место в течение последних 15–20 лет, должен трансформироваться в открытый и охватывающий в перспективе весь массив национальной экономики.
Для реализации подобного мобилизационного плана, предпосылки и цели которого обозначены настоящим докладом, представляется необходимым (но далеко не достаточным) проведение следующего комплекса действий.
– Централизация (в том числе – финансовая) управления инфраструктурными системами национальной экономики с отстранением от реальных «рычагов власти» сторонников «вашингтонского консенсуса».
– Формирование и распространение внутри российского общества и за его пределами альтернативной неолиберальному глобализму идеологии, основанной на идее социальной справедливости и прогресса применительно к традиционным ценностям различных мировых цивилизаций.
– Системное использование всей ресурсной базы (экономической, военной, демографической, идеологической, культурной и т. д.) в целях обеспечения стратегической национальной безопасности российского государства.
– Продвижение взаимовыгодных интеграционных проектов, прежде всего – с Китайской Народной Республикой, что позволит сформировать «центр силы» глобального масштаба (в геополитической терминологии – Хартленд), способный нивелировать системные преимущества англосаксонского блока как управляющего ядра «коллективного Запада», полученные им почти за 500 лет цивилизационного господства в масштабах всей планеты.
– Создание вокруг России геостратегического «пояса безопасности» вместо существующего сегодня враждебного «санитарного кордона» прозападных государств-«лимитрофов», прежде всего – Украины.
Следует понимать, что враждебность и стремление к уничтожению России как единого государства и субъекта мировой даже не политики, а истории носит непреходящий характер для англосаксонского блока, а с середины XIX века (Крымская война) такое стремление получило приоритетное значение. Ослабление и расчленение России было одной из целей и Первой мировой войны, и поддержки Западом Февральской революции 1917 года, и интервенции 1918–1921 годов под флагом гражданской войны, и Второй мировой войны, и «холодной войны», которая завершилась уничтожением Советской России с формированием на её территории 15 «новых независимых государств». Эта же цель определяет направленные против России действия Лондона и Вашингтона сегодня. Там не без оснований считают, что 2 % населения планеты не смогут обеспечить и защитить свой государственный суверенитет над 14 % мировой территории и 30 % мировых ресурсов – особенно если их разделить и столкнуть между собой – под любыми предлогами и флагами, да еще дополнив это внешней агрессией: от экономической (санкции) до прямой военной. Кроме того, сохраняемый Россией даже после 1991 года военно-стратегический паритет с США и НАТО является неприемлемым для глобального паразитарного доминирования англосаксонских «элит», что является для них вопросом жизни и смерти, особенно – на современном этапе развития.