Десант Тайсё

Однако время не позволяло ждать новый ответ из Москвы. На телеграфе продолжали работать некоторые эсеры, обязательно сняв копии роковой телеграммы. Даже не хотелось представлять, с каким ражем будет разоблачать их Медведев, возмущённый сокрытием исторического документа! Уж лучше по традиции честно выложить свои мысли на предстоящем заседании.

Потрясающая весть из Москвы моментально собрала полный состав Исполкома. Гнетущую тишину вдруг нарушила муха, некстати воскресшая между рамами. Её тут же прихлопнули как самого ярого политического врага. Заодно на всякий случай осмотрели другие окна. К счастью, жертв не прибавилось. Лишь тогда угрюмый Костя медленно прочитал телеграмму. Эсеры с меньшевиками тотчас разразились ликующими аплодисментами, поскольку приказ Ленина покинуть Приморье автоматически вручал им долгожданную власть. Упиваясь своей добродетелью, Медведев с некоторым смущением признался:

— Да-авненько я не испытывал такого наслаждения... Каюсь, до сего дня я недооценивал Владимира Ильича, считая его революционным романтиком... Оказалось, он сугубо реальный политик, ибо чрезвычайно трезво оценил расклад мировых и собственных сил. Ещё перед Брестом он уповал на спасительную германскую революцию, после коей пожар охватит весь мир. Однако в настоящем документе нет и тени намёка на это... Уважаемый Владимир Ильич своевременно вспомнил, что в пунктуальной Германии пожарное дело стоит на большой высоте и проявил дальновидность мудрого полководца. Правильно, в ресторан приходят совсем не для того, дабы заказывать шампанского и семечек. Теперь у меня естественный вопрос к председателю. Многоуважаемый Константин Александрович, когда вы намерены исполнить сию директиву?

— При всём вашем желании, естественно, никак не раньше того времени, когда найдём необходимое количество составов, дабы точно исполнить сию директиву.

— Знакомый ответ... Тем паче, что все ваши предыдущие титанические усилия свелись к сооружению помпезной Триумфальной арки, под коей всего раз прошествовал побитый в Японии цесаревич... Насколько я знаю, лишних вагонов у вас нет. И потребны воистину титанические усилия, дабы их обнаружить в бинокль.

— Разве в телеграмме указана точная дата нашего отступления? Что-то я не заметил её. Или ради чрезвычайного случая вы готовы добыть нам хотя бы пяток эшелонов?

— Гм, прекрасная мысль... Пожалуйста! Лишь погрузитесь все до единого вкупе с кошками, плошками!

— Х-ха, отступать!.. Как ты можешь нести такую херню?! Да неужто мы согласимся на это позорище? Никогда! — прорычал багровый Кузьмич, глыбой надвигаясь на Медведева. — Кончатся деньги — обойдёмся без них! Не привыкать! Не станет хлеба — мёрзлый кочан будем грызть, но всё одно винтовки не выпустим! Вот мой сказ от имени всех рабочих! Никакого отступления из города мы не допустим! А тех, кто станет к нему подстрекать, — подымем на штыки! Заруби это на своём шнобеле!

— Уважаемый Фёдор Кузьмич, мы действительно не имеем права оставить на произвол интервентов так верящий нам народ и не можем покорно сдать советскую власть на территории, равной Европе. Не для того мы её устанавливали. Да, положение крайне опасное. Но мы ж не Омеля, который пошёл в тайгу на медведя, а сдрейфил уже его рёва. Глупо. Смешно. Тогда не стоило браться за ружьё, — убеждённо заключил Костя.

— Ах, как приятно слышать голос не романтического вьюноши, а зрелого мужа, коему сам Ленин уже не указ... Чрезвычайно пикантная ситуация... Доселе самые рьяные, самые эталонные большевики на деле оказались банальными анархистами. Неслыханный конфуз... Неужели подобное ребячество сойдёт вам с рук?..

— Речь идёт о чести революции, народа. Отечества и самой власти, олицетворяющей эти слагаемые. Речь о чести каждого из присутствующих. Патриоты, надеюсь, признают мою правоту.

— Из чего совершенно определённо следует: вождь революции не соответствует вашему эталону чести, патриотизма. И на сем основании вы не намерены исполнять его приказ. Так?

