Страница 24 из 59
Услышал, что вода в душе выключилась через десять минут после того, как она вошла. Она появилась в черных шортах для бега, обнажающих великолепные ноги, и в сером топе в рубчик. Волосы Кэт были влажными, и свет, проникающий через окна гостиной, отражался в красных прядях, делая их ярче.
— У тебя есть расческа? — спросила она.
— У меня есть гребень. Подойдет?
Кэт кивнула, и я прошел мимо нее по пути в ванную. Она последовала за мной. Залез в аптечку, передал ей свой черный гребень и вышел. Она начала расчесывать длинные локоны, маленькие капельки падали с кончиков мокрых волос. Я отчаянно хотел протянуть руку и взять гребень и расчесать ее сам, но остался недвижим. Вместо этого задал ей вопрос.
— Вчера вечером ты взяла выходной?
Она посмотрела на меня через зеркало и кивнула головой.
— Эд согласился?
— Да. Я никогда не просила отгул, так что он был счастлив дать его мне.
— Он спросил зачем? — поинтересовался я.
— Нет, он знает, если бы я захотела сказать, то сказала бы.
Теперь наступила моя очередь кивать. Я продолжал стоять и смотреть на нее, пока она не расчесала волосы.
— Когда ты должна выйти на работу сегодня?
Она повернулась ко мне лицом, прислонившись к раковине.
— У меня есть время до пяти.
Мне нужно дать ей чувство комфорта.
— Я тут подумал, давай возьмем напрокат какой-нибудь фильм и побездельничаем на диване, пока тебе не нужно будет идти на работу. — Я наклонился и пощекотал ее под ребрами. Она попыталась отстраниться, но хихикнула. — Давай, это будет весело.
Она улыбнулась:
— Хорошо.
***
Мы быстренько сбегали до Порт О'Конноровской версии Blockbuster (прим. пер. — американская компания по прокату фильмов и видеоигр, также предоставляет интернет-услуги, рассылает DVD почтой), который в действительности был заправочной станцией с небольшим выбором фильмов. Оказалось, Кэт немного романтична. Она выбрала старый фильм Молли Рингуолд (прим. пер. — американская актриса, певица и танцовщица) и картину «Воды слонам!» (прим. пер. — кинофильм режиссёра Фрэнсиса Лоуренса по одноимённому бестселлеру Сары Груэн). Я скептически поднял брови, когда она подошла ко мне с выбранными фильмами.
— Что? — спросила она. — Ты сказал выбрать, и я сделала свой выбор. Смирись.
— Всегда такая нахальная, — засмеялся я.
Я захватил нам кое-какие закуски, так как понятия не имел, что именно она купила в магазине.
Мы приехали обратно, и я поставил в проигрыватель первый диск. Кэт закрыла шторы, затемняя комнату. Когда приготовления были закончены, я уселся на своем обычном месте в углу дивана. Кэт присела рядом и прижалась ко мне, положив голову на грудь. Не ожидал, что она прижмется ко мне, но жаловаться не собирался.
Я устроил руку на изгибе ее бедра, мы откинулись на спинку дивана и смотрели фильм в тишине. Два часа спустя пошли титры, и Кэт приподнялась на руке.
— Тебе понравилось?
— Ну, думаю, немного удивительно, что, в конце концов, слониха убила человека. Кто ж знал, что хобот — это мощное оружие. Но... если подумать, мой хобот довольно силен.
Я приподнял брови. Она ударила меня в грудь и засмеялась.
— Ты забавный, — сказала она.
Встав и потянувшись, подняв руки над головой, я посмотрел на нее сверху вниз и поймал взгляд на своем оголившемся животе, там, где задралась рубашка. Если бы я ничего не знал, то подумал бы, что она выглядит словно голодная женщина, вот так она смотрела на меня. Собирался пойти и поставить другой фильм, но от ее взгляда я почувствовал возбуждение, поэтому сменил траекторию и направился на кухню за ледяной водой. Когда «опухоль» в штанах немного спала, вернулся в гостиную, застав ее за рассматриванием фотографий, которые поставил на подвесные полки.
Я подошел к ней сзади. Не оборачиваясь, она спросила:
— Ты скучаешь по ней?
Обойдя ее, я взял фотографию, где были мы с мамой, и ответил на вопрос.
