Берега светлых людей

Дворцы вскоре закончились. Вдоль дороги стояли дома поменьше, поскромнее. Улица, влившись в перекрёсток, исчезла — дальше ответвлялись довольно широкие проспекты.

Людей вокруг было немного. Римляне опять показались Карлу на редкость глазастыми — по сравнению с воинами Севера, коих отличали глаза небольшие, с цепким прищуром. Карл сделал вывод, что большинство жителей вечного города не знают армии и службы.

Вдоль стены, возле местечка, где можно было взять напрокат паланкин с носильщиками в придачу, стояли римские вояки. Все — очень прилично, не для похода, одетые, гладко выбритые. Их доспехи сияли чистотой и новизной. По большей части тут собрались изгнанные вчерашним вечером из дворца преторианцы с друзьями из разных легионов.

Местечко выглядело довольно тихим, улочка по сравнению с проспектами не отличалась широтой, зато сияла чистотой. Яркие вывески призывали взять паланкин, заскочить в лавчонку...

Какой-то патриций подошёл и стал выбирать для себя экипаж, достойный его положения в обществе и городе. Наконец степенный римлянин изъявлял желание воссесть на носилки из дорогого дерева с красноватыми занавесками.

Владелец паланкина вежливо попросил двух римских гвардейцев, спрятавшихся в тень кабинки от палящего солнца, освободить место для спешившего многоуважаемого человека. Наглые, разморённые гвардейцы и не подумали сдвинуться с места. Мало того, подозвали друзей, чтобы вместе посмеяться, — случай выдался вполне подходящий.

Праздные воины, не зная того горожанина, принялись подсказывать и доказывать, что есть паланкины никак не хуже, что ему лучше не трогать бойцов, проливавших за него кровь.

Когда патриций бросил несколько слов упрёка владельцу, уходя, разгульные вояки проводили одного громким и издевательским смехом, а другого попросили выделить им повозки и носильщиков, чтобы покататься недалеко по кругу.

Владелец схватился за голову и начал неуверенно ругаться. Тогда гвардейцы, невзирая на жалкие оговорки, заставили-таки носильщиков впрячься и катать себя. При этом они весело распевали, смеялись, подгоняли рабов, цеплялись к прохожим.

Один такой экипаж, изображая усилиями невольников качку на волнах, проплыл мимо Карла с товарищами. Готы, не придавая значения заботам незнакомых людей, шли, поспешая, мимо. Но римляне, завидев варваров, переглянулись и решили, что вот и нашли себе потеху более достойную, нежели бессмысленное катание.

Дворик огласился дружной перекличкой — это праздные вояки подавали друг другу сигналы. Готы, премного озабоченные поисками, сразу почуяли опасность. Задержки и неприятности им были совсем не нужны, и северяне всей группой отошли на противоположную, солнечную сторону улицы. На всякий случай ощупали свои мечи.

Гвардейцы, обнаружившие готов, повыпрыгивали из паланкинов и выстроились фалангой, перегородив проход. Из своей каморки выскочил энергичный владелец и, подначивая гвардейцев, закричал на носильщиков, чтобы те составляли повозки на место. Паланкинеры нехотя выполняли приказ, не без интереса разглядывая лохматых воинов во главе с каким-то аккуратно стриженым римлянином — амуниция на Карле была римская.

Он, услышав хвастливые выкрики римлян и донеся до своих их смысл, уже не сомневался в злоумышлении. Без боя не пройти — это ясно. Может случиться и так, что закончатся прямо на этом месте пути-дорожки всех одиннадцати его товарищей и братьев.

— Посчитайте, сколько воинов со мной. Каждый заберёт двоих из вас. Готовы поредеть на такое число? — Карл, предупредив вояк, повёл огромным мечом перед лицами загородивших проход.

Гвардейцы перед идущими на них людьми отступили, переглядываясь, перебрасывались фразами, делясь впечатлениями. Соперник, не оправдывая их ожиданий, оказался не таким уж простым.

Продолжая отступать, римляне взяли варваров в плотное кольцо. Щитов у преторианцев не было, потому перед готами, чуть не вчетверо меньшими числом, появились гвардейцы с ящиками, добытыми под оконцем ближайшей торговой лавки. Всё подвиглось к бою...

