Страница 74 из 107
— Там не один командовал, — терпеливо повторил я. — Разные люди по-разному стреляли. Сначала в одном характере, потом по-другому, и в конце.
— Военспец-то наверняка по нам метил, гад, — упёрся в своём мнении командующий.
— Не могу точно знать, но сдаётся мне, что неправда ваша, товарищ Ворошилов, — проговорил я, прищурившись глядя на чистое голубое небо и золотистого цвета солнце, опускающееся к горизонту. — Ежели б умелый артиллерист хотел нас угробить, то сделал бы в три счёта: недолёт, перелёт и — бац!
— Посмотрим ещё, какой-такой там умелый артиллерист, — оставил последнее слово за собой Ворошилов. Сталин не показывал своего мнения, спокойно слушая наш спор, и был ли он с кем-то согласен, я не понял. На меня же после боя что-то напала словоохотливость, и я продолжал говорить:
— А вообще, автоматическое оружие это сила! Вот если бы у нас у каждого были такие машинки, — произнёс я и погладил "льюис", — и патронов в достатке, то белоказаки к нам и близко подойти не смогли б. Пулемёты, крупнокалиберные пулёмёты, ручные пулемёты, автоматические винтовки с вместительными магазинами, они такой свинцовый шквал дадут, что бойся враг, сдавайся и "ляг", — в эйфории избавления от казаков я чуть было не стал рассуждать про промежуточный патрон, как и положено шаблонному попаданцу, но вовремя остановился.
Ворошилов, едущий шагом рядом с нашей бричкой, недоверчиво хмыкнул:
— Автоматические винтовки! Это где ж ты такое чудо видал?
— Ну, видать не видал, но от людей узнал, что была в армии партия таких винтовок — "автоматы" назывались. Фёдоров их конструктор. Они на Румынском фронте испытывались. Размером короче, чем винтовка, и удобнее. И двадцать пять патронов в магазине, автоматическая стрельба и одиночными.
Ворошилов скептически слушал мои разглагольствования, но я не унимался:
— А вот если бы вместо казаков нас бы танки настигли, английские там или французские, то всё — приплыли! Только убегать, если успеешь. Дура здоровая, вокруг броня. Танки бы нас издаля пушкой взорвали, пулемётом расстреляли, а потом подошли бы и гусеницами раздавили. И ничего с ней не сделаешь без артиллерии, хоть тресни. Нет ещё у пехоты средства супротив них, — огорченно сказал я. — Вот бы пушек побольше и ещё какое оружие против танков этих, а то ведь неровен час и мы с ними столкнемся, — завершил я, помня, что в моей прошлой реальности Царицын был взят Врангелем летом 1919 года в том числе и при помощи английских танков.
В той реальности бронированные машины под винтовочным и пулеметным огнём, как я читал, невредимые подошли тогда к линиям обороны красной дивизии, прорвали заграждения из колючей проволоки и, выйдя на уровень окопов, стрельбой из пушек и пулемётов вдоль оборонительных позиций смели оборону красных. Отдельные очаги сопротивления подавлялись следующими за танками бронеавтомобилями и конницей. Непривычные к таким неуязвимым смертоносным механизмам множество красноармейцев в панике бежало. За несколько часов красноармейская дивизия перестала существовать, и путь на Царицын был тогда открыт. Психологический эффект был схож с первым применением танков на реке Сомма в 1916 году, когда германские солдаты чувствовали себя совершенно беззащитными перед бронированными махинами. Да что говорить про танки, если по воспоминаниям и казачья конница предпочитала отступать, если видела у противника пулемётный бронеавтомобиль.
— Где у казаков ты свои танки видел? — вернул меня из воспоминаний Ворошилов. — Ихняя конница сейчас главный враг, вот о чём голова болит. Пулемётов бы нам побольше, а артиллерии и против казаков не хватает, а ты слухи про свои невиданные танки распускаешь.
— Ну так может какими ещё подручными средствами против казаков попробовать, а Климент Ефремыч? — предложил я. — Та же конница сквозь ограду из колючей проволоки не прорвётся. Если перед окопами заграждения такие выставить, то пехоту от кавалерии защитит. Что скажете, товарищ Ворошилов?
— Посмотрим. Обмозговать надо… — помолчав, отозвался командарм. — Но мысля стоящая, — признал он. Сталин, не имеющий никакого военного опыта, молча и с интересом слушал дискуссию таких "военных знатоков" как мы с Ворошиловым.
