Страница 1 из 16
Часть 1
Я спустилась с чердака, едва рассвело. Первые лучи восходящего солнца только коснулись приоткрытых окон, но и этого уже стало достаточно, чтобы из темноты проявились очертания дома и занимающей его немногочисленной мебели. Самое время улизнуть незаметно, ни на что случайно не напоровшись. Я прокралась на цыпочках мимо лавки, где спал дедушка, миновала все скрипучие половицы, точно зная куда ступать. Затаилась, когда он всхрапнул и перевернулся на другой бок. Затем быстро, не обуваясь, выскользнула во двор, тихонько прикрыла дверь и бросилась бежать через огород.
Лето выдалось жарким, и высокий подсохший бурьян шуршал, цепляясь за мои ноги; распушив желтые перышки, пела первая овсянка на яблоне; и там дальше, в лесу за деревней, тоже щебетали просыпающиеся птицы. Мир стремительно выныривал из дремы, и вместе с ним во мне пробуждалось трепетное чувство. Теперь все будет по-другому. Дедушка обещал, что именно сегодня все изменится.
Толкнув калитку, я понеслась по хорошо знакомой дороге, пробежала мимо нескольких бревенчатых домов с украшенными резьбой крышами. Соседская собака, Дымка, принялась было ворчать, но, принюхавшись, снова улеглась возле будки и опустила голову на лапы, вернувшись к прерванному сну. Мы с ней хорошо ладили, я приходила поиграть, угощала ее косточкой, если хоть одна оставалась после обеда, чесала за ухом.
Дорога свернула влево, но, оставив поворот без внимания, я выскочила на прячущуюся в кустах орешника тропинку. На другом конце тропинки меня ждал пруд – единственное место, служившее мне зеркалом. В нашем доме их не было, даже простой полированной пластины. Дед совсем не позволял. Однажды я выменяла один осколок у проезжающего через нашу деревню торговца. Маленький, всего в пол моей ладошки. Я прятала его под топчаном, изредка доставала и пыталась разглядеть себя. Видела глаз или нос, или губы, но никогда все лицо целиком. Когда дедушка случайно застал меня за этим занятием, он не на шутку разозлился. Осколок отправился в печь, а я в чулан. С тех пор нечеткие черты своего лица я видела только в мутноватой воде пруда.
Заметив большие старые ивы и заросший камышом берег, я припустила. Осталось совсем немножко и… Ноги погрузились во влажный песок. Я развела руками очерет и склонилась над разволновавшейся от моего вторжения водой. Пока что было видно только рябящие очертания, но вскоре мой образ обрел больше деталей. Как будто со дна на меня смотрела худенькая девушка в светлом льняном платье до колена, кончик растрепанной пепельно-русой косы свисал аж до воды и, касаясь ее, соединял меня с моим отражением. Я подхватила волосы и наклонилась ниже. Всмотрелась. Глаза такие же серые, щеки розовые от бега, губы и нос тонковаты – мне они никогда не нравились. Другие девочки в деревне были круглолицы, их уста напоминали лепестки роз – намного красивее моих.
Я вздохнула и выпрямилась. Ничего не изменилось. Выглядела я одинаково, что в пятнадцать, что теперь, в шестнадцать лет. Осмотрела руки и ноги, приподняв платье повыше. Все такое же.
Что же дедушка имел в виду, когда сказал, что я стану другой. Другой – какой?
Я ждала своего шестнадцатого дня рождения, надеясь, что в тот же момент, когда он настанет, моя жизнь чудесным образом переменится: в ней появятся новые краски, навеваемая деревенской суетой скука уйдет, я внезапно стану красивой, но… что если он хотел сказать мне что-то совсем другое?
– Погоди, не спеши, – останавливал меня дедушка, когда я в очередной раз пыталась сбежать в город вместе с осмелевшими мальчишками. Каким-то образом он всегда встречал меня по дороге к назначенному месту и отводил домой, приговаривая: – Марина, рано тебе еще уходить. Тебя там не ждет ничего хорошего.
– Но здесь тоже! – возражала я, вырывая локоть и, тем не менее, послушно ступая обратно к дому.
– Погоди, пройдет время и все изменится. – Дедушка снова брал меня за локоть, бережно и ласково. – Вот увидишь.
– Когда? – бурчала я.
– В твои шестнадцать. Все изменится. Ты изменишься.
