Страница 4 из 5
Через пять часов езды на автобусе, путешественницы прибыли к цели.
Евпатория, конечно, не Бали, но вполне подходила для создания таких же ярких фотографий, как в профиле у новой возлюбленной бывшего Машкиного ухажера. План созрел сразу, как только Машка наткнулась в интернете на горящую трехдневную путевку от туристической компании «Счастье рядом». «Действительно», – подумала она тогда и тут же приобрела два билета.
Машкино воображение разбудило в ней ее альтер–эго: Марию Викторовну, жадную до впечатлений женщину, желающую за эти три дня заполнить свой контент–план по публикациям в профиле на три года вперед. Красивая Маша на фоне кипарисов, должна была расстроить бывшего, который по плану должен был пожалеть о содеянном и осознать допущенную ошибку.
Подруга Наташа была приставлена к делу в качестве фотографа, визажиста и костюмера. Утром следующего дня подруги отправились на фотосессию к побережью.
– Видела у нее купальник розовый? Я такой же купила. Только черный. И чашки на размер больше взяла. Чтобы видел, так сказать, разницу.
– Ага, с твоим третьим размером эту разницу только слепой не заметит. Вон смотри, кстати, классный вид на той «тарелочке» будет. Пойдем? – Наташа кивнула в сторону пришвартованной к берегу и чуть покосившейся огромной камеры.
– Пошли!
Мария Викторовна сбросила с себя парео, отправив его в кусты кипариса, и решительно направилась к водителю катера, на ходу поправляя третий размер в чашках купальника.
– Бонжур, – улыбнулась она загорелому хозяину тарелки, – пару фотографий сделать позволите?
– Еще одного дождемся и поедем, – буркнул загорелый и отвернулся.
– Хам, – шепнула Машка подруге, – ну ничего. Ты главное снимай. В прямой эфир выйди из моего аккаунта. Пусть размерчик заценит.
Второй смельчак появился минут через пятнадцать. Мария Викторовна от жары уже покрывалась красными пятнами. Промямлив что–то нечленораздельное, смельчак плюхнулся в тарелку.
Водитель застегнул на экстремалах спасательные жилеты и сел за руль. Машка кивнула Наташе, и тут же лихо скинула с себя жилет. Тарелка дернулась на волнах и унеслась за катером в сторону горизонта. Наташе осталось лишь наблюдать след из белой пены и слушать звонкий смех Марии Викторовны.
К берегу подошли еще несколько пар, желающих покататься на «тарелке». На лежаках загорали пенсионеры, компания молодых людей натягивала волейбольную сетку неподалеку. Дети шумно и радостно строили песочные замки.
Вскоре на горизонте появился катер с прыгающей позади него тарелкой. Наташа вновь услышала звонкий смех Марии Викторовны и приготовила телефон.
Так, Машкин аккаунт, войти. Прямой эфир. Готово.
Наташа смотрела на экран и радостно взвизгнула, увидев, как к эфиру подключился Машкин бывший. Все идет по плану.
Катер приближался к берегу, тарелка прыгала по волнам. Третий размер Марии Викторовны поднимался и опускался вниз под одобрительные возгласы стоящих на берегу мужчин.
Вверх-вниз – гипнотизировала их Мария Викторовна, вверх–вниз. Только Наташа увеличила в камере зум, чтобы наглядно показать бывшему все Машкины достоинства, как произошло нечто страшное.
На экране смартфона Наташа увидела, как сначала из одной чашки купальника, затем из другой появляется белоснежная грудь Марии Викторовны. Словно нежная морская пенка она колышется в разные стороны и поднимается вверх, скрывая открытый от удивления рот Марии Викторовны. Затем опускается вниз и разлетается в стороны.
На берегу стало тихо-тихо, и даже дети зачарованно смотрели как по волнам несется прекрасная Афродита, матеря все морское царство и его обитателей.
***
– Парео только жалко, я за него три евро отдала, – сказала Машка и отвернулась к окну.
– Я тебе новое подарю, – Наташа обняла подругу, – ты главное теперь купальники правильно покупай.
Автобус тронулся. Машка уезжала домой, навсегда оставляя на побережье звонко смеющуюся Афродиту.
