Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 37 из 74

В общем, она с трудом, но попала в ШМАС на специальность оружейника, где и познакомилась с Евдокией Зайцевой, с которой они вместе попросились в ночной бомбардировочный полк. Уже здесь в полку обе стали дополнительно учиться на специальность "штурман", ведь специальность стрелка автоматически присваивается оружейникам. Так или иначе, но к новому году она сдала все положенные допуски, а Дуня стала летать с Зоей уже осенью. Маша очень хотела и верила, что её возьмёт себе в экипаж Катерина – вторая девушка-пилот, но с ней как-то сразу не заладились отношения, и мужчины девушку в экипаж не брали. Вот и получилось, что к моему появлению Маша всё ещё продолжала оставаться оружейницей, и не могла реализовать свою мечту – летать и отомстить оккупантам.

Стоит сказать о мести в нашем случае. Наверно все помнят месть в исполнении Эдмона Дантеса, ставшего графом Монте-Кристо. Ему за свои пережитые несправедливо мытарства и предательство со стороны людей, которых он считал своими друзьями, требовалось их унизить, лишить самого дорогого и важного, испытать удовольствие от совершённого им возмездия. Что он по книге и выполнил, и Дюма как высочайшую оценку его великодушию описывает то, что он пожалел сына своей бывшей любви, не убив его. Вообще, в исполнении идеи изложенной Дюма в этой книге, получается довольно кривая картинка. Ведь обиженный Эдмон имеет право на месть в виде исполнения справедливости и воздаяния на предательство. Но по ходу он ведь наносит ущерб не только своим врагам, которые вроде как отвечают за свои дела, но есть те, кто попал под его карающую дубину пострадали не особенно заслуженно и уже они имеют право на месть теперь уже Эдмону. Логично?! И вообще, кто может измерить, сколько и кому за что положено воздаяния? В Заповедях довольно подробно выписано "око за око", "быка за быка", вообще, эта часть Писания как-то больше прейскурант напоминает. Осталось только указать, что надо измерить упитанность быка и качество зрения изымаемого глаза. На Сицилии, где в ходу омерта и вендетта, специальные собрания старейшин из числа самых уважаемых решают, когда вендетту можно заканчивать, потому, что долг мести уплачен и их слушаются, иначе на острове бы уже давно не осталось населения. То есть месть в их традиции упорядочена и по сути существует во исполнение христианских заповедей. И про удовольствие и наслаждение удовлетворением от мести как у Дюма речь уже как-то не особенно идёт.

В нашем случае, мне кажется, что у меня, что у Маши, месть немцам – это скорее такая форма долга перед памятью родных погибших от рук подлых захватчиков. То есть, месть – это не убить как можно больше или какое-то количество по христианскому прейскуранту (око за око), а принести свой максимально посильный вклад в нашу победу над врагом. В нашем случае – не ударным трудом на производстве в тылу, а на переднем крае, на фронте и лично. Мне кажется, что именно такая форма и трактовка понятия мести свойственна нашему народу, совершенно не понятная нашим западным соседям, ведь не зря при нашем наступлении, по словам Соседа, немцы, которые знали, что творили на оккупированных территориях их войска в ужасе бежали куда только могли, потому, что согласно католическим законам мы, придя в Германию, должны были превратить её в пустыню, да и не её одну. А вместо этого наши солдаты жалели и кормили голодных немцев, и никакая пропаганда бы не сработала с идеей, что "Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ сам по себе". Если бы у нас не было исконного понимания, что месть – это победа над врагом, а не удовольствие от воздаяния по счёту и прейскуранту. Вот только это не слабость, как думают многие наши соседи. Именно поэтому у нас никогда не было колоний и приграничные области присоединялись к нам добровольно и без примучивания, как это принято в колониях.[13] Потому и выходит, что в нашей с Машей мести нет никакого удовольствия, нет задачи убить и тем более в какой-нибудь изощрённой форме. Мы за смерть наших родных должны лично сделать для приближения нашей победы максимум возможного по нашим силам.

