Загадать и принять

— Я не думаю, что Данко меня обманывает.

— Любовь слепа. Потом локти кусать будешь, только поздно будет.

— Не могу понять, почему ты так настроена против Данко. Он хороший парень, положительный. Ты мне каждый раз про него гадости говоришь.

— Со стороны все видно намного лучше. Сама же знаешь. Помнишь, как ты сказала, что Тим аферист. А я тогда еще обиделась на тебя, потому что замуж за него собралась. И что в итоге? Он уговорил меня кредит взять, а я потом три года его отдавала.

— Ты не говорила об этом.

— Потому что стыдно было. Или Ваньку, с которым я еще на юг ездила? Ты сказала, что он руки распускать будет. Так и вышло. Хорошо, что синяк сошел к возвращению. Но отдых был испорчен. Когда любишь, то ничего не замечаешь. Становишься уязвимой. Тут только совет со стороны может помочь. А я тебе точно говорю, что Данко связан с наркотиками, — уверенно сказала Света.

От ее слов стало не по себе. Мне пришлось с ней согласиться. Я так обрадовалась появлению в жизни Данко, что перестала быть настороже. Он помогал решать проблемы с Сережкой. Вроде занимался с ним. Я и раньше понимала, что сыну нужна «мужская рука», человек с которого он пример будет брать. Только это меня и толкало к тому, что нужен в семье мужчина. Но пока я сомневалась, Сережа как-то быстро вырос. Стал самостоятельный. Умный парень, который вроде и сам справлялся. Потом появился Данко. Сережка быстро с ним нашел общий язык. Прям идиллия. Эта идиллия и настораживала. Заверения Данко, что он к Сережке, как к брату младшему относится, тоже выглядели сомнительно. Может Света была права?

На работе был включен телевизор. Там как раз передавали репортаж в криминальной хронике, что задержали парня, который подсаживал школьников из неблагополучных семей на наркотики. А потом их втягивал в незаконный бизнес.

Это стало последней каплей. Я отпросилась с работы и поехала домой, чтоб подтвердить свои подозрения или опровергнуть их. За время поездки я столько всего передумала. В итоге Данко из бедного студента превратился в рецидивиста, который втерся в доверие. Я чувствовала себя полной дурой. Повелась. Хотя на что я повелась-то? Он мне ничего не обещал, ничего не говорил такого, что я должна была потерять голову. Но все, же потеряла. Почему именно его я так близко подпустила? Поддалась харизме? Она у него присутствовала.

Начало темнеть. Окна автобуса отражали лица пассажиров. Включая мое. Круглое, немного искаженное неровным стеклом. Капюшон куртки поднят, потому что холодно. Как тетка. Хотя я ею и была. Скоро тридцать три года. Это в душе еще девчонка. А возраст ведь не спрячешь. Света права. Если посмотреть со стороны, то я и Данко совсем не пара. Он яркий, веселый, энергичный. И я, клуша, которая, кроме своих книжек, знать ничего не знает. Правда, в последнее время читать было некогда. Иногда правде в лицо смотреть неприятно, но нужно. Горько. Снег с дождем только еще больше заставил почувствовать свою никчемность.

Я зашла в квартиру. С кухни доносился истерический смех. Обои были поклеены. Стараясь не шуметь, я заглянула на кухню. Они сидели в темноте. Данко держал в руках длинную спичку. Такими камины зажигают. Над ней была вилка, с которой что-то капало в подставленную ложку. Сережка смеялся. Из-за этого ложка постоянно колыхалась в его руках.

— Держи ее ровно, а то нам Элька по шее даст, если узнает, какой ерундой мы тут занимаемся, — сказал Данко.

— Я стараюсь. Но руки, после сегодняшнего не держат.

— Ничего, потом привычка выработается. Лучше будет, — сказал Данко.

— И о каких привычках вы говорите? — злость вместе с обидой смешались в коктейль. От моего голоса и неожиданности Данко и Сережа вздрогнули. Я включила свет. В ложке плескалась какая-то жидкость. В каком-то фильме показывали, как наркоманы готовили дозу героина. Они нагревали для этого зачем-то ложку. Самые страшные подозрения оправдались. Меня, наверное, переклинило. — Собирай вещи и уходи.

Слова дались с трудом. Они камнем легли на язык. Сережка попытался что-то сказать, но Данко его остановил.

