Страница 58 из 124
Гандива оторопел. Такое не входило в его планы. Разум судорожно искал идеи, которые можно было бы применить на практике, но вновь и вновь натыкался на глухую стену. Чего же стоило Гандиве осознать однажды, что гибкость мышления и сообразительность не входят в перечень его достоинств!
- Как это так? Имя – это всего лишь набор звуков, которого не может не существовать. Скажите, как зовёте себя сами, – наконец, подобрал Гандива лучший ответ.
Несколько секунд пациент удивлённо таращился на Гандиву. Вялая мимика и чрезмерно расслабленная поза, несмотря на ремни, косвенно вещали о том, что юношу всё ещё спасали сильнейшими препаратами, пресекая явления острой фазы. Но было в его взгляде нечто, не дающее Гандиве покоя. Трезвость. Осознанность. Полная принадлежность этому миру. Такого не встретишь у истинных диссоциировавших. Эмоции, отчаянно пытающиеся прорваться сквозь расслабленную безмятежность маски, настораживали Гандиву. Они сочились отовсюду: из нервозно дёргающихся уголков рта, из снисходительных прищуров век; но не могли преодолеть стены, возведённой психотропными препаратами. Должно быть, изнутри беднягу разрывала настоящая буря.
- Развяжите меня, – попросил гость реаниматора. – Я клянусь, что буду хорошим.
- Смотри у меня, – реаниматор, наконец, освободила пациенту руки. – Будешь озоровать – немедленно позову Таисс.
Пациент, почувствовав свободу, откинулся на спинку кресла и вытянул перед собой руки, задумчиво рассматривая крепкие мозолистые пальцы.
- Гай, – произнёс он, наконец. – Гай из клана Лазовски. С Девятого Холма.
- Гай, – повторил Гандива, таращась в листок-опросник. – Отлично. Вы помните, как попали в лечебницу?
- Я бежал, – парень задумчиво почесал лоб. – Всё вокруг внезапно изменилось, и я не мог ничего с этим поделать. Я не знал, куда деваться. Потом меня остановила добрая женщина и стала расспрашивать, а я ничего не мог ответить. И тогда появились эти люди и привезли меня сюда.
- А когда всё поменялось? – Гандива ненароком коснулся ладонью сидения кресла, и поспешил обтереть пострадавшее место салфеткой. – С чем это было связано? Расскажите об этом моменте подробнее.
Реаниматор за спиной Гая недовольно покачала головой. Инициатива и добропорядочность Гандивы явно не приходились ей по вкусу. Но парень, пленённый извечным перфекционизмом и желанием показать себя с лучшей стороны перед научными руководителями, не собирался отказываться от намеченных целей.
- Я хотел ударить того парня, – взгляд Гая помутился. – Нахала с длинными волосами. На меня налетела Бессамори, а потом… Вспышка. Эйфория. И всё неожиданно изменилось. Весь мир вокруг меня.
- Гай утверждает, что прожил всю жизнь в мире, похожем на средневековый, – с явным недовольством пояснила реаниматор. – Это очень распространённая ныне модель бреда. Возможно, неизвестные злоумышленники испытывают на подопечных психотропное оружие, вызывающее диссоциацию, одновременно инактивируя их чипы.
- Что за Бессамори? – поинтересовался Гандива.
- Подружка старая, – Гай махнул рукой. – Распутница Бессамори. Дочь Анацеа Бессамори, пророка Совета. Я хотел немного проучить мерзавку за то, что играла моим сердцем. Но этот парень выступил в её защиту. Околдовала, видно, его, овца паршивая.
- Парень? – Гандива снова потерял логическую нить разговора, но ему нужно было что-то сказать, дабы не выглядеть некомпетентным. Вопросы анкеты не предусматривали такого поворота событий и касались восприятия субъектом мира реального.
- Он точно не из наших, – Гай задохнулся. – Я никогда его не видел раньше на Девятом Холме. Одеждой совсем не похож на простолюдина, но носит длинные волосы, как рабочий или нефилим.
- Хорошо, – что-то шевельнулось в груди Гандивы, но он не подал вида. В памяти всплыло насмешливое лицо Нери. Странное предчувствие робко подало голос, но его тут же придушил здоровый рационализм. Одной мизерной приметы явно недостаточно для того, чтобы делать выводы. – Что ещё Вы помните, Гай?
Солнечный луч, просочившийся сквозь окно, преодолел стеклянную преграду и заплясал на переносье Гая. Юноша лениво прищурился. Каждое его движение было проникнуто болезненной скованностью и раздражающей медлительностью. Похоже, он привык к путам смирительных ремней. Да, здесь здорово над ним поработали.
- Да всё я помню, – парень пожал плечами. – С самого детства. Мать, братьев, сестёр. Каждое Посвящение своих сестричек младших. Свой город. Каждый день жизни – как на ладони. Спросите лучше, чего я не помню!
Реаниматор подошла к Гаю со спины и обвила руками спинку кресла. Ответ подопечного явно не удовлетворил её, и терпение женщины сошло на нет.
- Хватит, Гандива, – произнесла она твёрдо. – Так вы спровоцируете новый эпизод. Гай ещё слаб и нестабилен. Ему нужен покой.
- Но у меня ещё девять вопросов, – Гандива со знанием дела прислонил листочек к стеклу. Холод барьера, прорвавшийся сквозь тончайшую бумажную преграду, вызвал омерзение. – Я не могу просто взять и уйти.