Амалия
Розовое блюдце с нежными лепестками роз летит в стену. По гостиной тут же разносится звук разлетающихся во все стороны осколков. Они шумно падают на паркет и, кажется, заполняют собой все пространств на полу.
В руках Амалия держит второе блюдце и готовится отправить его в полет по той же траектории. Воздуха не хватает, кажется все здесь пропитано алкоголем и грязным бельем. Только розовое блюдце ярким пятном выделяется среди серости и пыли. Щеки Амалии раскраснелись и раздулись от тяжелых вздохов.
Неожиданно она кладет блюдце на пол и садится рядом на рассыпавшиеся розовые осколки. Белоснежные ноги касаются их острых краев, но она не замечает этого.
– Ненавижу! Ненавижу! – кричит Амалия и закрывает лицо руками. Слезы смешались с тушью и черными пятнами размазались по коже.
Плач плавно переходит в стон и голос Амалии становится похожим на утробный. Все вокруг расплывается. Коньяк действует на нее мгновенно. Она больше не в силах подняться на ноги.
– Ты…ты… – Амалия захлебывается слюной и слезами, слова застревают в горле комком. Ползет к двери. Она еще помнит, как эта самая дверь разделила ее мир на до и после. Если бы у нее в этот момент был в руках топор или бензопила – дверь разлетелась бы точно так же как несколько минут назад разлетелось блюдце.
Он ушел через эту дверь. Он переступил порог, как переступают через мусор на дороге, даже не обернулся. Ушел к ней. Каждый раз как в последний. Каждый раз как чертов последний раз!
Амалия опирается на стену руками и поднимается вверх. С трудом проходит в ванную и долго рассматривает свое лицо в зеркале. Она никогда не станет такой как та. Ее лицо не создано для быта или забот. Он говорит, что ее лицо создано для любви. Амалия проводит пальцем по губам, как проводил по ним он. Что он чувствовал в эти секунды? Знал ли он какая тонкая и чувствительная кожа на них? Как она вся покрывается мурашками от его прикосновений?
Амалия стягивает резинку с волос, и они рассыпаются по ее плечам. «Золотой шелк», вдруг вспомнила она его слова. Ладонью пригладила пряди, и снова взглянула на себя в зеркало. Ей всего тридцать три. Всего.
Каждый раз после встречи с ним она становится старше на несколько лет. Из зеркала на нее смотрит старуха. Уставшая и с морщинами.
Амалия отворачивается и медленно идет в гостиную. На столике она видит его банковскую карту. Забыл?
В дверь кто–то настойчиво звонит. Амалия оживает и бежит в ванную. Холодная вода обжигает кожу. Она трет ей лицо и руки. Сейчас, сейчас она откроет эту чертову дверь.
Голова продолжает гудеть, но Амалия уже видит в зеркале лицо, созданное для любви.
– Представляешь, заехал на заправку и понял, что карту забыл у тебя. Пришлось вернуться. Но я думаю ты не против приютить меня еще на пару часиков, малыш? – он осторожно просовывает свою руку к ней на талию и притягивает к себе. Тело Амалии расслабляется, и она пломбиром тает в его объятиях. Губы касаются его шеи, и она чувствует его парфюм. Он здесь. Снова с ней. Сейчас он полностью принадлежит ей.
– Люблю тебя, – шепчет она, – люблю.
Костик
Костик поднялся со скамьи и взял Анюту за руку. Его ладонь была слегка влажной и неприятно касалась ее кожи. Она улыбнулась ему, и прогнала прочь это неловкое чувство. Ладонь – это ладонь. Главное, что он любит ее. Он приехал к ней и готов носить ее на руках. Анюте нравился его голос, его бесконечные истории обо всем на свете. Она любила его смех и поцелуи. Она доверяла ему свои тайны и даже то, в чем никогда не признавалась подругам.
Костик знал даже то почему она рассталась с мужем, почему не любит черный цвет и на что у нее аллергия. Аня держала его за руку и верила – он другой. Он внимательный и заботливый. Он ценит ее.
Они прошли вдоль аллеи и вышли на перекресток.
– Может перекусим? – спросила она и показала в сторону кафе.
– Я не голоден, – ответил Костик и поцеловал ее в макушку, – а тебе вообще худеть нужно, не обижайся. Пару килограмм точно скинуть не помешает. А в этой забегаловке ничего полезного нет. Давай еще погуляем по парку.