Страница 7 из 16
– Это правда? – спросил я у Айви.
– Не понимаю, – призналась она. – Прости. Если бы я смогла услышать ее пульс… может, ты бы приложил ухо к ее груди?
– Да уж, ей это понравится.
Джей Си улыбнулся:
– А я вот не прочь.
– Ой, да ладно тебе! – огрызнулась Айви. – Ты бы это сделал лишь для того, чтобы сунуть нос ей под пальто и узнать, какой у нее пистолет.
– «Беретта М9», – ответил Джей Си. – Я уже посмотрел.
Айви бросила на меня сердитый взгляд.
– Что? – Я напустил на себя невинный вид. – Это все он, я ни при чем.
– Тощий, – встрял Джей Си, – «М9» – штука скучная, но эффективная. Судя по манере держаться, Моника умеет обращаться с оружием. Видел, как она пыхтела, пока мы поднимались по ступенькам? Спектакль. Она в гораздо лучшей форме. Притворяется менеджером или бумагомаракой из лаборатории, но на самом деле явно из охраны или чего-то в этом духе.
– Спасибо, – сказал я ему.
– Вы, – сказала Моника, – очень странный человек.
Я сосредоточился на ней. Конечно, она слышала только мои реплики в разговоре.
– Я думал, вы читали мои интервью.
– Читала. Они не отдают вам должное. Я представляла вас блестящим оборотнем, меняющим индивидуальности одну за другой.
– Это диссоциативное расстройство личности, – сказал я. – Со мной все иначе.
– Вот молодец! – встряла Айви.
Она читала мне лекции по психическим расстройствам.
– Не важно, – сказала Моника. – Наверное, я просто удивлена, узнав, кто вы на самом деле.
– И кто же?
– Менеджер среднего звена, – сказала она с озабоченным видом. – Так или иначе, вопрос остается открытым. Где Разон?
– Зависит от кое-каких деталей, – ответил я. – Ему нужно находиться в каком-то конкретном месте, чтобы использовать камеру? То есть ему пришлось поехать в Маунт-Вернон, чтобы сфотографировать то, что там когда-то случилось, или он может каким-то образом запрограммировать камеру, чтобы она сделала такой снимок издалека?
– Он должен поехать на место, – сказала Моника. – Камера смотрит сквозь время на события былого там, где находится фотограф.
С этим были кое-какие проблемы, но пока я задвинул их в дальний угол. Разон. Куда он пойдет? Я взглянул на Джей Си, который пожал плечами.
– Смотришь на него в первую очередь? – сказала Айви ровным тоном. – Ну-ну.
Я посмотрел на нее, и она покраснела:
– Я… нет, у меня тоже нет версий.
Джей Си усмехнулся.
Тобиас встал, медленно и тяжело, как туча, поднимающаяся в небо у горизонта.
– Иерусалим, – тихо сказал он, положив руку на книгу. – Разон уехал в Иерусалим.
Мы все посмотрели на него. Ну, те из нас, кто мог.
– Куда еще может отправиться верующий, Стивен? – спросил Тобиас. – После стольких лет споров с коллегами, после стольких лет, когда его считали дураком из-за веры? Вот что было главной причиной, вот почему он разработал камеру. Он пошел искать ответ на вопрос. Для нас, для себя. Вопрос, который задают уже две тысячи лет. – Помедлив, мой аспект договорил: – Он пошел сфотографировать Иисуса из Назарета, которого приверженцы после Его воскресения стали называть Христом.
Глава пятая
Мне требовалось пять мест в первом классе. Это не понравилось вышестоящим Моники, многие из которых не одобряли меня. Я встретил одного из них в аэропорту, некоего мистера Давенпорта. От него пахло трубочным дымом, и Айви раскритиковала его за дурной выбор обуви. Я передумал спрашивать у него, можем ли мы воспользоваться корпоративным самолетом.
Теперь мы сидели в салоне первого класса. Я лениво листал толстую книгу на раскладном столике моего кресла. Позади меня Джей Си хвастался Тобиасу оружием, которое ему удалось протащить под носом у охраны.
Айви дремала у окна, возле нее было свободное место. Моника сидела рядом со мной, уставившись на пустое сиденье.
– Значит, Айви у окна?
– Да, – сказал я, переворачивая страницу.
– Тобиас и морпех позади нас.
– Джей Си – «морской котик». Он бы пристрелил вас за эту ошибку.
