Берега светлых людей

— Заслуг не много, чего там!

— Всегда мы впереди были, коли войско против нас ставили! — рыкнул главарь.

— Да какое войско, Роальд? — встал в полный рост над компанией старый вояка и потянулся, распрямляя спину.

— Когда ночью напали да коней свели, кто впереди всех был?! И какова благодарность за то?.. При море тёплом хозяевами встанем! А нет — побьют нас мало-помалу всех!

— Чего ж, легче уйти — и всё тут!

— И уйти надо, чтоб силу запомнили! — заявил Роальд низким голосом.

Готы чувствовали, что Роальд где-то не совсем прав, но он почитался бесстрашным воином, коих поискать. Не просто было понять его убеждённость в том, что власть в чужой стране может принадлежать им. Но знали все до последнего: Роальд врубится в это дельце, не щадя живота своего!..

Нет Сароса, нет другой авторитетной братии, что могла бы изменить дальнейшее и повести за собой. Сериваны молчат, хотя, без спору, согласны будут и поддержат любые самые смелые шаги готов.

— Подожди, Роальд. Надо с Саросом свидеться — он подскажет, как быть.

— Лехрафс Саросу брат, а нам кто? — потребовал объяснения Роальд.

— Вдруг халаны придут и помогут нам с белгами?!

— Жди, да узелок завяжи, чтоб не забыть, чего ждёшь! Он согласится, я не спорю, только приведёт с собой вон тех, в золоте, да пару тех — курносых, ну и, может быть, с десяток коней с обгрызенными хвостами — наших волков подкормить, которые здешним степным шакалам — не чета!

— Так что ты предлагаешь?

— У Сароса теперь забота — он и домой не пошёл, и с нами не остался... Кантель нам поможет, а и здесь кого-то сыщем!

— Ох!

— Вся наша судьбина — война! Она нам — пропуск в Вальхаллу!

— Мудрено...

— Подождём до города...

— Тут встать — при тепле, при полях открытых — хорошо!.. А Сароса повидать надо...

— Да-да, своим бы не навредить...

— Роальд, давай до города выждем.

— А в городе будем ли смелы? Чтобы не слушать никого? Чтоб не стыдно было за то, что репьём под хвостом висеть отказались?

— Если что — в городе будем за тебя, Роальд!

— Смелый править должен! А трус пускай разоденется, но помнит место своё пёсье!

— Тогда не шумим до поры, и пыл ястребиный не тратим!..

Лехрафс ожидал не зря. Как предупреждал Гуды, ещё до наступления темноты явились в халанский стан посланники антов. Троица гонцов шла, затравленно озираясь, под уздцы ведя своих низкорослых коней. Над ними с копьями наперевес, злобно окрикивая ведомых, высились халанские дозорные — сопровождали послов к царю.

Лехрафс принял их в шатре. Его свита заставила посланников вести переговоры, стоя на коленях. Анты, не сильно досадуя, покорно исполнили требование. Невзирая на своё униженное положение, они много и обоснованно изъясняли, доказывая сообразность своей помощи. Обещались быть покорными и надёжными.

— Я знаю вас не первый год, и в покорности вашей сомневаться не могу. А вот насчёт надёжности — лучше молчите. Молчание — всё же не ложь, — развалившись на пёстрых тюфяках, важно говорил Лехрафс. — Быстро вы, однако, сбежали от меня у Альбии! И до Днепра случай был, и на Доне...

— Мы сошли последними. Твоя армия растворилась раньше, сказав нам напоследок, что ты где-то отыскал себе нового большого союзника. Отряды твои уходили и плевали в твою сторону, а мы оставались с тобой, — воскрешал детали прошлогодней кампании черноглазый смугляк — один из трёх посланцев.

Лехрафса его слова оскорбили. Он поджал губы, и надменность его сменилась презрением к коленопреклонённым грубиянам.

— Мой новый союзник и ныне со мной, — веско заявил царь. — И весь народ мой собрался в последнем походе!.. А где вы пропадали? Сходили бы и за горы!.. Может вы от меня хотели сокрыть надёжность свою и верность? Усердие ваше зря не пропало — я не верю вам!

— Наши кони искали пастбищ, мы были у северных лесов. Наши отряды пополнились многочисленным народом! — не без гордости доложил главный антский переговорщик.

