Страница 12 из 15
– Черт тебя дери, парень, кто ж ты такой, твою мать? Демон какой-то или что?
– Уходите отсюда, – сказал Призрак, не отвечая на вопрос. – Вам нужно покинуть это место раньше, чем кто-либо из этих троих очнется и сообразит, что к чему.
Призрак поднял валявшуюся саблю. Распухшее, окровавленное, исцарапанное лицо женщины побуждало его догнать двоих любителей развлечений. Оно не давало погаснуть его гневу. Призрак бросился в погоню.
Он легко нагнал двоих джентльменов. Шли они медленно и шумно, пьяно раскачиваясь из стороны в сторону. Наверное, им и сейчас было страшно, но они не сомневались, что нанятый ими защитник сумеет расправиться с молодым наглецом. Люди их круга не привыкли беспокоиться о чем-либо. Им было кого нанять для грязной работы. За них беспокоились слуги и лакеи.
Да, Призрак легко их нагнал. Он толкнул того, кто тащился позади. Любитель жестоких развлечений упал, но быстро вскочил и побежал. Страх и затуманенная выпивкой голова лишили его способности ориентироваться, и он почему-то бросился в обратную сторону, к кладбищу. Что ж, тем лучше. Когда они вбежали на кладбище, Призрак снова сбил аристократа с ног, мгновенно перевернул на спину, сжал коленями туловище и занес над горлом саблю. Ярость ассасина получила выход. Готовясь убить пьяного аристократа, Призрак напоминал себе, что этот человек… да, этот человек еще совсем недавно смеялся, глумясь над беззащитной женщиной.
10
Для Итана настало время покинуть Амритсар, но его всерьез беспокоила одна особенность, проявившаяся в характере Джайдипа, и он решил переговорить о ней с родителями ученика. Исход разговора вызвал настоящее потрясение в семье Арбааза. Он ожидал услышать от Итана, что англичанин выполнил свое обещание: развить таланты младшего Мира и направить их в нужное русло, чтобы Джайдип смог перейти на следующую ступень обучения. На этой стадии не было никаких постановочных боев или предопределенного итога схваток, эта новая для молодого ассасина глава должна была определить его будущее… Иными словами, Арбааз ожидал услышать от Фрая, что Джайдипу предстоит испытать свои навыки в реальном деле.
Однако…
– Я сомневаюсь в его готовности, – без обиняков заявил англичанин.
Арбааз взял в руки кусок хлеба.
– Тогда, Итан, ты никак не можешь уехать, – с улыбкой произнес он, надламывая хлеб. – Таково было наше соглашение.
Джайдип часто, лежа в своей кровати, слышал разговоры Арбааза и Итана, доносившиеся со двора их дома, о приключениях прошлых лет: о бриллианте Кохинур, об охоте Арбааза за этим камнем. Иногда к беседам присоединялась мать Джайдипа, и тогда все трое погружались в воспоминания. Джайдипу имена Александра Бернса и Уильяма Слимэна[5] не говорили ничего, однако для его родителей они были дверями в другой мир, полный опасных и волнующих событий.
– Я уже сообщил, что возвращаюсь, – сказал Итан. – Меня ждут, и я не смею обмануть их ожиданий. Можешь не сомневаться, Арбааз: я все равно уеду.
– Тогда я чего-то недопонимаю. По нашему соглашению ты брался обучать Джайдипа, пока он не будет готов испытать полученные навыки в реальном деле.
Джайдип сидел рядом с матерью, ощущая себя невидимкой. Взрослые обсуждали его будущее и, казалось, даже не замечали присутствия ребенка. Такое случалось далеко не впервые: чем важнее тема, тем меньше вероятность, что взрослые поинтересуются его мнением. С ним никогда не говорили о его будущем, да Джайдип и не ждал подобных разговоров. Он прочно усвоил: пока тебе не позволили высказаться насчет собственной судьбы, молчи.