— Оставь нас. Видишь мать не в себе, — сказал Данко. А сам смотрел на меня. — Тебя какая муха укусила? — спросил он, когда Сережка быстро ушел к себе. Даже возражать не стал.

— Никакая не кусала. Все это неправильно, — ответила я.

— Что неправильно? — гася спичку, спросил Данко. — Я могу хотя бы объяснения получить? Ты ворвалась ошпаренной кошкой. Начинаешь мне на дверь указывать. Хочу знать, что произошло.

— Мне не нравится то, чему ты учишь Сережку. Это незаконно. Я даже говорить на эту тему не хочу. Давай не будем выяснять отношения. Мне еще долго расхлебывать, последствия всего этого. Просто уйди. Я не смогу написать заявление. Просто не смогу. Но… — я замолчала. Слезы готовы были политься из глаз. Это что же получается, я так в него влюбилась? Влюбленная дура. Светка права была. Когда любишь, то человека идеализируешь. Но с ним действительно было комфортно.

— Сегодня мы клеили обои, подготовили Сережкину комнату к поклейке. Потом убрались. Сережа ужин сделал. Сейчас на десерт делали конфеты из жженого сахара. Чем таким плохим мы занимались? Еще и незаконным? — пока Данко все это говорил, он смотрел на здоровый коробок спичек. С последними словами опять посмотрел на меня. Колдовство его разноцветных глаз не могли скрыть очки, которые он теперь носил постоянно. Вежливый холодный интерес. Он почему-то ранил. И ранил больше, если бы Данко начал ругаться и чего-то доказывать.

— Света говорит…

— Ясно откуда ветер дует. Света меня так хорошо знает, лучше меня самого. Знает тебя, — ядовито сказал он.

— В этот раз она права, — тихо ответила я. Еще минуту такого разговора и точно разревусь.

— Значит, ты хочешь, чтоб я ушел? — переспросил он.

— Да.

— Насовсем? — уточнил Данко.

— Да.

— Хорошо, — он зашел в комнату. Взял сумку. Покидал туда немногочисленные вещи и пошел к двери. По пути с такой силой пнул столик, что тот отлетел к стене и развалился, не выдержав удара. Все это было сделано в полной тишине. После этого он ушел, а я осталась одна. Тут можно было дать волю слезам. Хотелось броситься за ним следом. Прощения попросить. Останавливала мысль, что Света права, а я доверчивая дура.

Прошло где-то около часа слез и тишины в квартире. Я успокоилась. Ну, жила же я без Данко все это время и дальше проживу. Чего так переживать и слезы лить? Надо радоваться. Скоро новогодние праздники. Доделаем ремонт с Сережкой самостоятельно. Будем встречать Новый год в чистой квартире.

— Сереж, поможешь мне стол выкинуть? — спросила я, заходя в комнату к сыну.

— Помогу. Ты с Данко поругалась?

— Да.

— И в чем он накосячил? — с интересом спросил Сережа, перенимая его спокойствие. Может в душе и была буря, только он ее не показывал.

— Никаких «косяков» слушать не хочу. И говорить на эту тему не хочу.

— Ладно, потом у него спрошу.

— Данко здесь больше не живет. И я запрещаю тебе с ним общаться! — выпалила я, повышая голос.

— Сильно он тебя разозлил. Пойдем стол выкидывать, — сказал он. Всего ничего Данко у нас жил, а Сережка уже его копией стал в общение. Эти повадки начинали бесить.

— Пойдем, — согласилась я. Достала из комнаты сломанный столик. Он и так был хлипкий, а теперь все болты с корнем были вывернуты. Сильно его Данко приложил. Сережа в коридоре надевал куртку.

— Мам, не думаю, что Данко мог что-то серьезное сделать. Он хороший. Не надо с ним ссориться.

— Давай я сама с этим разберусь.

— Дело твое, но я за то, чтоб вы помирились.

— Буду знать.

Мы вышли на улицу. Снег с дождем только усилился. Выкинули столик. Я хотела найти ключи, но поняла, что их в кармане нет.

— Сереж, у тебя ключи с собой? — спросила я сына.

— Дома. Я их не стал брать. Думал ты взяла.

— И я так думала. Может они упали в снег? Я дверь так захлопнула. Руки заняты были, чтоб на ключ закрывать. Давай посмотрим. Или придется кого-то вызывать, чтоб нам дверь открыли.