— А вот против танков колючка не помеха, порвут, — продолжил гнуть я свою линию. — Но, думается, и на танки управу найти можно. Что если рвы выкопать, чтобы через них машина не перебралась? Или рельсы торчком вкапывать, чтоб проехать не давали? А ещё мины можно в землю прятать, нажмёт на неё танк, и бабахнет.
— Кто о чём, а вшивый про баню, — в раздражении сказал командарм. — Уймись уже, Кузнецов, — Ворошилов сплюнул и пришпорил коня.
Приехали на батарею, где нас уже встречали. Стояла неровная шеренга бойцов, одетых кто в чём, хотя на большинстве была старая солдатская форма российской армии без знаков различия. Командиром батареи, похоже, был молодой парень с тонкими усами, лет двадцати пяти, стоявший прямо, ровно и высоко держа голову, хотя бледность лица и красные пятна на щеках намекали о его сильном волнении. На нём была офицерская форма без погон и мягкая фуражка, а на выцветшем кителе, вернее, френче с мягким стоячим воротничком виднелись следы от носимой когда-то портупеи. Рядом с ним стоял молодой человек с усиками и бородкой, с тёмными вьющимися волосами, одетый в кожаную куртку и галифе, а на голове имевший кожаную же фуражку.
Бричка остановилась, с неё сошёл Сталин, потом спрыгнул я и слез с козел Архипка. В воздухе, казалось, стояла нервозность. И вряд ли причиной тому был я с ручным пулемётом в руках и Архипка со злым лицом и с винтовкой наперевес. Ворошилов спрыгнул с коня. К командующему подошёл командир батареи и доложился. Ворошилов выслушал доклад, нехорошо прищурился и спросил в лоб:
— Ну что, военрук Осипов, рассказывай, как это вы по своим палить начали?
— Никак нет, госп… товарищ командующий, — вскинулся названый Осипов, — стрельба велась по преследующим вас казакам.
— А как получилось, что по нам снаряды прилетали? — давил Ворошилов.
— Лошадку убили… — зло буркнул Архипка.
— Да, вот и лошадь у нас убило, — кивнул в ответ на его слова Ворошилов. — Случайно, скажешь? — вновь обратился к Осипову.
Командир батареи стиснул зубы и покраснел еще больше. Человек в кожанке стоял, переминаясь с ноги на ногу.
— Давай будем разбираться, товарищ Ворошилов, — принял участие в разговоре Сталин. — Товарищ Осипов, вы всё время сами командовали стрельбой?
— Нет, — Осипов смотрел прямо перед собой.
— В какой момент вы осуществляли стрельбу? — уточнил Сталин.
— Как только мы заметили преследование, по моей команде сразу же развернули орудия и после пристрелки попали в район движущейся цели, казачьей конницы, несколькими залпами.
— А дальше что? Кто стрелял? — ввернул вопрос Ворошилов.
— Товарищ командующий, товарищ чрезвычайный комиссар, — в разговор вступил молчавший до этого момента молодой человек в кожанке. — Мне показалось, что снаряды падают вблизи вашей брички, и я тогда временно отстранил военрука Осипова, как бывшего офицера, от командования батареей. Дальше стрельбой стал командовать я, комиссар Шейдин.
— То есть, это ваши выстрелы привели к попаданию в лошадь? — уточнил Сталин.
— Да, мои, товарищ чрезвычайный комиссар, — ответил Шейдин, сглотнув, и кадык дёрнулся на худой шее. — Дальше военрук Осипов под угрозой пистолета заставил меня прекратить командование и принялся стрелять сам.
— Так это, выходит, ты в конце отогнал казаков, — Ворошилов с недоверием посмотрел на военрука.
— Так точно, — коротко ответил Осипов, и Ворошилов, кашлянув, в изумлении покачал головой.
— Мы видим, что товарищ Осипов показал себя настоящим специалистом и умелым артиллеристом, — подытожил Сталин. — Мы с товарищем Ворошиловым убедились в этом… — секундная пауза, в которой, думается мне, Сталин хотел сказать что-нибудь вроде "на собственной шкуре", но подобрал другое выражение, — собственными глазами. Я считаю, что командир батареи товарищ Осипов заслуживает поощрения. Как думаешь, товарищ Ворошилов?