– В таком случае, мой старый друг, я жду от тебя более подробных объяснений, – сказал Арбааз. – На протяжении нескольких лет, проведенных с нами, ты уверял меня, что Джайдип – самый талантливый юный ассасин из всех, какие тебе встречались. Зная твою сдержанную манеру, мы понимали: ты хотел сказать, что Джайдип – самый талантливый ассасин в мире. И это отнюдь не преувеличение! Вначале он обучался у меня, потом перешел под твое заботливое крыло. Я и сам видел: мальчик необычайно одарен и у него практически нет недостатков. Насколько я понимаю, ты придерживался такого же мнения, если только… твои слова не были медоточивой лестью. И вдруг накануне отъезда ты объявляешь, что мой сын не готов. Прости мне мое замешательство. В чем же именно заключается неготовность этого одаренного и хорошо обученного мальчика, чей наставник собирается отплыть домой? И главное, почему он оказался не готов?
В отцовском голосе, с каждым словом становившемся все громче, отчетливо звучало раздражение. И даже хлебная крошка, приставшая к нижней губе, не делала отца менее грозным. Джайдип сжался. Мать также казалась обеспокоенной.
Только Итан сохранял невозмутимость. Он смотрел на обескураженного Арбааза, и взгляд англичанина оставался непроницаемым.
– Согласен, твой мальчик обладает изумительными врожденными способностями. Верно и то, что из его природного таланта мне удалось вылепить юного ассасина, чей уровень значительно превышает обычные требования. Я же, со своей стороны, многому научился у Джайдипа. Это отчасти является причиной моего отъезда. Я намерен вернуться в Англию, и хлебные крошки, летящие от тебя, мой старый друг, не заставят меня изменить решение.
Понимая двойной смысл сказанного, сконфуженный Арбааз вытер рот. Губы его начали складываться в улыбку.
– Но почему? – требовательно спросил он. – Почему ты покидаешь нас в такое ответственное время, когда мог бы еще очень многому научить моего сына?
Итан улыбнулся. Это была не столько улыбка, сколько добрый, заботливый взгляд. Англичанин посмотрел вначале на родителей Джайдипа, потом на своего ученика.
– У вашего сына нет инстинкта убийцы. Мальчик способен на убийство и, несомненно, будет убивать, но у него нет того, что есть у нас, у тебя и у меня. Или же, наоборот, он обладает тем, чего лишены мы.
Арбааз наклонил голову. Его лицо стремительно краснело.
– Ты говоришь, что мой мальчик – трус?
– Ради бога, Арбааз! – со злостью почти прикрикнул на старого друга Итан. – Ничего такого я, черт побери, не говорю. Джайдип такой, какой он есть. Если отправить его на реальное задание, он либо провалит миссию, либо…
– Я не провалю задание, – вдруг возразил Джайдип.
Он и сам удивился произнесенным словам. Теперь его наверняка отчитают или подвергнут более серьезному и болезненному наказанию: во-первых, за то, что заговорил без разрешения, а во-вторых, за столь хвастливое, ничем не подкрепленное заявление.
Но отец с гордостью посмотрел на сына и даже потрепал его по плечу, отчего Джайдип преисполнился уверенности в себе и своих силах.
Итан словно не видел этого. Его внимание было обращено к Пьяре.
– В этом нет ничего постыдного, – сказал он.
Ее глаза потеплели. Она втайне лелеяла надежду, что, быть может, ее семья наконец-то перестанет проливать кровь.
– Джайдип может служить братству иными способами. Из него выйдет прекрасный учитель. Непревзойденный тактик. Человек, определяющий политику братства. Он вполне может стать великим лидером. Кто-то должен заниматься всем этим. У Джайдипа это получится. Но воином он… не станет никогда.
Арбааз больше не мог сдерживаться. Пьяра сохраняла спокойствие и решимость. Она не впервые видела вспышки мужниного гнева, но никогда не уступала ему.
– Знай же, Итан Фрай! Мой Джайдип будет великим воином. Он станет непревзойденным ассасином, наставником индийского братства…
– Для этого не обязательно…
– Нет, обязательно! Вначале он проявит себя в настоящих сражениях. Там он покажет себя воином и ассасином.
– Он не готов, – покачал головой Итан. – Прости, Арбааз, если мои слова разбивают тебе сердце, но мое мнение таково: он никогда не будет готов.
Арбааз хмыкнул, потом встал, велев подниматься и Джайдипу. Пьяра украдкой смахнула слезу и тоже встала. Она разрывалась между тревогой за сына и честью семьи. Второе удерживало ее от возражений вслух.