У Маши есть ещё старший брат, который служит и воюет в танковых войсках, он старший сержант и командир танка, она мне показывала фотографию, где он снялся на фоне своей "тридцатьчетвёрки". Сосед очень внимательно разглядывал фото и уверил меня, что этот танк сильно отличается от классического Т-34 начала войны, что у него не короткая, а длинная пушка, похоже калибра пятьдесят семь миллиметров, башня сдвинута на середину корпуса, а люк мехвода с лобового листа ушёл наверх. Большего рассмотреть на фото было нельзя, но и это радовало, потому что такие танки у нас должны были появиться только к лету этого года, а в достаточном количестве только к следующему году, а Олежек – брат Маши служит в обычной, а не гвардейской части, куда направляют самую новую и лучшую технику и оружие. Ещё один штрих, у него на плече почти за спиной висит автомат с рожком, то есть это его штатное оружие, а не взятое у кого-то для позирования на фото, иначе бы он его повесил на грудь, а это значит, что экипажи танков вооружены уже не только пистолетами, как в истории Соседа, где танковые экипажи стали вооружать уже только после лета этого года. Почему я завела разговор про Машиного брата, потому что по "прейскуранту" наличие брата на фронте уже освобождает Машу от мести и она вполне могла бы не рваться на фронт, но тут уже дело личности и чувства долга. Я Машу вполне понимаю, ведь я вполне могла бы остаться летать в связной авиации, где у меня есть "боевые"…

С обеда тщательно отрабатывался сегодняшний вылет. И тут дело не в том, что все тупые или командование как наседки трясутся и опекают без меры. Тут дело в другом – связи нет, даже помахать руками из машины соседу не получится, летим в темноте, то есть нужно так точно и внятно каждому знать свои действия, чтобы и без управления в воздухе задача была выполнена. У ночников за почти два года войны уже наработаны приёмы и умения, я учусь уже на них, оплаченных чьими-то жизнями и кровью. По плану операции вылетаем всем полком, все шесть пар, а мы с Зоей летим первыми. Тут дело не в том, что мы с Машей из себя что-то представляем, просто мы в паре с комэском. Задача нашей пары выйти на цель первыми и подсветить её для остальных. Первой идёт Зоя, рассчитывать, что я в первом вылете сумею в темноте выйти на цель и отбомбиться по ней – это больше, чем наивность. А вот такая матёрая зубриха, как наш камэск, найдёт и с первого захода отбомбится по цели. У неё на подвеске две "сотки", у меня четыре фугаски по полста. Задача Зои выйти на цель и отбомбиться, чем подсветить цель остальным. Моя задача-минимум зайти на цель под углом и постараться попасть вообще куда-нибудь, задача-максимум – уничтожение зениток. Кроме этого нужно чётко проговорить, что после выхода от цели все крутят развороты в одну сторону, чтобы не столкнуться в темноте, и заходы на цель чётко волнами, чтобы не оказаться вынужденными над целью в зоне работы вражеских зениток уворачиваться ещё и от столкновений друг с другом. Мы с Зоей идём со значительным отрывом впереди, поэтому у меня для захода на зенитки будет возможность успеть зайти и отбомбиться ещё до подхода основной группы. А вот когда она подойдёт, мне если захочу сделать ещё заход, нужно ждать, пока все отработают над целью и только тогда атаковать. На словах всё понятно и схемы толковые нарисовали. Но ведь понятно, что на практике реализовать такую красоту почти невозможно, тем более в темноте, когда главная задача – не красота, а точная бомбардировка. Волнуюсь, конечно, куда ж без этого…





Зоя взлетела первой, я пристроилась за ней, у неё на хвосте горит маленькая синяя лампочка, которая светит в узком секторе, но я по ней могу ориентироваться и держаться за ней и сбоку. Но кроме этого помню карту нашего маршрута и старательно выискиваю ориентиры, чтобы привязаться к местности самой. То же делает и Маша в задней кабине. Я волновалась перед вылетом, но это мелочи, по сравнению с тем, как трясло моего штурмана, надеюсь совладает с собой и успеет до бомбометания успокоиться и сосредоточиться…

13

 Я уже говорила, о том, что это касалось нашей истории до того, как под влиянием европцев в Петербурге не решили с Туркестаном реализовать европейскую модель и начались походы на Хиву и Самарканд, где местных примучивали к покорности белому царю. Аналогично пытались поступить и с горцами Кавказа. А захват и удержание заложников (аманатов) — это давнишняя тактика англичан в колониях и Ермолов со всей страстью стал эту идею реализовывать. Вот только Северный Кавказ уже фактически был готов прийти в состав России и так, ведь жили бок о бок с Терскими казаками, но решили поиграть по импортированным английским правилам, в результате получили тлеющий очаг на сотни лет…