— Почти. Ведь мы обязаны прежде всего разгрузить порт, на что потребуется уйма времени. А там, глядишь, вообще ситуация переменится.

— То ли сдохнет ишак, то ли грянет мировая революция!

— Аг-га... — улыбнулся Костя.

Что тут началось... Разве могли верные церберы позволить кому-то прикоснуться к портовым сокровищам ценой в шесть миллиардов золотом? Никогда. Но об этом никто из орателей даже в исступлении не сболтнул ни слова. Их пыл сосредоточился на вопиющем анархизме липовых большевиков, посмевших нарушить приказ самого Ленина! Возмущение подхватили все оппозиционные газеты, которые хором расхваливали мудрую телеграмму Ленина и почти матом крыли большевиков, наконец-то сбросивших маскировку и показавших махровые рыла отпетых анархистов, готовых разграбить чужое добро. А прозорливый «Голос Приморья» аж уличил Костю в том, что утаил от всех главное в телеграмме: приказ Ленина уничтожить при отступлении все продовольственные запасы и общественные ценности. Брань, клевета и паника хлестали со страниц... Будто из канализации.

«Красное знамя» не могло развеять столько зловония. Большевики снова кинулись на бесконечные митинги, терпеливо доказывая сбитым с толку людям, что Исполком, уклоняясь от боя с десантами, выиграл главное — сохранил их собственные жизни. Да, наша гордость при этом пострадала, но терпеть унижение придётся явно меньше, чем длилось татарское иго. А в чём и как Исполком сдал свои позиции? Может, снова разрешил бесчинствовать спекулянтам? Нет. Или вернул хозяевам национализированные предприятия, рудники? Нет. Они вполне нормально продолжают работать под контролем бдительных комиссаров. Может, вновь позволил душить город голодом? Нет. Сами каждый день ходите в булочные и лавки, а весь президиум Биржевого комитета, затеявший подобное издевательство над людьми, по-прежнему сидит в тюрьме, слёзно раскаиваясь в содеянном. Или под влиянием десанта освобождена из-за решётки офицерская дружина полковника Боткина, мечтавшего уничтожить во время заседания сразу всех депутатов Совета? Нет. Может, надеются ускользнуть от наказания зачинщики стачки на телеграфе? Нет. Суд над саботажниками вот-вот начнётся. Пожалуйста, приходите в Народный дом слушать его. Никакого отступления тоже не будет. Просто Владимир Ильич Ленин тогда не знал о вашем дружном стремлении защитить родной город и поспешил с таким приказом. Словом, нечего паниковать, мы остаёмся с вами до любого конца. Хотя постараемся, назло всем врагам, максимально отдалить конец света. Для этого и создан Красный штаб!

Исключительно благородный консульский корпус тоже выразил своё веское мнение о телеграмме. Для чего Костю пригласил сэр Ленлоп, всё ещё пребывающий на военном положении. Естественно, предельно устал от него, а потому еле-еле заскрипел:

— Мы удивлены вашим поведением... В такой критической ситуации... Это легкомысленно до, до... Подобное не может быть признано цивилизованным миром, где существует чёткая субординация. Вы считаете себя властью... Это обязывает соблюдать строго определённые законы поведения, выполнять обязательства... Как же можно решать с вами что-то серьёзное, когда вы не подчиняетесь даже Ленину? Такого ещё не знала история... Это даже не анархизм, а — того... Понятно, вы оказались жертвой доверчивости. Тут ясно виден диктатор Никифоров, который воспользовался моментом заявить о себе... Но если мы ещё признаем сына вице-губернатора, до сих пор уважаемого всеми... Кто станет разговаривать с бандой каторжников? Бр-р-р-р... Их всё равно ждёт тюрьма... Хоть при Ленине, хоть без него... У вас, Константин Александрович, другая судьба... Не упустите ж благоприятный момент укрепить свою репутацию. Власть для этого у вас имеется...

Все прежние усилия добиться нужного результата оказались напрасными. Теперь мистер Ленлоп решил применить испытанный приём английской дипломатии: задушить строптивца в объятиях. Уже изнемогая от обилия сиятельной добродетели, Костя полюбопытствовал:

— Что я должен сделать?

— Выполнить всего одно пожелание консульского корпуса.