Загадать и принять

— Все равно билеты куплены. Я давно не был дома. Да и маме еще про тебя не рассказывал.

— Угу, чтоб не беспокоить, — ответила я.

— Такие вещи лучше вживую объявлять, а не по телефону, — ответил Данко.

— Ты и сейчас мне хотел что-то сказать, — напомнила я.

— Я тебя люблю, — ответил он и рассмеялся.

— Данко!

— Что возмущаешься? Я тебе в любви признаюсь, а ты недовольна. Жуткая женщина.

— Так жду я других слов.

— А еще меркантильная.

— Я?

— А кто меня спрашивает про мой диплом? Не я же?

— Прям, как будто, в кошелек к тебе заглянула. Скажешь тоже.

— Я много чего скажу. Много-много, — наклоняясь к уху, прошептал он.

— Хватит дурачиться. Так что в итоге?

— Сдал. Разве могло быть иначе? — он быстро меня поцеловал. Кто на улицах целуется? Хотела ему все высказать, а потом так смешно стало. Смешно и легко.

— Поздравляю.

— Спасибо. А как я себя поздравляю! Пять лет мучений закончились. А впереди дом. Не представляешь, как я соскучился по нему. По матери, сестрам. Так что поедем вещи собирать, — ответил Данко. — И не придумывай проблем. Теперь я свободен их сам решать.

— О как. Ладно, посмотрим, — усмехнулась я. Больно пафосное у него вышло заявление.

Весь вечер мы собирали вещи. То что брать не собирались, отправлялось на помойку. Никогда не думала, что у меня в квартире столько всего. Сережка расстался со всем без жалости. А на меня воспоминания нахлынули.

— Только плакать не надо, — подсаживаясь ко мне, сказал Данко. Я рассматривала фотографии в альбоме.

— Надо альбом с собой взять.

— Возьмем. Что-то ты совсем расквасилась.

— Есть немного.

— Мне вначале тоже не по себе было, когда я первый раз из города уехал в армию. Потом привык. И в Москву уже не так страшно ехать было. Дом — это то место, которое мы делаем.

— Но ты хочешь вернуться.

— Потому что я не вижу здесь для себя перспектив. Если бы они были, то я остался бы здесь. Если бы у тебя здесь был дом. Но это не дом. Скорее временное убежище, куда мы приходим, чтоб переночевать.

— Тогда я не понимаю, что ты имеешь ввиду, под словом «дом».

— Я покажу, — ответил он. — Можно поехать хотя бы ради любопытства.

— Ради любопытства поехать можно, — согласилась я. — Только потом как возвращаться? Дорога почти в один конец, потому что денег туда-сюда кататься нет.

— В декабре ты мне говорила, что у нас отношения до конца моей учебы. Она закончилась. Теперь ты отодвигаешь дату до нашего приезда ко мне в город. А что потом? Какая будет потом дата?

— Не знаю, что-нибудь придумаю.

— Не сомневаюсь в этом, — усмехнулся Данко.

На следующий день я отдала ключи маме. Машину мы заказали до электрички. Там она нас спокойно привезла на вокзал. До отправления поезда было еще два часа. Мы сидели в зале ожидания. Как раз в этот момент у Данко зазвенел телефон.

— Да сдал я все. Нормально. Вчера было не до звонков. Нет, не отмечали. Вот приеду домой, тогда и буду все праздновать. Весь вечер вещи собирали. А вот встречать меня не надо. Я сначала домой, а потом уже к вам. Или вы приезжайте. Не надо меня на станции встречать. Потому что все не поместимся в машину. Нет, я не настолько растолстел. Да, хорошо питался, но не настолько, что занимаю два места. Я не один буду. С кем? — Данко посмотрел на меня. Усмехнулся. — С женой. И не только с ней. Ну, так получилось. Ребенок? И ребенок есть. У меня полный набор. Ой, мам. Давно уже. Если бы в декабре сказал, так ты настояла, чтоб мы к тебе приехали. А Эля только после больницы была. Там долгая история. Поэтому давай лучше на месте расскажу. Поэтому не хотел тебе ничего до приезда говорить, чтоб ты спала крепче. Ладно, мам, завтра дома встретимся. А поэтому я к вам и не поеду.

— Как ушатом воды все вылил, — заметила я.

— Ничего, полтора дня помучается любопытством, но это меньше чем полгода, — ответил Данко. — Когда приедем, будет сумасшедший день.

— Я это уже поняла.

