Недостойная

Про Эн Рин проще всего было спросить у его высочества, но Берт решил оставить Арчибальда напоследок. Отношения у них с некоторых пор были напряженными, и ему не хотелось тревожить принца лишний раз. Нет, врагами они не были, но и друзьями – тоже.

Так уж получилось, что отец Берта, архимагистр Артуро Арманиус, был виновен в гибели невесты его высочества. Косвенно, но все же был.

Ее звали Брианна Агариус. Они с Арчибальдом вместе учились в университете на охранителей, и Арманиус-старший, как глава охранителей, прочил обоим большое будущее. Берт уже тогда был ректором, и он хорошо помнил Брианну – милая девушка с небесно-голубыми глазами, белой кожей и черными волосами. Талантливый маг. Они с принцем были безумно влюблены друг в друга.

После окончания университета охранителей ждет трехгодичная практика – до ее завершения они считаются лишь стажерами и только после получают на грудь значок с пером Золотого орла – птицы – покровительницы Альганны.

Брианна и Арчибальд стажировались лишь неделю. А потом с севера пришел сигнал об очередном демоне Геенны, и разведчики, отправленные на место происшествия, сразу присвоили ему высший уровень опасности.

Арчибальд умолял Арманиуса-старшего не брать туда Брианну, хотя именно она в тот день дежурила и вместе с отрядом других охранителей должна была перенестись на север. Принц очень боялся за свою невесту и просил сделать для нее исключение.

– Нет, – отрезал Артуро. – То, что Брианна – ваша невеста, не дает ей права уходить с дежурства. В отряде все чьи-нибудь невесты, жены, мужья или дети. Если я начну отпускать людей по причине, которую вы мне назвали, ваше высочество, от охранителей ничего не останется. Не нужно использовать свой статус и положение во имя подобной цели.

Арманиус-старший был прав, и принц отступил.

Берт в тот день тоже дежурил и отлично помнил огромных черных птиц, будто бы сотканных из дыма, одна из которых бросилась к нему, а другая – к Брианне. И отец, стоявший рядом с ними обоими, помог именно Берту – конечно, невольно, – хотя по правилам охранителей должен был помочь Брианне как менее опытному стажеру. Но родственные связи сыграли свою роль – и Берт выжил. Хотя он выжил бы и без помощи Арманиуса-старшего. А вот Брианна погибла.

Отец после этого случая ушел в отставку, и главой охранителей на время стал Аарон Актониус, его правая рука и хороший друг. А через двадцать лет, после смерти и отца Берта, и Аарона, место главы охранителей занял принц Арчибальд.

Он никогда и ничего не говорил Берту, но общался с ним настолько холодно и отстраненно, что Арманиус не сомневался – его высочество до сих пор все помнит. И он ничего не простил.

Так что Арчибальда лучше оставить напоследок, а пока…

– Здравствуй, Йон.

– И тебе не хворать, Берт, – сварливо ответил архимаг Валлиус, чье изображение передавал браслет связи. – Что хотел?

– Хотел спросить про эту медсестричку, Эн Рин. Она не твоя внебрачная дочь?

Демоны, не с этого вопроса надо было начинать, не с этого…

Проекция Валлиуса вытаращила глаза.

– С чего ты это взял?

– Да похожа она на тебя. Манера говорить, двигаться…

– А-а-а. – Главный врач Императорского госпиталя усмехнулся. – Ну мало ли похожих людей на свете? Ерунда это все. Что-то еще? А то у меня скоро операция.

Операция у него… Отличный предлог, чтобы закончить неудобный разговор.

– Она ведь не медсестра, да, Йон?

– С чего ты это взял? – второй раз за последние две минуты ответил Брайон Валлиус, насмешливо сверкая голубыми глазами за стеклами очков и довольно потирая короткую седую бородку.

– Для медсестры она слишком много знает.

– Ну-ну, – хмыкнул старый маг и отключился, не прощаясь.

Вот ведь… хитрая морда!

День в госпитале сразу не задался. Возвращаясь от Арманиуса, я слишком быстро летела по коридору, торопясь к своим больным, и умудрилась на полной скорости врезаться в Байрона Асириуса.