Наконец превосходящие силы ринулись в атаку. Готы разбили несколько жиденьких клеток, сдержав первый натиск, и, вновь сгруппировавшись, продолжили идти вдоль стены.

— Несите ящики поскорей! Колы какие-нибудь дайте! — взревели римляне, требуя от оставшихся не у дел паланкинеров всего того, что сгодилось бы против тяжёлых русских мечей. — Чего там встали? Живей, живей! — на всю улицу орали гвардейцы, встававшие плечом к плечу.

Носильщики — все сплошь молодого и среднего возраста выносливые мужчины — открыто симпатизировали варварам.

Своим вялым участием в расправе над бедолагами они показывали всю ту нелюбовь, какая накопилась в них к заносчивым негодяям.

Кто-то из плебеев, выполняя указание, направился к штабелю высвобожденной тары. Но шёл слишком медленно. Один из гвардейцев, заметив это, вскипел от негодования, подбежал к несчастному и ударил по спине рукоятью меча. На остальных вскричал, обещая всех после наказать.

Владелец проката тоже орал, приказывая исполнить требования забияк. Но подневольные вовсе остановились. Набранные из рослых и крепких крестьян, из бывших рабов и пленников, не пожелавших вернуться к своим домам, паланкинеры всем скопом попятились, отступая. Владелец проката, надеясь на помощь солдат, схватил плеть и принялся беспощадно осыпать ударами своих работников. Плебейский люд, не растерявший самолюбия, отобрал у него бичующий хлыст, оттолкнув хозяина, стал на случай защиты выковыривать из мостовой булыжники.

Гвардейцы, никак не отваживавшиеся напасть на горсточку дикарей, следили за бунтом носильщиков, ожидая ящики. Готы, пользуясь моментом, ускорили шаг, стали наносить упреждающие удары, отмашки их были яростны и основательны. Но преторианцы ни в какую не желали отступить, поскольку их позор увидели бы подоспевшие к месту драки горожане.

Отбивая палаши, римляне больше не пятились, но и шагов навстречу не делали. Держа дистанцию, искали момента для атаки ощетинившейся кучки упрямых варваров.

Четверо вояк принесли откуда-то балку и с размаха бросили её в ряды оборонявшихся. Кто-то из готов получил удар по голове и выронил меч. Строй северян поломался, и римляне кинулись врукопашную. Короткие мечи были здесь намного удобнее длинных и тяжёлых палашей...

Готы бы не устояли. Помогли носильщики: градом камней своевременно осыпали они распоясавшихся наглецов. Не понимая, в чём дело, гвардейцы отпрянули назад, и готы ускользнули в высвободившееся перед ними пространство. Поддерживая раненых, они сумели до следующего натиска выскочить на перекрёсток и, расталкивая нещадно многочисленных прохожих, смешались с толпой, а в первом же боковом проулке и вовсе скрылись.

Гвардейцы прекратили погоню. Немалое число их получили ранения как от готов, так и от камней, потому все сочли за благо вернуться туда, где прозябали до стычки. Несколько гвардейцев погнались за бежавшими паланкинерами, но большинство устроились в тени, весьма подавленные общей неудачей, ловя укоризненные и насмешливые взоры зевак.

Да, обстановка в Риме изменилась. Не в лучшую для преторианцев с дружками сторону: деятельность их не в чести у новой власти; стоит подождать более благоприятных времён... Срам! Уже во второй раз унижены всевластные гвардейцы!.. Покидая несчастливое местечко, многие вояки раздумывали: а не благоразумнее ли уйти в горы и заняться воровством — в отместку за всё и всем? Но прежде надо покарать взбунтовавшихся носильщиков! И до варваров руки дойдут, если боги соблаговолят...

— Карл, это ты? Никак не мог признать тебя в их наряде! — Один из носильщиков, запыхавшись от бега, вышел из подворотни. С ним было с полдюжины его товарищей — двужильных, как раз для такой работы. Все паланкинеры одеты были в опрятную одёжу, правда, слегка пострадавшую в ходе недавнего боя.

— Антей, ты ли это?! — обрадовался давнему очень хорошему знакомцу Карл. — Ты — и здесь? Как же так?