— Каждый день, — просто объявил я. — Она та, на кого стоило равняться. Не было ни единого дня, когда бы я не чувствовал ее поддержки. Знаешь, когда мне было восемь лет, мама получила телефонный звонок от мистера Бека, который владел «Кондитерской Пенни», и он сказал, как видел меня запихивающим конфеты в карманы? Мама закончила разговаривать с ним и пришла ко мне, спросить о случившемся. Я, конечно, солгал и сказал ей, что заплатил за конфеты, а мистер Бек скупердяй, потому что не любит, когда я или мои друзья приходим к нему в магазин. — Я засмеялся, припомнив этот случай. — Мама вернулась к телефону, позвонила мистеру Беку и сказала ему, что он может идти в задницу. — Моя улыбка стала шире. — Мама никогда не ругалась, поэтому услышать, как она говорит «иди в задницу», было довольно эпично.
Кэт рассмеялась.
— Похоже, она тебя очень любила.
Глядя на наше фото, где руки мамы обернуты вокруг моих плеч, когда она стоит позади меня и целует в щеку, я сказал:
— Да... она любила.
Я осторожно поставил фотографию обратно на полку.
— Тимбер?
— Да? — тихо сказал я.
— Думаю, нам нужно поговорить о прошлой ночи.
Я кивнул, хотя она не видела меня. Развернулся и пошел назад к дивану, сел и наклонился вперед.
— Что ты хочешь знать? Не могу обещать, что расскажу всё, но полагаю, ты заслуживаешь знать кое-что.
Она подошла и села в нескольких дюймах от меня.
— К-как долго ты был там? Ну, знаешь... в Ираке?
Ее заикание заставило взглянуть на нее. Карие глаза смотрели мне прямо в душу, и я снова почувствовал, что могу говорить без напряга. Сделав глубокий вдох, сказал:
— Две командировки. В общем три года.
— Трудно было?
— Иногда, да. Иногда, нет.
— С тобой это случилось уже после первой командировки?
— Нет, думаю нет. Мне нужно было бороться с некоторыми остаточными явлениями. Но уверен, они проявлялись у всех, кто возвращался назад. Мы заново адаптировались к жизни, а нашим семьям пришлось приспосабливаться к тому, какими мы вернулись домой.
— Что произошло в последний раз, ну, то, что сделало тебя... ты знаешь? — Она закусила губу после того, как задала вопрос.
Я тяжело вздохнул.
— Не думаю, что готов ответить на этот вопрос откровенно прямо сейчас.
Тем не менее, хотел, чтобы она знала некоторые детали, и продолжил говорить:
— Каждый день я работал с одной группой парней. Мы вместе ели, спали в одной комнате, вместе тренировались и патрулировали. В общем, всё, что можно было делать вместе, кроме сидения на горшке, мы делали. Очевидно, нам было легко находиться рядом друг с другом. Они стали моими братьями. Поскольку я был единственным ребенком в семье, то полагал, что так и должно быть, когда у тебя есть брат. Не было ничего такого, чего бы я ни сделал для каждого из них. — Я сглотнул, она взглянула на мое адамово яблоко. — Я бы даже умер за них. Если бы началась стрельба или в нас полетела граната, то я, не задумываясь, прикрыл бы собою каждого.
Мне нужно остановиться и отдышаться. Сказал ей уже больше, чем кому-либо прежде. Даже проклятым психотерапевтам, которых Армия присылает к вам после подобного, чтобы помочь вам раскрыться и сбросить груз с души. Я сказал им то, что они хотели услышать. Мои слова были механическими и бесстрастными. Спустя долгое время, они отказались от меня и признали непригодным к дальнейшей службе. Кэт выводила круги на моей спине, это успокаивало, и я знал, что она не осудит меня. Она слушала меня, не бросаясь медицинскими терминами, и не предлагала воспользоваться лекарствами для успокоения нервов или от бессонницы. Я продолжил:
— Однажды, за две недели до нашего возвращения домой, мы отправились в патруль. Все было как обычно. Мы осмотрели периметр западной стороны Фаллуджи, а затем поехали обратно на базу. И тогда что-то бросилось мне в глаза. Мы видели необычные вещи в течение нескольких месяцев, некоторые вещи — они как красные флаги. Мы не остановились, чтобы все проверить, ибо обучены не вмешиваться в ситуацию, если она не касается нас напрямую. Тем не менее, это было нечто, что мы обсуждали отрядом, на предмет того, что если заметим снова, то обязательно проверим.