Страница 17 из 24
Мой полет замедлился и сменил направление. Теперь я стал падать. Наверное, с того момента, как меня окутал огонь, прошла всего пара секунд, но для меня время замедлилось. Я чувствовал себя так, будто я уже умер и созерцал свое падение со стороны. Как я упал, я не почувствовал, так как потерял сознание еще в воздухе.
Очнулся я в теплой, мягкой постели. Вокруг меня было сумрачно, и я мог разглядеть лишь смутные тени. Постепенно мое зрение сфокусировалось, я стал различать предметы. Я пытался поднять голову, но не мог из-за слабости, сопровождаемой зудящей болью, растекающейся по всему позвоночнику при малейшем моем движении. Я застонал, не выдержав очередного наплыва боли. Внезапно сбоку от меня кто-то зашевелился, я повернул взгляд, не поворачивая голову, и увидел у своей постели сидящую девушку. У нее были красиво переливающиеся изумрудные волосы, чистое гладкое лицо с лиловыми глазами, маленьким носиком и тонкими губами. Девушка улыбнулась, встала, и тут я обратил внимание, что ее брови, тоже изумрудные, были длинные, как и ее уши, в которые были вставлены разнообразные серьги и другие украшения. Девушка вышла из моего поля зрения, оставив за собой только аромат свежих цветов.
Эльфийка! Но что она делала рядом со мной? Где я вообще нахожусь?
Я услышал шелест листьев и увидел перед собой лицо знакомого эльфа. Он наклонился надо мной так, что я мог разглядеть даже малейшие черты его лица. Самым странным мне показалось то, что лицо его было слишком похоже на лицо той девушки, что вышла перед этим, разве что немного грубее (не считая, конечно, цвета волос и уж тем более наличия бороды).
– Тебе повезло, доних, – серьезно, без малейшей тени улыбки, сказал эльф. – Я не успел тебя подхватить, но перед падением пустил тебе под спину стрелы. Они прорвали тебе одежду и немного спину и протащили тебя по земле. Конечно, позвоночник у тебя поврежден, но иначе тебя бы просто сломало пополам, или расплющило.
Я хотел ответить ему, попытался открыть рот, но боль перешла из спины в горло, и я мог выдавить из себя лишь очередной стон.
– Лежи тихо, доних, – ответил эльф. – Я сам тебе расскажу все. Ты лежишь тут без сознания пять дней. Мы втерли тебе в спину мазь из целебных растений. Конечно, болеть будет еще достаточно долго, но вскоре твоя спина заживет и все вернется на круги своя. А пока спи и отдыхай.
Эльф развернулся и ушел. Появилась эльфийка с плошкой и, наклонившись ко мне, стала вливать мне в рот густой травяной суп. Я жадно глотал, несмотря на свербящее горло, и каждый глоток супа успокаивал боль в моем теле. После кормления эльфийка вышла из комнаты. Я хотел ее дождаться, но после обеда мне очень сильно захотелось спать, и я буквально провалился в сон.
Таким образом прошли еще пять дней. Я просыпался в полутемной комнате, ко мне приходила эльфийка, кормила меня супом и снова уходила. Иногда она приходила просто так и сидела рядом со мной, улыбаясь и взбивая мою постель. Один раз она пришла с каким-то странным музыкальным инструментом – колесом со струнами – и стала играть на нем очаровательную мелодию, тихо напевая в такт. Я слушал ее, и мне хотелось поблагодарить ее, но я все еще был слишком слаб.
Время от времени ко мне заходил и сам эльф, оглядывал меня и спрашивал эльфийку о моем здоровье. Из их разговора я не понимал ни слова, к тому же они разговаривали так тихо, что ничего не возможно было разобрать.
К исходу недели я уже набрался достаточно сил, чтобы мотать головой. Первым делом я оглядел свою комнату. Она был целиком круглая, со стенами, похожими на ствол дерева, покрытыми плющом с мягкими зелеными листьями. Вход в комнату был также закрыт занавеской из плюща, а единственное круглое окно, находящееся прямо напротив меня, было прикрыто какой-то тонкой бурой тканью, которая скрывала помещение от яркого солнца. Повсюду стояли резные кадки с цветами и небольшая мебель, украшенная красивым орнаментом.
– Ты уже вертишься, доних! – воскликнул эльф, неожиданно войдя в комнату и улыбнувшись, первый раз за все время после моего падения. – Значит, идешь на поправку.
Я сглотнул слюну и попытался заговорить.
– Ты… – начал было разговор я, но тут же остановился, испугавшись собственного сиплого голоса с жуткой хрипотой. Переборов себя, я продолжил: – Ты так и не назвал мне своего имени.
– Зачем тебе мое имя? – спросил эльф. – Хотя, насколько я помню, доних, ты представился мне, при первой нашей встрече – Гавилан, не так ли?