Ехать предстояло полтора суток в плацкартном вагоне. Лето, жарко. Много народа, которые возвращались с юга. Дети капризничают, мужики ругаются, женщины сплетничают. Поезд катится по рельсам. Кто-то читает книгу, кто-то пьет. А я сидела на нижней полке и смотрела на все это безобразие. Данко и Сережа на спор решали головоломки в тетрадке.

Я пыталась читать, но из-за того, что нервничала, не могла уловить смысла. В последнее время книги отошли на второй план в моей жизни. На первом месте был сын и Данко. Сидят с ним, дурачатся. Сережка на наш переезд смотрел оптимистично. Он думал, что на новом месте все будет лучше. Я не была так в этом уверена. Мог возникнуть конфликт со свекровью. Могли быть проблемы у Сережки в школе, мы могли не найти работу…

— Ребят, не поможете, вещи вынести из вагона? — попросила Сережку и Данко женщина с бокового места.

— Не проблема, — закрывая тетрадку, сказал Данко. Они с Сережей сразу подхватили чемодан и сумку женщины и поволокли их к выходу из вагона.

— Ты счастливая, — сказала мне бабушка, что ехала напротив нас. — Сыновья у тебя хорошие.

— Да, повезло мне, — ответила я, вначале не поняв, о чем она говорит. Хотела потом поправить, но не стала. Чего спорить, если со стороны это так, небось, и выглядит. А бабушка продолжала.

— Я вот к дочери ездила в гости. Теперь домой еду. А вы отдыхать ездили?

— Можно и так сказать, — вдаваться в подробности не хотелось.

— Мы раньше с мужем ездили в санаторий отдыхать. Уже пять лет как его не стало. А ты, дочка, замужем?

— Да, — ответила я.

— Правильно говорят, что всех хороших сразу замуж разбирают. Вот мой дурак, все говорил, что погуляет. Не хотел жениться. Сейчас под сорок и никому не нужен. Нагулялся, козленок. Можно было бы вас познакомить, да не судьба. Больно ты мне понравилась, — сказала бабушка. Хотелось ей сказать, что сорокалетними козлятами я не интересуюсь, но промолчала. Для нее он будет все равно любимым «козленком», пусть и глупым. — Когда твои ребята девок в дом приведут, то ты принимай. Лучше пусть такая будет, даже не по душе тебе, чем они будут потом одни жить. Я вот даже помереть не могу. Не знаю, как его одного оставлю. Вдруг, какая окрутит. Он же доверчивый.

Моя фантазия и так представила седобородого «козленка», теперь еще к бороде добавились жалостливые глаза, как у кота из мультика. Вот мне счастье-то привалила. Но теперь многое становилось понятным, почему «козленок» с мамой живет. Мои фантазии прервал вернувшийся Данко.

— А Сережа где?

— Потерял по дороге. Какой-то девчонке помогает настроить телефон, — ответил он.

— И ты его одного оставил?

— А куда можно деться с подводной лодки? До следующей станции три часа. Пусть общается, — ответил он.

— А если…

— Не начинай. Когда будет, «если» тогда и разберемся, — он лег, положив голову мне на колени. Поймал мою руку.

— Опять болит?

— Угу, — не стал отрицать Данко. Порой на него накатывали мигрени. Он тогда вот так клал голову мне на колени, а я его гладила по волосам. Он считал, что это самое верное средство, лучше любых таблеток помогает.

— А кем у тебя муж работает? — не отставала бабушка.

— Пока никем. Только в поиске, — ответила я.

— Небось, еще и пьет, — сочувственно сказала она. Это был не вопрос, скорее утверждение.

— Нет, не пьет.

— Тогда почему он не работает? Со здоровьем проблемы? — бабушка уже перешла все границы любопытства.

— Потому что мы переезжаем. Как переедем, так найдем работу, — ответила я.

— Так ты же сказала, что с отдыха едешь, — «поймала» меня на вранье бабушка. — Хотя, какая разница. Вот у меня Сашенька работает. И получает неплохо. Я когда Семеновне говорю, какие он деньги приносит, то она за сердце хватается. Ее тунеядец только пьет и ни копейки не зарабатывает. С моим Сашенькой не пропадешь.

— Мне и с моим милым неплохо живется.

— Так как может житься неплохо, когда он у тебя не работает? Так не должно быть. Хочешь, я тебе телефон оставлю Сашеньки? Может, вы поговорите. Ты поймешь, что он парень-то золотой. Ну, по бабам ходок. Так это из-за того, что он свою единственную не встретил, — сказала бабушка. После ее слов, я сделала вид, что что-то потеряла. Наклонилась, пряча улыбку. Хотелось рассмеяться.