Страница 12 из 16
Я подумала о письме в кармане и вздрогнула. Если деньги так действуют на людей, то мне следовало сжечь послание.
– Удивительное совпадение, – выдавила я из себя. – Вы что-то еще хотели, мисс?
Она хотела, чтобы ей взбили подушки и поменяли постельное белье. Конечно же, она хотела, чтобы рисунок на нем обязательно был красным. Я уже успела распаковать ее дорожные сундуки и проветрить платье, которое она в тот вечер собиралась надеть к ужину. Впервые в жизни мои руки касались такого нежного гладкого шелка.
– Только… – Амелия подошла к окну и выглянула во двор.
Комната выходила окнами на север, и из нее была видна тайная тропинка, ведущая к роднику. Она жестом подозвала меня. Я послушно встала рядом и проследила за ее взглядом, направленным на лесную тропу. Деревья выглядели зловеще. На них еще не появились листья взамен опавших осенью. А те немногие, что остались на ветвях, были черными и засохшими. Я не помнила, чтобы лес вокруг родника был таким густым, но, возможно, я просто не смотрела на него из этого окна.
– Ты производишь впечатление смышленой девушки, – сказала Амелия, задумчиво подперев кулачком подбородок. – Лотти не хотела давать мне советы. Она считает, что служанке не подобает судить, как следует поступать тем, кто выше ее по положению, а как не следует. Но я думаю, что она просто туповатая.
Я все больше и больше восхищалась этой Лотти. Очень хотелось заявить, что я тоже недалекая, но мне было любопытно, за что Амелия оказалась в Холодном Чертополохе. Разумеется, то, что она богатая и у нее отвратительный характер, еще не преступление.
– Да, думаю, что я довольно-таки смышленая, – осторожно произнесла я.
Амелия вздохнула, наклонилась и прижалась лбом к окну. Она начертила пальцем сердце на стекле и задумчиво уставилась на лес.
– Как ты считаешь, Бог может простить грех, совершенный во имя настоящей любви?
Я моргнула и взглянула на нее.
С учетом того, где ты сейчас находишься, похоже, что нет.
– Думаю, это зависит от природы греха, – ответила я.
Амелия кивнула и закрыла глаза. Затем негромко произнесла:
– Ложь?
– Уверена, это прегрешение можно простить.
– Воровство? – спросила она.
– Воровство не такой уж страшный грех, – честно сказала я, вспомнив, что и сама подворовывала в этом доме. И тут же сообразила, что должна вести себя как камеристка, ведь хозяйке вряд ли захотелось бы, чтобы закоренелая воровка копалась в ее вещах. – Конечно, это плохо, но я… я думаю, что этот грех будет прощен, если на чашу весов была положена любовь.
Она снова кивнула и очень тихо – так тихо, что я с трудом расслышала, – прошептала:
– А убийство?
Наконец мы подобрались к главному.
Я уже собиралась что-то сказать, но Амелия подняла надушенную руку, заставив меня замолчать. У нее загорелись глаза. Сейчас на меня смотрел совершенно другой человек – не утонченная девушка, помешанная на шляпках и красных покрывалах, а жестокое существо, которое пережило и сделало столько же зла, сколько и я, а быть может, даже больше.
– Да, ты все верно расслышала, но я не стану это повторять. Уверена, что ты меня поймешь. Я не всегда была такой богатой, как сейчас. Мне пришлось испытать и голод, и нищету. Но я хотела, чтобы мой дорогой Мэйсон был со мной, и моя мечта сбылась. Больше всего на свете я желала покончить со своим ничтожным и ужасным существованием и жить в богатстве и комфорте со своим любимым.
Я кивнула, решив, что было бы неплохо стать ее доверенным лицом. Было очевидно, что я недооценивала Амелию, но теперь я все видела в ее глазах.
– Конечно, ты понимаешь, – добавила она, устремив на меня взгляд, в котором все еще горел огонь. – Когда я была маленькой, то наблюдала за дамами, проезжавшими в своих роскошных каретах. Я пообещала себе, что когда-нибудь у меня тоже будет такая жизнь. Обязательно будет, чего бы мне это ни стоило, на какие жертвы мне ни пришлось бы пойти. А теперь ты, Луиза, видишь меня и, вероятно, когда будешь выходить из этой комнаты, скажешь себе: «Когда-нибудь у меня будет все, что есть у нее».