Лехрафс решил было узнать, до какой степени многочисленным стало восточное войско, но чувство достоинства и превосходства не позволило уверенному в себе военачальнику снизойти до такой мелочи, как уточнение деталей, — тем паче царю неприсущее.

Ант не мог отказать себе в удовольствии и охотно признался.

— У нас теперь вдвое больше людей! За рекой Рах кочуют наши вольные соплеменники — они тоже будут рады послужить тебе. Дай нам землю на своей реке. Вместе мы будем грозной силой! И не стоит думать о нас так, как ты думал доселе. Народ к нам пристаёт сам и по доброй воле. Мы просты, как ты мог уже, наверное, убедиться. Вот даже стоим перед тобой на коленях, хотя наше войско за лесом едва ли меньше твоего.

— И что же ты, корсачья душонка, хочешь стоя со мной разговаривать?!

— Мы ищем продолжения дружбы — как было раньше. И пускай ты — старший брат, но колени наши уже сыры...

— Сыра земля под вами — вовсе не моя вина, но дерзкие слова твои могут ту сырость ещё и обагрить!

Халаны с клинками наголо встали впритык к антам. Антский глашатай приставил к своему затылку развёрнутую ладонь, что служило знаком и просьбой не торопиться и выслушать дальше.

— Воля твоя, Лехрафс, царь всевластный. Нам достанет силы, чтоб вести с тобою битву, так что мы не ропщем пред тобой! Но подумай: ни ты, ни мы не можем жить в ссоре! Ведь придётся отдать немало сил, чтобы следить друг за другом, держать животы мирных людей на острие всегда готового к бою копья!.. — Дерзкий ант говорил разумно! — Если мы станем жить рядом, ты всегда придёшь к нам, а в случае нашей измены — без промедления разоришь наши вежи!

— А зачем нам блудливый корсак с его норой? — рассмеялся Лехрафс, хотя немало был удивлён складной речью анта.

— В норе лисята живут... — глядя прямо в глаза царю, коротко проговорил ант.

— И где же ваши лисята ныне?

— Везде — от наших нор и до твоих! — скрипуче ответил смугляк.

— Твоих нор я не видал, а в моих норах и лисята все мои! Только и разница, что один дымчатый, а другой рыжий.

Всё же упорство переговорщика поколебало Лехрафса. Он повелел отвести антов к костру. Сам, откинувшись на подушку, принялся напряжённо думать: «Если не врёт степной ушлец, то с силой за лесом стоит считаться!.. Готы без Сароса — не такие верные союзники... Аорсам — ещё идти к своим домам. Кто знает? — Анты, уподобившись хищникам, могут и напасть на них, меня тем самым ослабив!.. С утра надо идти к городу. И готов свести с Саросом, и остальные силы не распускать — до лучшего времени, и с антами пока не ссориться...»

Лехрафс вышел к ночному кострищу и сказал посланникам, чтобы передали главарю своему о раздумье халанского царя. Для почёта и для сопровождения их царь отрядил своих людей. Послам дозволено было сесть верхом, и проводы наглядно показали совершенно изменившееся отношение к антам. На том ничего определённо не решив, но и более не вздоря, расстался Лехрафс с непрошенными азиатами. Время должно было всё расставить по своим местам. До схватки нужна отсрочка.

Находясь на почтительном расстоянии от царского шатра, заговорщицки настроенная верхушка готов никаких подробностей происшедшего не знала. Об опасности какого-то там племени они и не задумывались всерьёз, потому и не обратили внимания на церемонию ночных проводов представителей невнятного народца. К досужему до любого воинственного предприятия Роальду подбежал воин с косицей и доложил:

— Ушли. И провожатые с ними. Вниз по ложбине огни горят — там они и стоят.

— Чу! На коней не садиться. Все туда, а мы туда! — Роальд руководил дерзкой операцией.

Готские и сериванские отряды, не поднимая шума, просочились краем халанского стана в сторону дороги, приведшей армию на эти поляны. В темноте отдыхавшим перед вхождением в родной город не было видно, что там за шевеление. Многие подумали, что их царь приводит в исполнение какой-то тайный план в связи с появлением антов. Мол, так надо... Полеглись почивать, скрываясь от жужжащей камарильи.