И я возвращалась домой. Ждала.
Дождалась. Но чего? Сегодня я такая же, как вчера. Внешне и внутри. Я не чувствовала совсем никаких перемен. Неужели он меня обманул, а я, глупая, поверила? Не может быть. Дедушка никогда меня не обманывал.
Никогда?
Я задумалась. Ноги начало сводить от холода, мимо проплыл косячок мелкой блестящей рыбы. Что же случилось? Дедушка мне врал или все же… Все же день еще не закончился! Возможно, перемены еще будут, но чуть-чуть позже. Рано вешать нос. Подожду до завтра, а там уже станет видно.
Решительно настроившись не унывать, я вышла из воды, и тут же откуда-то сверху донеслось:
– Ку-ку.
Вздрогнув от неожиданности, я подняла голову. Сначала подумала, что мне показалось, но потом среди длинных ивовых кос я увидела настоящие волосы. Зеленовато-голубые, они переплетались с лозами и листьями и тянулись к воде. А выше, на ветке, показалось бледное девичье лицо. Девица улыбалась синими губами, ее странные круглые глаза с большим черным зрачком, как у рыбины, смотрели прямо на меня.
– Ку-ку, – повторила она и помахала мне, выпутав из листвы руку.
– Ку-ку, – медленно повторила я и попятилась. Это что еще за… страшилище?
– Ой, ты меня видишь! – обрадовалось ивовое чудо-юдо и принялось полностью выкарабкиваться из своего убежища. Как оказалось никакой одежды, кроме разве что волос и листьев, на девице не было. Зато пальцы на руках и ногах украшали внушительные синие когти. – Давай поиграем!
Когти потянулись ко мне. Я завизжала, как никогда в жизни, и дала деру. На деревенской дороге я оказалась в мгновение ока, а вопить перестала, только когда добежала до первого дома. Запыхавшись, обернулась. Сзади никого не было.
– Привет.
– А-а-а-а!
От меня кто-то отпрыгнул. Я тоже отпрыгнула, надеясь, что полностью в противоположную сторону.
– Ты чего орешь, Марина? – возмутился этот кто-то очень знакомым голосом.
Я заставила себя убрать от лица руки и посмотреть вперед. В двух шагах от меня стояла Тая, моя соседка и подруга. Девушка прижимала руку к сердцу и глубоко дышала. В округлившихся карих глазах испуг мешался с удивлением и негодованием.
– Н-ничего, – выдавила я, нервно озираясь по сторонам. Синее чудище меня вроде бы не преследовало. Или привиделось? Я вернулась взглядом к подруге. – А ты что тут в такую рань делаешь?
– Да вот. – Не переставая хмуриться, девушка подняла корзинку, которую держала в другой руке. А я сразу и не заметила, хотя куда уж мне с такими-то видениями. – Испекла каравай. Шла тебя поздравлять.
– Правда? – моргнула я. Не то, чтобы меня это удивило, но рановато все-таки.
– Нет, вру, – буркнула подруга и протянула мне корзинку. – С днем рождения!
– Спасибо, – я смущенно приняла подарок. Пахло из-под лежащего сверху полотенчика чудесно. – Но все же…
– Не спалось мне, – еще сильнее помрачнела Тая и обняла себя руками за плечи, как будто ей резко стало холодно. Хотя летом, даже рано утром, у нас всегда было очень тепло. – Снилась чушь всякая. Тревожно как-то, как будто должно что-то плохое случиться.
У меня перед глазами всплыл образ синей чудицы из ивы, но рассказывать о своем приключении я не стала. Самой не верилось, что такое увидела. А подруга… если и не засмеется, то все равно не поверит. Да и незачем ее лишний раз пугать.
– А ты чего здесь бегаешь? – спросила она, видимо, решив отвлечься от мрачных мыслей. – Радуешься переменам? – Тая, наконец, улыбнулась.
О том, что говорил мне дед, знала только она. Мы частенько обсуждали его слова: разгадывали, что именно он мог иметь в виду. Вдруг я очень похорошею, или вдруг меня еще в младенчестве сосватали иноземному принцу, и в мои шестнадцать он приедет за мной и увезет далеко-далеко (на что я надеялась больше всего). Или окажется, что мои родители живы. Хотя в это я не верила, понимала, будь они живы, ни за что бы меня не оставили. Да и дедушка так говорил. Но иногда хотелось помечтать о несбыточном.