– Да, – ответил я. – Так меня зовут.
– Что ж, молодой Гавилан, тогда и я представлюсь, – эльф снял свою шляпу, раскинув свои длинные волосы, которые заструились вниз по его плечам, – Ау́рум Адамантис, охотник. Можешь называть меня охотником на чудищ, но у нас, эльфети, нет различий. Охотник – тот кто охотится, неважно, на чудищ или на животных, для защиты или для пропитания.
– Аурум… Эльфети… Я слышал, что вы зоветесь эльфами, а не эльфети…
Аурум поморщился.
– Эльфы – это ваше название, доних, – ответил он. – Исковерканное наше благородное слово. Эльфети – вот чистое имя для нас.
Я потупил взгляд.
– Извини, – сказал я, – я еще никогда не встречался с вами… То есть, до недавнего времени не встречался, и не знаю, как вести себя.
– Веди себя естественно, – сказал эльф. – Естественность – вот главное в жизни. Ведя себя так, как ты себя чувствуешь, ты живешь полной жизнью.
В комнату внезапно вошла зеленоволосая эльфийка с плошкой супа. Аурум взглянул на нее, надел шляпу и направился к выходу. У двери он повернулся ко мне и сказал:
– На сегодня достаточно разговоров, Гавилан, твоему горлу еще необходим покой. Алесия накормит тебя. Не разговаривай с ней, у тебя еще будет много времени.
– Хотя у доних никогда не будет много времени, – буркнул он себе под нос и ушел. Тем временем эльфийка поднесла мне суп ко рту. Теперь я уже мог самостоятельно пить из плошки, но держать ее у меня еще не получалось.
Алесия! Какое прекрасное имя у не менее прекрасной эльфийки! Я хотел было сказать ей слова благодарности, она приложила к моим губам ткань, вытерев остатки супа, и тихо сказала:
– Подожди еще, тебе было велено молчать. Горло еще не зажило до конца.
Эльфийка ушла, а я снова остался один, наедине со своими мыслями и душистым комнатным интерьером.
Теперь Аурум стал чаще ко мне заходить. Он расспрашивал меня про мою жизнь, таким образом тренируя мою гортань, и я охотно рассказывал ему и про свое детство, и про учебу, и про свои приключения в роли охотника на чудищ. Эльф тоже иногда что-то рассказывал о себе. Я узнал, что ему семьдесят лет, что довольно мало для эльфов, живущих по триста-четыреста лет, что Алесия – его младшая сестра, тоже охотница, которой было шестьдесят лет, что было вполне равноценно моим семнадцати годам. Сама Алесия тоже иногда заходила к нам, слушая наши диалоги и мои истории, но никогда сама не вступала в разговор, хотя я догадывался, что Аурум пересказывает ей про меня все, что она не слышала.
Меня стали кормить не только супом. Однажды Аурум принес пару тушек кроликов, и они с сестрой приготовили настолько вкусное и питательное рагу, что после целой тарелки я хотел еще немного, хотя и чувствовал, что в мой желудок больше не влезет.
– Животных можно убивать только тогда, когда это нужно для пропитания – в этом смысл охоты, – говорил Аурум. – Чудищ же, доних, нужно убивать сразу, так как они выбиваются из круговорота жизни, бездумно нарушая его.
К окончанию второй недели я мог уже достаточно свободно ворочаться в постели, привставать на руках и облокачиваться на край кровати. Вставать и вертикально держаться мне было еще тяжело, но той невыносимой боли, что раньше, я уже не ощущал.
Вечером одного дня Аурум зашел ко мне снова, поговорить. В середине нашей беседы он вдруг ответил мне:
– Знаешь, доних, ты ведь неправильно дерешься.
– Почему неправильно? – удивился я. – Я же побеждаю противников.
Эльф рассмеялся.
– Это показывает лишь беспомощность твоих противников, а не твое умение драться. Видишь ли, у каждого живого существа есть битх’бал, или, как говорят у вас – биологическое поле. Это невидимый шар, обволакивающий существо и состоящий из его внутренней энергии и ощущений. Существо чувствует себя комфортно, когда его битх’бал никто не нарушает, и начинает нервничать или впадать в депрессию, когда границы битх’бал нарушаются. Соответственно, в бою нужно учитывать, когда ты разрушаешь битх’бал врага, и стараться не допустить того же самого с твоим битх’бал. Ты видел, как сражаюсь я, – продолжил он. – Мое оружие – лук. Я стреляю и, следовательно, мои стрелы, даже если не попадают во врага, проходят через его битх’бал. До моего поля никто не достает, я не позволяю это сделать, пуская несколько стрел в ответ. Мое расстояние – моя защита. Ты же дерешься мечом, постоянно подвергая опасности свой битх’бал. Это неправильно, и этим пользуются твои противники.