Я попыталась что-то сказать, но она меня перебила:
– Нет, нет, в подобных мыслях нет ничего постыдного. Такие девушки, как простушка Лотти, не похожи на нас. Ей все равно, когда ей говорят, что у нее ничего нет. И она ничего не хочет делать, чтобы изменить свою жизнь. – Амелия рывком отвернулась от окна, дошла до кровати и тяжело опустилась на нее. – Слушай, я все болтаю и болтаю… Почему? Не знаю. Но я чувствую, что могу тебе доверять, Луиза. Это правда? Я могу тебе доверять?
– О, вы можете делиться со мной всеми своими секретами, мисс, – сказала я, сделав реверанс. Но я уже слушала ее вполуха. Напыщенная речь Амелии подсказала мне одну идею, и я решила, что, как только выйду отсюда, сразу же приступлю к ее осуществлению. – Я от природы отшельница и ни с кем не общаюсь. Холодный Чертополох – очень уединенное место, и зачастую лишь тишина и тайны составляют мне компанию.
Глава 9
После трескотни Амелии теплая затхлость библиотеки подействовала на меня успокаивающе. За все эти месяцы мне удалось навести здесь относительный порядок, смести целые дюны пыли и расставить на полках книги, которые прежде высились на полу рассыпающимися башнями. Никто не видел, как я на цыпочках проскользнула сюда по коридору. Ли наверняка прислуживал Мэйсону Брину. Чем занимаются Поппи и Чиджиоке, можно было только догадываться.
Я расчистила себе местечко у окна в дальнем углу библиотеки за рядами полок. Если бы даже кто-то забрел сюда, он бы все равно не увидел, что я уклоняюсь от работы. Оставив загадочное письмо на подоконнике, я принялась рыться в рядах книг в поисках чего-нибудь полезного. Мистер Морнингсайд – что касается миссис Хайлам, то я просто не могла даже представить себе ее читающей в свободное время – накопил собрание драм и любовных романов. Я ухмыльнулась и продолжила поиски, водя пальцами по десяткам корешков любовных романов. Когда еще я была в школе Питни, все девушки представляли себе, что где-то там, за стенами школы, их ждет богатый, готовый на все холостяк. Эти туманные мечты, конечно, были для хорошеньких девушек, у которых был хотя бы крошечный шанс найти подходящую пару, что, по крайней мере, обеспечило бы им крышу над головой и скромный доход. Они могли надеяться выскочить за викария. Или за отставного военного.
Я никогда подобных надежд не питала. Но меня восхищала уверенность Амелии в том, что какой бы тяжкий грех она ни совершила, чтобы завоевать Брина и подняться по социальной лестнице, он того стоил. И у меня был шанс сделать то же самое, просто прочитав письмо.
Просто… Конечно, существовало некое препятствие, мешавшее понять содержание письма. Родители в детстве учили меня обрывкам гэльского, самым азам – достаточно только, чтобы понимать песни и сказки. Но я изучала этот язык в Питни и знала, что, если у меня будет подходящий справочник по переводу или хотя бы сравнительный перевод с английского на гэльский, я смогу расшифровать, что именно написано в письме.
В конце концов, оно было адресовано мне. Почему бы его не прочитать? Любому на моем месте было бы любопытно. А теперь мне кинули наживку и перед носом замаячила новая, лучшая жизнь, блестящая, как начищенная медная монета.
Что-то в этой библиотеке должно было помочь мне дотянуться и схватить эту монетку. По крайней мере, я так думала. И надежда на это не покидала меня в течение первого часа поисков. Однако она померкла во второй. Я понимала, что меня скоро хватятся. Приближалось время полдника, и если бы я не появилась на кухне, чтобы помочь подать его гостям, миссис Хайлам отправилась бы на поиски. Настроение старухи сегодня утром не вызывало во мне желания с ней схлестнуться, поэтому я поспешно пролистывала фолиант за фолиантом. В каждой книге, которая казалась мне многообещающей, я находила только переводы, но ни одного отрывка на гэльском для сравнения. Названия некоторых книг были на гэльском, и, когда я на них натыкалась, огонек надежды разгорался чуть ярче. Однако всякий раз они оказывались совершенно непонятными от первого до последнего слова. Я не добилась ничего, только устроила беспорядок, который мне же предстояло убирать.