Трудиться. Учиться. Влюбиться?..

— Выживешь. А если нет, госпожа Рикен тебя откачает и снова заставит бежать. Причем с начала дистанции. А потом еще и на мечах рубиться. Чтоб неповадно было умирать в неположенное время в неположенном месте.

— Честно говоря, она меня пугает.

— Она всех пугает.

— А я думала, тебе нравятся ее тренировки…

Я утвердительно мотнула головой. Действительно, поначалу я так же позорно скулила наравне со всеми остальными адептами. Но потом… втянулась. И даже стала получать удовольствие от махания тренировочным деревянным мечом. Самым удивительным было то, что у меня обнаружилась «предрасположенность к этому нелегкому искусству». Нормальными словами — талант у меня был. Осталось приложить к нему упорство и усердие. И я их прикладывала, выжимая на тренировках из себя все, на что был способен мой хилый организм. Втайне я мечтала когда-нибудь взять в руки настоящий боевой меч, подаренный когда-то Яном. Несмотря на все произошедшее между нами, избавляться от подарка я не стала, а, напротив, бережно хранила его под кроватью, задвинув поближе к стене и обставив со всех сторон мышеловками. Дабы чьи-нибудь загребущие ручонки до него не добрались. Ибо адепты народ такой — тащат все, что плохо лежит.

— Это не значит, что я ее не боюсь, — улыбнулась я и погасила свечу. — Спокойной ночи, Лайн.

— Спокойной ночи.

Урок физподготовки на этот раз выдался особо богатым на впечатления и нецензурные мысли. Озвучивать свое мнение об этой натуральной экзекуции вслух, в лицо Джендане Рикен, не решался еще ни один адепт, я специально узнавала. Так что и о последствиях такого опрометчивого поступка можно было только догадываться. Но самоубийц пока не находилось, все хотели жить, и потому каждый стойко выносил все тяготы и лишения. В основном потому, что спорить с этой непробиваемой леди — все равно что против ветра плевать. Еще на первом занятии нам были четко разъяснены наши права и обязанности. Первые были в явном дефиците. Вторые с лихвой компенсировали практическое отсутствие первых. Выглядело это примерно так (за исключением нецензурной брани, конечно): «Если вы, хлюпики, думаете, что вам будет сделана хоть одна поблажка, — вы жестоко ошибаетесь! — вопила наставница, вышагивая перед нашей шеренгой и буравя всех грозным взглядом. — Требования мои вам придется выполнять! Бежать вы будете, даже если начнете кашлять кровью. На мечах биться — даже если сломаете обе руки. И советую вам не забывать про нормативы. На зачете спрошу со всех и каждого по всей строгости! Недовольные могут сразу собирать манатки и проваливать из Академии, так как без моего зачета второй курс вам не светит. А на зачете я с вас вообще три шкуры спущу!»

Мы приуныли, но вещи собирать не пошли. Не знаю кто как, а лично я — по причине бесплатного койко-места, трехразового питания и потребности в знаниях.

Благо хоть форму нам выдали сразу, так что упревать в кожаных штанах или добивать и без того не шибко новые вещи мне не пришлось. Льняные свободные штаны, такая же рубаха и легкие мягкие туфли без каблука сразу пришлись мне по вкусу.

— Шевели задницей, де Бруове, иначе она перестанет быть такой аппетитной!

Я покраснела и припустила из последних сил. Да уж… Юморок у госпожи Рикен был, как бы это сказать… армейский. Грубый и такой же плоский, как и ее… кхм… грудь. Дабы пережить ее занятия и остаться в здравом уме, нужно было не только обладать недюжей выносливостью, ловкостью и проворством, но еще и качественные затычки в уши вставлять. Две молоденькие травницы уже отчислились, наслушавшись ее скабрезных шуточек. Я не собиралась становиться третьей, а потому только крепче стиснула зубы и досчитала до десяти и обратно. Помогло.

Вообще, Джендана Рикен обладала грубыми чертами лица, светло-русым ежиком неприлично коротко остриженных волос, мужеподобной фигурой и характером скального тролля. По Академии ходили слухи, что она в свое время состояла в элитном королевском отряде, но, повздорив с одним из главнокомандующих (то ли домогался он ее, то ли, наоборот, отказал), была с позором выставлена «на вольные хлеба». И так не шибко мягкий характер госпожи Рикен от этого, понятное дело, не улучшился. А того незадачливого командира еще полгода выхаживал придворный лекарь, но так до конца и не «починил»: детей у него, по крайней мере, уже не будет никогда. Но это всего-навсего досужие слухи.

