Страница 39 из 60
Дружелюбная молоденькая продавщица объяснила, что такую помаду можно купить только тут, на острове, и что эти очаровательные футлярчики делают на соседнем островке и расписывают вручную! И еще там делают браслеты и шкатулки, и панно на стену, и вазочки — и каждый день, в одиннадцать и в четыре, туда идет прогулочный пароходик. Глэдис тут же решила прямо завтра поехать и купить пару браслетов, и шкатулку… нет, две! — и еще что-нибудь, что будет.
Пока же она занялась помадой.
— По две каждого цвета, пожалуйста, — попросила она у продавщицы, еще раз обрадовавшись, что рядом нет никого, кто бы мог испортить ей настроение глупым, неуместным и бестактным вопросом: «Ну на кой черт тебе понадобилось восемнадцать тюбиков губной помады?!»
Нет, теперь она одинокая свободная женщина, которая намерена взять от жизни все и не оглядываться на то, что могут сказать некоторые… недостойные люди.
Из универмага Глэдис отправилась прямо в отель: не гулять же по набережной с покупками! И вообще, нужно показаться, Джеку — чтобы не воображал и не радовался, что она покинула его навсегда — а заодно облить его ледяным презрением.
К ее удивлению, когда Глэдис сказала:
— Двенадцать пятьдесят шесть, пожалуйста! — портье молча протянул ей ключ.
А где же Джек?! Он что, побежал ее искать? Или… или он обрадовался, что никто не помешает ему предаваться бесстыдному блуду, и пошел к этой женщине?!! Вихрем подлетев к лифту, Глэдис растолкала группку столпившихся там японцев — чего стали на дороге?! — и судорожно нажала цифру «12».
В номере царила кромешная тьма, но стоило ей воткнуть бирку от ключа в полагающееся гнездо, как в прихожей загорелся свет. И первое, что увидела Глэдис — это помаду в расписном перламутровом футлярчике с орхидеей, стоявшую на полочке перед зеркалом!
Что это? Откуда?! Он что, приводил ее к ним в номер?! Нет, это было бы слишком даже для Джека…
Глэдис осторожно приблизилась и взяла в руки футлярчик. «Рассвет орхидеи»… У нее такого нет, она точно помнит!
Открыв футлярчик, она поняла, что помада была неначатая! Значит, это купил Джек — для нее! Решил задобрить и замолить грех… Интересно, а где он ее нашел? В универмаге такой не было… И цвет какой хороший! Не алый и не бордовый, а что-то между ними — и идеально подойдет к ее новому пестрому саронгу!
А где же, в таком случае, сам Джек? А-а, наверное, он пошел ее искать!
Оставил ей подарок, а сам бегает на набережной и зовет ее! Глэдис даже показалось, что откуда-то издалека донеслось тоскливое и одинокое: «Глэдис! Глэ-эдис!», и она обернулась к балкону.
И тут внезапно она заметила, что за стеклом что-то шевельнулось. Первая мысль была: «Какого черта?! Я же просила не лезть на балкон! Он что, не понимает, что Панч может выскочить и испугаться?!!!»
Полная решимости сказать бесчувственному болвану, не способному позаботиться о доверившемся ему беззащитном создании (то есть Панче) и о слабой беспомощной женщине (то есть о ней самой), все, что она о нем думает, Глэдис, пылая праведным негодованием, подлетела к балконной двери — и тут поняла, что никакого Джека на балконе нет.
За стеклом, глядя прямо на нее, стоял таинственный брюнет!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
«Это маньяк!» — промелькнуло в голове. Она так до конца и не поняла, почему подумала именно о маньяке, но через секунду происходящее стало для нее очевидно: «Он меня выследил и сейчас задушит!..»
Глэдис сделала маленький шажок назад. Маньяк продолжал стоять неподвижно, на лице его было написано явное удивление. Она сделала еще один шажок…
В этот момент брюнет шевельнулся, и тут Глэдис не выдержала — взвизгнув, она метнулась к двери, ухитрилась, сама не понимая как, по дороге ухватить сумку с покупками — вылетела из номера и понеслась по коридору.
От ужаса Глэдис не могла даже кричать. Где же люди?!! Кажется, сзади какие-то звуки?! Сейчас он выскочит и ее догонит! Что делать?! Где Джек?!!
