Вечность спустя

— Игорь, послушай меня, — сказала, набрав воздуха в лёгкие. — Я не хочу с ним общаться, вот вообще. Понимаешь меня?

Игорь кивнул, по всей видимости, ничего не понимая, но спорить не стал, а Яна продолжила:

— Я тебя очень прошу: вообще обо мне ему ничего не говори, хорошо? Нет меня, уехала, не я это.

— То есть если он тебя узнает или спросит меня о тебе, сказать, что ты — не ты и вообще незнакомая мне девушка?

— Вот за что тебя люблю, так это за то, что ты смекалистый.

Игорь хмыкнул и посмотрел на неё как-то странно, чуть сощурившись, и зарылся рукой в светлые волосы на затылке.

— Но вообще, конечно, ты изменилась очень, вряд ли он тебя узнает. Совсем другая стала.

Яна задумчиво кивнула, размышляя, что на самом деле сделала почти всё для того, чтобы расстаться со своим прежним отражением в зеркале. На место угловатой светловолосой девчушки с острыми коленками, косой до пояса и россыпью веснушек на носу пришла уверенная в себе женщина с копной тёмно-каштановых волос, красивой грудью и идеальной кожей. Жаль, этого оказалось так мало, и стоило увидеть Андрея, всё произошедшее в жизни той глупой девочки Яны замелькало кадрами перед глазами.

Игорь тем временем криво улыбнулся, пожал плечами и сказал:

— Собственно говоря, мне наплевать, почему тебе так не хочется с Андрюхой разговаривать. Мало ли... Вы взрослые люди, делайте, что хотите, а я пошёл к бассейну.

Яна зажмурилась, восстанавливая контроль над эмоциями, убеждая себя, что не должна так реагировать на него. Мало ли, что было когда-то? После Андрея были мужчины — разные, хорошие и не очень. Даже пару раз чуть замуж не вышла, но каждый раз что-то удерживало от шага к алтарю в подвенечном платье. Да и кому она нужна такая?

Какая именно “такая” подумать не успела, потому что в кухню стремительно вошли незнакомые девушки в одинаковых ярко-красных очень откровенных купальниках, весело смеясь и болтая о всякой ерунде, и совершенно не обращая внимания на Яну. Одна по-хозяйски распахнула дверцу холодильника и достала пакет гранатового сока. Девицы явно хорошо ориентировались в доме, потому Яна догадалась, что это очередные подружки неугомонного брата, известного на всю округу бабника.

К тридцати шести Игорь превратился в закоренелого холостяка, у которого на уме только работа — в этом они с братом были очень уж похожи, — да хоровод женских юбок. Яна тоже однажды твёрдо решила для себя, что не хочет тратить жизнь на глупые отношения с теми, кого не сможет сделать счастливыми. Нет, она не сторонилась мужчин — в её жизни находилось для них место, но серьёзных отношений намеренно избегала, каждый раз включая заднюю, если возникала призрачная возможность чего-то бóльшего, чем ни к чему не обязывающие походы в рестораны и на выставки.

Брат тревожился о ней, считая, что Яна ведёт образ жизни убеждённого холостяка средних лет, но она лишь смеялась, хотя в глубине души была полностью согласна, но сделать с собой ничего не могла. Или не хотела, но кому, какая разница.

Яна глубоко вздохнула, пытаясь настроиться на рабочий лад. Она нужна своему шефу, она специалист высочайшего класса — не просто секретарь, а личный помощник, владеющий тремя иностранными языками, включая японский, обладающий феноменальной памятью и высоким уровнем самоорганизации. Остапов ценил её, регулярно повышая зарплату и не позволяя себе распускать руки, твёрдо зная: Яна этого не потерпит. Как специалист она была нужна ему гораздо больше, чем любовница. Вот и работали вместе уже шестой год, взаимно довольные друг другом.

Яна допила воду, тщательно вымыла стакан — она всё в этой жизни делала тщательно — и направилась к бассейну. Прятаться так долго уже становилось глупым, да и Остапову могла понадобиться её помощь в любой момент.

А потом случилось то, что случилось, и Яна, сидя в машине, не понимала, что со всем этим делать дальше. Знала, что нужно снова всё забыть, как тогда, в юности. Просто сжать сердце в железный кулак, выдавить из него эту странную любовь, как сок из апельсина и жить дальше.

Отчаянно не хватало воздуха. Яна толкнула дверцу автомобиля и вышла на улицу, вдыхая полной грудью прогорклые ароматы шумного города. По ушам ударили шум и гомон толпы, мимо проезжали машины, а острые шпили высоток делового квартала, кажется, пронзали небо. Яна любила эту суету и бесконечное движение, суматоху и бурлящую по венам энергию — общую на всех. Влившись в вечно спешащую толпу, она на время забывала об одиночестве и своей тоске по утраченному.

Яна и сама не могла ответить себе на вопрос, отчего всё ещё не может забыть Андрея. Разве юношеская любовь не проходит? Разве можно столько лет думать о том, кому никогда не была нужна, кто так подло поступил однажды? Что это: извращённая форма мазохизма или психическое расстройство? Яна не знала, и ответ не знал даже психолог, к которому она однажды обратилась.

Перед глазами замелькали картинки, как она, шестнадцатилетняя, впервые увидела Андрея. Они с Игорем пришли тогда выполнять какое-то сверхважное задание, а Яна стояла в дверях, вцепившись в ручку побелевшими пальцами, и не могла насмотреться на гордый профиль незнакомого и очень взрослого парня. Вдруг он обернулся, улыбнулся ей — ей! — и снова уткнулся носом в листы бумаги, что плотным слоем завалили стол.

— А где Игорь? — спросила каким-то не своим, очень детским и дрожащим голоском и чуть не разрыдалась, понимая, какое впечатление произвела на того, кто показался настоящим принцем.

— Игорь пошёл за пивом, — усмехнулся, не отрывая взгляда от бумаг. — Скоро вернётся.

Она хотела узнать его имя, хотела подойти, сесть рядом и просто любоваться, но понимала, что это будет смотреться настолько глупо, что останется лишь в петлю, когда её поднимут на смех. Потому тихо прикрыла дверь, оставив лишь узкую щёлочку, сквозь которую ещё несколько минут рассматривала своего сказочного принца, непонятно как материализовавшегося в их комнате. Яна, наверное, смогла бы простоять до рассвета, не дыша, но вдруг услышала тяжёлые шаги Игоря и убежала, испугавшись, что её поймают на месте преступления.