– А оставшееся место?
– Пустует, – сказал я, переворачивая страницу.
Она ждала объяснений. Я их не предоставил, а вместо этого спросил:
– Так что же вы собираетесь делать с этой камерой? Если предположить, что она действительно существует, в чем я пока не уверен.
– Есть сотни применений, – сказала Моника. – Охрана правопорядка… шпионаж… создание подлинных исторических хроник… наблюдение за ранним формированием планеты в целях научных исследований…
– Уничтожение древних религий…
Она подняла бровь:
– Вы религиозный человек, мистер Лидс?
– Часть меня религиозна.
Это была чистая правда.
– Что ж… – сказала Моника. – Давайте предположим, что христианство – обман. Или, возможно, движение, начатое некими людьми из лучших побуждений, но разросшееся сверх всякой меры. Не лучше ли будет это разоблачить?
– Это не совсем тот спор, в который я готов вступить, – сказал я. – Вам понадобится Тобиас. Он философ. Но мне кажется, он дремлет.
– Вообще-то, Стивен, – сказал Тобиас, наклоняясь между нашими сиденьями, – мне очень любопытен этот разговор. Кстати, Стэн наблюдает за нашим продвижением. Он говорит, что впереди атмосферный фронт, – возможно, нас немного потрясет.
– Вы на что-то смотрите, – заметила Моника.
– Я смотрю на Тобиаса. Он хочет продолжить разговор.
– Я могу с ним поговорить?
– Думаю, можете – через меня. Но должен предупредить. Не обращайте внимания на то, что он говорит про Стэна.
– А кто такой Стэн?
– Астронавт, которого слышит Тобиас, – предположительно, он вращается вокруг планеты на спутнике. – Я перевернул страницу. – Стэн в основном безвреден. Он сообщает нам прогнозы погоды и тому подобное.
– Я… понимаю, – проговорила она. – Стэн – еще один из ваших особенных друзей?
Я усмехнулся:
– Нет, Стэн ненастоящий.
– Вы же вроде бы говорили, что они все ненастоящие.
– Ну да, конечно. Они мои галлюцинации. Но Стэн – нечто особенное. Его слышит только Тобиас. Он у нас шизофреник.
Она удивленно моргнула:
– Ваша галлюцинация…
– Что?
– Ваша галлюцинация галлюцинирует.
– Да.
Она откинулась на спинку кресла с обеспокоенным видом.
– У них всех свои проблемы, – сказал я. – Айви страдает трипофобией, хотя большей частью контролирует себя. Просто не подходите к ней с осиным гнездом. У Армандо мания величия. У Адолайн – ОКР[2].
– Пожалуйста, Стивен, – попросил Тобиас, – скажи ей, что я считаю Разона очень храбрым человеком.
Я так и сделал.
– И почему же? – спросила Моника.
– Быть одновременно человеком науки и религии – значит создать внутри самого себя нелегкое перемирие, – сказал Тобиас. – В основе науки лежит принятие только той истины, которую можно доказать. В основе веры лежит определение Истины как недоказуемой по сути. Разон храбрый человек из-за того, что он делает. В связи с его открытием одна из двух вещей, которыми он дорожит, рухнет.
– Может, он фанатик, – предположила Моника. – Слепо шагает вперед, пытаясь найти окончательное подтверждение своей правоты.
– Может, – согласился Тобиас. – Но истинные фанатики в подтверждениях не нуждаются. Их дает им Господь. Нет, я в этом вижу кое-что еще. Человека, стремящегося объединить науку и веру, первого – возможно, в истории человечества, – кто действительно нашел способ применить науку к высшим истинам религии. Я нахожу это благородным.
Тобиас откинулся на спинку кресла. Я перевернул последние несколько страниц книги, пока Моника сидела в задумчивости. Закончив, я засунул книгу в карман переднего сиденья.
Кто-то зашуршал занавесками, входя к нам из эконом-класса.
– Здравствуйте! – раздался приветливый женский голос, приближаясь по проходу. – Я не могла не заметить, что у вас тут есть лишнее место, и подумала – может быть, мне позволят присесть.
2
Трипофобия – боязнь повторяющихся отверстий. ОКР – обсессивно-компульсивное расстройство, при котором больной пытается избавиться от навязчивых мыслей (обсессий) при помощи столь же навязчивых и утомительных действий (компульсий).