Фактом являлось лишь то, что все адепты боялись ее как огня, с десяток наставников — тоже. А она… она просто на всех нас плевала с высокой колокольни и уважала только одного человека в Академии — Верховного магистра Тоноклофа. И было за что. Он принял ее в ряды наставников, несмотря на полное отсутствие магического дара и безнадежно испорченную репутацию (кто-то из придворных подхалимов постарался, не иначе).

Так вот, вышеупомянутая дамочка устроила нам такой забег с препятствиями, что к концу урока единственным моим желанием было немедленно наложить на себя руки.

Но все когда-нибудь кончается. К счастью, физподготовка тоже.

Следующий час был в полном нашем распоряжении: мы могли спокойно отстоять очередь в общий душ или в столовую — кому что больше нравится. На то и другое времени не хватало. Я всегда выбирала душ, а потом втихомолку, пользуясь телекинезом, уворовывала пару пирожков из столовой. Ей-богу, это быстрее и проще, чем спорить с толстой раздатчицей о процентном содержании в пирожках дохлых кошек. Конечно, никаких кошек там и в помине не было, но вредная тетка всегда ко мне цеплялась (впрочем, как и ко всем), и я не могла отказать себе в удовольствии подпустить пару шпилек.

— Слышала новость? — налетела на меня Лайн, едва я успела переодеться. Выбор у меня был небольшой: либо штаны с рубахой, либо другие штаны с другой рубахой, которые как раз досыхали на спинке стула.

— Нет, — я быстро перелистала несколько конспектов и сунула в сумку. Плотно запечатанная баночка казенных чернил и писчее перо уже были там. — Хорошая или плохая?

— Интересная! — полуэльфка бабочкой порхнула к зеркалу и начала всячески изворачиваться, силясь рассмотреть себя со всех сторон.

— Ну красивая, красивая! Говори уже! — не утерпела я. Любопытство всегда было одной из самых больших моих проблем.

— У нас по нежити новый наставник будет!

— Да? Надолго? — я задумалась. Новый преподаватель за несколько недель до сессии — это всегда уйма подводных камней. О заработанной нами репутации (зубрилок или раздолбаев) он ведать не ведает, так что о помощи на зачете я могу и не мечтать (хотя в душе на нее рассчитывала). Да и вообще — новая метла по-новому метет, как бы он нам не показал под конец семестра небо в алмазах…

— Не знаю, про это пока не слышала.

— Ты, Лайн, как сорока, — невпопад сказала я. — Новости на хвосте приносишь… За блестяшки вот всякие готова родину продать.

— Да ну тебя! — отмахнулась подруга, как раз примерявшая новые серьги. Они действительно блестели — аж глаза резало.

— А где господин Аллеон? Он что же, в разгар семестра в отпуск ушел?

— Нет. В скит. Говорит, адепты достали хуже горькой редьки!

— Что, правда?!

— Да нет, просто у них там в верхах очередной съезд наметился. Его пригласили. А такие приглашения, сама понимаешь, обсуждению не подлежат.

— А, ясно… А этот новый — он как, зверствует?

— Да вроде не очень… Зато по нему уже все девчонки сохнут и наперегонки варят приворотные зелья!

— Молодой, значит, — сделала я нехитрый вывод.

— Ой, да кто их, колдунов, разберет! Может, и молодой, а может, и омоложенный! Зато красиииивыыый… И главное — красота такая, знаешь… ну, мужественная. Чувствуется стержень.

— Нефритовый? — не сдержавшись, пошутила я. Подруга захохотала и отмахнулась. — Подожди, так ты его уже видела? — дошло до меня.

— Ага, в столовой, там все адептки только о нем и говорят, сложно не заметить. Слушай, а может, и мы втрескаемся? Ну хоть чуть-чуть?

— Ага, — хмыкнула я. — А потом еще и подеремся за право обладания сим дивным призом. Делать мне больше нечего — в первого встречного влюбляться.