Добежав до лифта, она судорожно нажала кнопку и обернулась, выхватывая из сумки единственное попавшееся под руку оружие — новую босоножку. Живой она ему не дастся! Но в холле, кроме нее, не было ни души…
Лифт все не появлялся, шагов в коридоре тоже не было слышно. Наверное, он затаился за углом! Ждет, пока она подойдет поближе, и тогда… Ну нет, она не такая дура!!!
Осторожно, на цыпочках, Глэдис подкралась, заглянула в коридор и не обнаружила там ничего, кроме ковровой дорожки и ровного ряда закрытых дверей… Странно…
Взгляд ее упал на огромные, метровой высоты, медные цифры «1» и «2», укрепленные напротив лифта — и неожиданно сквозь охватившую Глэдис панику пробилась здравая мысль: «А почему, собственно, двенадцать?!..»
Она вдруг вспомнила, как Джек наотрез отказался поменяться, чтобы не жить на этаже с несчастливым номером. Но двенадцатый — он же, наоборот, счастливый?…
И тут Глэдис осенило: это не тот этаж! Она ошиблась: они с Джеком живут выше, в номере тринадцать пятьдесят шесть! И Джек, наверное, там! И Панч тоже! И этот проклятый маньяк сейчас придет туда — искать ее!
Не дожидаясь запропастившегося куда-то лифта, она бросилась вверх по лестнице, уже не помня, что собиралась навеки отречься от подлого предателя — сейчас важно было только одно: спасти его! Добежав до двери, забарабанила в нее — вдруг еще несколько секунд, и будет поздно?! А вдруг уже поздно?!!
Внезапно дверь открылась и она буквально рухнула в объятия Джека.
Он был жив и здоров — правда, выглядел несколько сонным.
— Там маньяк! — крикнула Глэдис, лихорадочно оглядываясь — в номере никого, кроме свернувшегося в клубочек на диване Панча, не наблюдалось. Значит, она успела!
Вырвавшись из рук Джека, она захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной и повторила, видя, что он молча уставился на нее: — Там маньяк! — после чего отскочила в сторону, испугавшись, что внезапно раздастся треск, в образовавшуюся в двери дыру просунется рука и схватит ее. Она видела такое в кино!!!
Быстро оглядев жену и не заметив на ней явных следов насилия — а также беспорядка в одежде — Джек глубоко вздохнул и задал сакраментальный вопрос:
— Во что ты опять влипла?
— Я не влипла! — от испуга Глэдис даже не возмутилась. — Там маньяк!
Услышав уже в третий раз это настойчивое утверждение, он счел нужным поинтересоваться:
— Где?
— В нашем номере!
— Где?!
— В нашем номере! Там! — она показала куда-то вниз.
— Та-ак. Все ясно… — на самом деле ему ничего не было ясно, но состояние жены особых опасений не вызывало, а посему Джек предпочел действовать привычным отработанным методом.
— Дай — ка. Что это у тебя тут? — осторожно отобрав у Глэдис плотно набитую пластиковую сумку и одинокую босоножку, он подвел ее к креслу и подтолкнул: — Сядь.
Пошарил в мини-баре, налил пару глотков бренди и, не разбавляя, сунул ей стакан:
— Выпей!
Она послушно глотнула, судорожно дернулась, икнула, оторопело взглянула на него и повторила — уже в четвертый раз:
— Там маньяк…
Рассказывала Глэдис долго, со всеми подробностями, всхлипывая и запинаясь, и, чтобы было не так страшно, забравшись на колени к Джеку. В середине рассказа, обнаружив, что до сих пор сжимает в руке тюбик с помадой, она предъявила его в качестве вещественного доказательства:
— Вот… Я подумала, что это ты мне купил… чтобы помириться… А потом посмотрела в зеркало и увидела, что на балконе шевелится маньяк! То есть я сначала думала, что это ты, а потом подошла поближе и увидела, что не ты, а он, другой, и он на меня смотрел, и я сразу поняла, что он меня сейчас задушит… или зарежет…
Джек молчал — лишь теплое и надежное основание, на котором она сидела, постепенно начало подозрительно подрагивать… пока внезапно, даже не дослушав ее рассказ до конца, он не заржал совершенно неприличным образом!
Все его тело тряслось, грудь ходила ходуном, по лицу текли слезы. Сквозь взрывы мерзкого вульгарного хохота он повторял одно и то же: