Берега светлых людей

— Для такого жаркого города можно было ручеёк и пошире прокопать.

— Эй, подруга унылая, дай из кувшинчика попить! Куда спешишь, милая?

— Где питья набрала, злюка? Ворон с камня не так грозно глядит!..

Юная горожанка с кувшином, дёрнувшись, резко отвернула в проулок, откуда терпко попахивало печёным хлебом. Паланкин со знатной римлянкой уплывал далеко впереди.

Поток воды под ногами замедлял движение, но покидать его ох как не хотелось! Не желая всё же упустить экипаж, понеслись по мутной жиже вскачь, до пояса мокрые штаны придерживая руками. Горожане улыбались рыжим, разрезвившимся затейницам — уж не малым девочкам. А детвора большим озорным скопом окружила необычных гостей. Сорванцы с римских улиц скалились, светя белыми и щербатыми улыбочками, кидали под ноги камешки, прыгали перед гостьями в ручей... Когда те выбрались на мостовую и, потрясая яркими волосами, обогнали махом всю ватагу, мальчишки принялись бросать камешки им в спины. Воительницы оборачивались и грозились, это забавляло ребятню, которая гримасничала и оговаривалась.

Паланкин остановился. Выкрики дикарок очень понравились римлянке. Слыша из кабинки, что забавная речь отдаляется, она приказала носильщикам остановиться. Сопровождавший её воин подошёл к гостьям, прогнал прочь детвору, оглядев крепкие и соблазнительные под мокрыми портами женские ляжки, сказал:

— Прекрасная Клавдия просит вас подойти к ней.

Дикарки сразу поняли, о чём речь: поставленный на землю паланкин ждал неспроста... Бореас и Лана, держа руки на поясе, подошли к окошечку и нагнулись. Оттуда вслед за милой улыбкой появилась глиняная бутылочка, пробочку которой откупорили уверенные пальчики.

Женщины отпрянули от непонятного подаяния и поглядели друг на друга. Незнакомка, надо признать — очаровательная женщина! — понимая настороженность, малиновыми губками отпила чуть и повторила свой жест.

Бореас взяла бутыль, отпила, поморщилась — это была прохладная вода, подкислённая уксусом. Лана отпила побольше и утёрлась.

— Здесь есть вода и почище — возле храма моего тезоименинника Клавдия имеются фонтан и пруд... — Незнакомка забрала посудину.

Солнце, выглядывавшее из-за Колизея, мешало разговору, Клавдия взвизгнула на носильщиков и нетерпеливо повела рукой — носилки плавно переместились в тенёк. Усердный воин встал поодаль, не давая никому приблизиться ближе положенного для экипажа такого ранга расстояния. Прохожие и так, зная цену персоне, обходили роскошный фаэтон стороной.

Высокопоставленная незнакомка с упорством дознавателя разглядывала подруг, отмечая независимые и неприступные взоры их, складную стать Бореас, красивую полноту приоткрытой груди Ланы.

— В пруду возле храма многие купаются. Я вас провожу и погляжу на вас.

Но латынь была недоступна пониманию степнячек. Тогда римлянка плавным жестом показала подругам следовать за ней, а носильщикам повелительно крикнула отправляться. Амазонки, заинтригованные вниманием к себе, пошли рядом.

Кабинка плыла себе. Бореас и Лана глаз не отрывали от важной персоны, без конца заглядывая внутрь и оценивая пышное убранство переносного кузовка. Было невероятно интересно ощутить, как это — сидя, двигаться, покачиваясь на жердях.

— Царица ли?

— Нет — царица разъезжает с воинством... Может, старшая рода, матка иль ведьма?

— На ведьму очень похожая — чёрная.

— Тут много чёрных... А как смотрит ластиво.

— А на лбу её начертано, что обманывает люд всю жизнь. Добрая-то добрая, а на мужичков слышала как покрикивает?

Не поворачивая головы, Клавдия слушала этот обмен мнениями, снисходительно в сторонку улыбалась, по ноткам голосов что-то определяя для себя.

— А давайте, подружки, договоримся так: вы сядете внутрь, а я выйду, и кто-нибудь из вас даст мне свой меч — с ним пойду по улице, размахивая!

Впередиидущий воин-сателлес недоверчиво оглянулся. Госпожа, не дожидаясь ответа всё равно ничего не понявших дикарок, остановила носилки и вышла. С заговорщицким видом стала подталкивать нечаянных знакомых в паланкин. Когда те, переговариваясь и волнуясь, не розыгрыш ли это, уселись в нём напротив друг друга, Клавдия пальцем постучала по пересечке меча, прося на время доверить клинок ей. На то был резкий отказ.

— Точно — какая-то обманщица!

— Нам без оружия нельзя! Мы можем и вылезти!

Но римлянка удержала строптивых подружек на местах и, о чём-то весело сообщив небесам, зашагала рядом.

Немного освоившись с качкой — не морской, а идущей от напряжения сильных мужских тел — амазонки почувствовали сладко-мучительную негу внутри себя. Рядом запросто шествовала богатая римлянка. Чуть склонившись вперёд, она красиво несла свою грудь. На удивление рельефные ягодицы её и бёдра ходуном ходили под тонкой материей. Талия, перехваченная золотистым пояском, подчёркивала гладкость телес. Задница походила на два больших налитых яблочка.

Клавдия косилась на пленённых её очарованием и обаянием дикарок, тепло улыбалась им. Синенький носовой платочек её непрерывно мелькал на уровне коленей, другая рука придерживала полы.

На всё это отрешённо взирали подруги. Народ — и стар, и млад — останавливался, любуясь шествием красавицы. Клавдия действительно, являла собой верх природного совершенства и страстной мечты. Не прилагая к тому особых усилий, она немедленно овладела всем и всеми.

Бореас и Лана, открыв рты, сгорбились и не дышали.

— Эй, возьми меч... — Лана протянула красавице тяжеленную железяку.

Та, услышав окрик, остановилась, вытряхнула из сандалий камешки, изумлённо осмотрела меч, потом томно взглянула на Лану, не решалась взять страшную штуковину.

Носильщики тоже стояли. Сопровождающий воин устрашающе посматривал на толпящихся зевак.

Лана забеспокоилась: отчего-то римлянка меч не брала, мало того — глазами старшей подруги, превосходящей во всём младшую и несмышлёную, откровенно пялилась на пышногрудую степнячку.

— Я выйду, — решила сойти на землю Бореас, но Клавдия замахала руками — мол, сидите-сидите. Она взяла меч, искательно глядя на обеих подруг, и ахнула.

Доброе оружие, конечно, было тяжеловато для неё, изнеженной.

— Ах! — ещё раз слабо вскрикнула римлянка, пытаясь удержать меч за рукоять, и зажмурилась, когда остриё с глухим звоном брякнуло о камни мостовой. Она рассмеялась, силясь поднять ратную снасть, лицо её выражало восхищение новыми знакомыми.

Бореас и Лана никогда не видели столь хилую бабу — даром, что дородна телом! Дрожащие пальчики Клавдии никак не могли справиться с рукоятью. Куда уж ей было поднять снасть да размахнуться ею! Амазонки выскочили из паланкина, всполошённые и пленённые угловатыми движениями неумехи, принялись показывать ей приёмы искусного обращения с оружием.

Бореас крутила и вертела клинок над головой, колола и секла им воздух. Лана, хохоча над чернявой римлянкой, подняла свой не раз проверенный в деле меч одной рукой вертикально, стала перебрасывать его из руки в руку, отступая, рубила наотмашь. Остриё свистело близко от Клавдии.

Сопровождавший римлянку воин поспешил на помощь своей госпоже, но та успокоила его. Варварки, продолжавшие тренировку, сообразили, что их заподозрили в неком злом умысле, и обе покраснели.

Лана смотрела на Бореас, а та, уязвлённая домыслом, от возмущения завелась не на шутку. Осмотрев коротенький мечишко ратника, его самого, загородившего плечом госпожу, Бореас ткнула ему в лицо клинком и указательным пальцем провела себе по шее — мол, голову снесу.

Римлянин такого развития событий, прямо сказать, не ожидал. Госпожа его не на шутку испугалась, оттого что мощная дикарка так вдруг содеялась невменяемой. Клавдия опасливо качнулась в сторону, а когда безучастные носильщики поставили носилки, отошла за них.

Растерянный римский воитель не знал, что и делать. В толпе смеялись, посвистывали и подначивали. Клавдия крикнула ему уйти — к окаменевшим рыжим незнакомкам обращаться, право, было бесполезно.

Бореас, вне сомнений, ждала боя. Оглядев улицу, мечом плашмя коснулась юбки потерявшего прыть визави.