Бывший однокурсник смерил меня неприязненным взглядом, и я уже готовилась к его традиционному университетскому: «Смотри, куда несешься, Эн Рин», – когда Байрон вдруг сказал:

– Я как раз к тебе шел.

Я даже чуть покачнулась. И переспросила, наверное, с очень глупым видом:

– Куда ты шел?

– К тебе, – повторил Асириус. – Дело есть. Нужна твоя консультация.

Демоны меня раздери, Байрону нужна моя консультация. Снизошел!

– А ничего, что мой кабинет и лаборатория – в той стороне, откуда ты появился?

– Ничего. Я там был, увидел, что тебя нет, и решил вернуться к себе. А ты… от Арманиуса?

Я кивнула.

– И как он?

– Пока никак, я только начала работу. Тебе срочно с консультацией или подождешь до… скажем, до обеда?

– Лучше сейчас.

Разумеется. И без разницы, что у меня обход и больные. Ладно, потерпим. Слишком уж любопытно, что нужно от меня Байрону Асириусу.

Надо же, консультацию ему подавай. Помню, было время, когда он и разговаривать со мной считал ниже своего достоинства. «Нищая безродная девка с каплей дара – что она делает в лучшем учебном заведении страны? – возмущался Байрон в кругу друзей. – Вот увидите, она не переживет и первую сессию!»

Я пережила. В прямом и переносном смысле.

– Говори, – пробурчала я, заходя в свой кабинет-лабораторию. И, пока я переобувалась, надевала халат и стягивала волосы в узел, Байрон четко и ясно излагал, что ему от меня нужно.

Возможно, если бы Асириус заискивал, улыбался и пытался втереться ко мне в доверие, я бы послала его к демонам тут же. Но Байрон был собой – слегка презирающим меня аристократом, и это оказалось привычно, понятно… и честно.

Я всегда ценила честность.

– Я давно заметил, что физические повреждения охранителей ведут и к нарушению целостности их магического контура. Сломанный контур практически никогда не бывает поврежден сам по себе, без каких-либо физических травм.

– Не «практически никогда», а просто «никогда», Байрон.

– Тебе тут виднее. Но раньше мы сначала делали операции по восстановлению физических возможностей, а потом уже брались за контур. Хирургия первична, терапия вторична, ты же помнишь этот постулат? Меня интересует, что будет, если попробовать делать наоборот.

Я серьезно задумалась. Ко мне больные попадали уже после хирургического отделения, где для них делали все возможное, чтобы вновь научить говорить, ходить и вообще двигаться. Чем сильнее сломан контур, тем хуже с физиологией. Но я занималась только безнадежными больными – точнее, теми, кто раньше считался безнадежным, Байрон же говорил об обратимых повреждениях.

– Не знаю, – призналась я откровенно. – Ты хотел получить мою консультацию, но я действительно не знаю. Мои больные все после хирургов… и, честно говоря, я никогда не задумывалась над этим вопросом. Мне нет смысла реабилитировать неговорящих и неходящих. Они не выдержат процедур.

– Давай попробуем поэкспериментировать? Возможно, следует сначала восстанавливать контур, а потом уже делать операции?

Я озадаченно молчала, глядя на Байрона, который смотрел на меня спокойно и серьезно.

– Ты хочешь ставить эти эксперименты со мной?

– А с кем еще? – В голосе бывшего однокурсника прорезалась ирония.

– Логично. Но…

– Слушай, Эн, – Асириус поднял глаза к потолку, будто я смертельно ему надоела, – я не делаю тебе никаких непристойных предложений. Ты, как и я, врач и ученый. У нас совпадает область профессиональных интересов в этом случае. Почему бы не объединить усилия? Одну главу в наших научных работах напишем вместе, это не запрещено и даже поощряется. А личные отношения стоит оставить за пределами госпиталя. Хотя я бы сказал жестче.

– Жестче?

– Да. Все это должно остаться в университете, который мы окончили.

Байрон замолчал, и я тоже молчала. Наверное, потому что была согласна.

По правде говоря, там я уже давно все и оставила. Нет, особой любви я к Асириусу не испытывала, но уважала его как талантливого хирурга, у которого впереди – огромное будущее.