Страница 67 из 101
По снежной целине поля двигались шесть немецких танков. Время от времени они останавливались, стреляли из пушек и снова шли вперед, не отрываясь далеко от бегущих за ними автоматчиков.
Первые танковые снаряды разорвались метрах в тридцати сзади траншеи. Скорее всего, гитлеровцы заметили закопанную пушку и хотели прежде всего покончить с ней.
Николай видел, как под передним танком, только что выстрелившим из пушки, вдруг блеснул огонь и танк закрутился на месте. Еще одна вспышка — и из танка повалил густой черный дым. Через верхний люк на снег выпрыгнули черные фигурки и скрылись из виду.
Шедшие за головным два других танка тут же остановились и одновременно ударили из пушек. У Колобова сжалось сердце от тревоги за расчет единственного противотанкового орудия. Но опять прозвучал негромкий хлопок орудийного выстрела и еще один немецкий танк окутался дымом. Теперь уже остановились все четыре уцелевших немецких машины и стали стрелять по обнаружившей себя пушке.
Прошла минута или две. Пушка больше не подавала признаков жизни, и танки вновь двинулись вперед, увлекая за собой автоматчиков.
— Сальников, к пулемету! — закричал Застежкин, хотя оба номера были на местах. — Подпусти их до того куста, что сегодня пристреляли!
Первый номер зачем-то потрогал заправленную в патронник ленту и с недоумением обернулся в сторону сержанта. Казалось, до него не дошел смысл команды и он хотел переспросить; что от него требуется. Однако Прохор молча махнул рукой в сторону приближающихся гитлеровцев и тот опять напряженно приник к рамке прицела. Сальников выждал еще с полминуты и, когда цепочка атакующих добежала до пристрелянного им ориентира, дал короткую очередь и тут же длинную. Немцы залегли, но, повинуясь команде, вновь вскочили и в тот же миг Сальников резанул по ним еще одной очередью. Эта, последняя, оказалась самой удачной. Человек восемь или десять из вскочивших снова упали и уже не пытались ни встать, ни переползти на другое место.
Неожиданно вновь донесся глухой выстрел противотанковой пушки, и еще один танк, третий по счету, застыл на месте.
— Молодцы артиллеристы! — радостно закричал в ухо Колобову замполит. — Как они их… А, твою…
И в голосе Волкова Николай услышал что-то такое, что заставило его оторвать взгляд от атакующих и оглянуться назад. Он увидел желтоватое облако взрыва и катящееся по снегу колесо от пушки.
— Отвоевались… — понял он скорее по движению губ, нежели услышал голос Волкова.
— Отсекай автоматчиков! — закричал Николай Сальникову, а сам побежал по траншее на левый фланг взвода, куда повернули два немецких танка. Оттуда тоже слышались частые пулеметные очереди.
Он увидел, как впереди, метрах в тридцати от траншеи, словно из-под земли выскочил низенький боец и, размахнувшись, бросил под гусеницы надвигающегося танка связку гранат. Переждав взрыв, снова вскочил и замахнулся, собираясь бросить в остановившийся танк бутылку с зажигательной смесью. Но то ли случайная, то ли снайперская пуля попала в бутылку и боец, мгновенно превратившийся в живой факел, метнулся обратно к своему окопу, но, не добежав до него, упал на снег, скошенный автоматной очередью.
Добравшись до неожиданно замолчавшего пулемета, Николай едва не упал, споткнувшись о скорчившегося в траншее бойца.
— Почему не стреляешь, твою..? — бешено закричал он, схватив солдата за ворот шинели, и тут же осекся. Увидев искаженное невыносимой болью лицо и прижатые к животу ладони, из-под которых пузырилось что-то глянцевито-сизое, живое и дымящееся на морозе. Второй боец, уткнувшись лицом в стену траншеи, словно старался вылезти из нее, вцепившись в рукоятки пулемета. Колобову с первого взгляда стало ясно, что он мертв.
Николай с трудом разжал руки погибшего, проверил прицел и, взяв немного пониже, под самые ноги бегущих автоматчиков, дал короткую очередь, за ней вторую. Он стрелял с той скупостью и расчетливостью, которые появляются в особо тяжелые моменты боя. В течение пяти минут, а может быть, и больше, он четыре раза прижимал к земле поднимавшуюся в атаку цепь. Наконец немцы не выдержали: сначала поодиночке, а потом группами стали отползать назад, зарываясь в грязный снег и прячась в воронках.
Следя за отступающими немцами, Николай чуть было не прозевал кучную и меткую очередь вражеского пулеметчика, сменившего позицию. Каким-то шестым чувством Колобов заметил опасность и успел пригнуть голову за мгновение до того, как в стальной щит «максима» густо ударили пули. Фашист хорошо знал свое дело, но был в невыгодном положении — лежал на открытом поле, и Николай второй короткой очередью сразил его.
Оставшиеся два танка не решились продолжать атаку без поддержки пехоты. Они неторопливо попятились назад, прикрывая собой поредевшие группы автоматчиков.
— Кажись, отбились, елки-моталки, — услышал Колобов хриплый голос подошедшего Застежкина. — Это ж надоть, как прут, ну чисто горбуша на нерест. Будто и смерти на них нет. Спасибо вам, товарищ лейтенант, помогли отбиться. Вот смену вам привел.
Застежкин, прижавшись к стене траншеи, пропустил вперед себя двоих бойцов.
— Потери во взводе большие?
— Ежели с Коломейцем и Сизовым считать, которых вы подменили, то восемь убитых и двенадцать раненых. Четверо — легко, в строю остались. И замполиту еще два пальца на левой руке отшибло да клок на затылке осколком срезало. Головой маленько трясти стал, но тоже с нами остался.
— Значит, контузило его этим осколком.
— Видать, что так…
— Товарищ лейтенант! — послышался из-за поворота траншеи голос Анисимова. — Там связного из фитюлинского взвода в живот ранило. Говорит, фрицы против нас атаку с южной стороны затевают. Вроде подкрепление им большое от Синявино идет!
Николай торопливо подхватил с бруствера свой автомат и неожиданно для себя обнял Застежкина.
— Ну, побежал я, Прохор. Ты смотри тут. Замполита, если нужно, в медпункт отправь. Да, к артиллеристам никого на позицию не посылал?
— Да вы не сомневайтесь, товарищ лейтенант, — смущенно проговорил Застежкин. — Мы тут постараемся. Сами там поосторожнее… А к артиллеристам, чего ж, посылал, конешное дело. Нету их больше.
— В случае чего присылай связного. Человек десять-двенадцать в помощь подброшу, но это в крайнем случае. Понял?
Когда Николай добежал до фланга позиций, обороняемого взводом Фитюлина, перед ними уже горели три немецких танка. Один был подожжен бутылками с зажигательной смесью почти у самого бруствера траншеи, два других подбиты противотанковыми гранатами. Наступавшая за танками пехота залегла на кочковатом поле, не имея возможности ни продвинуться вперед, ни отползти назад под настильным огнем пулеметов.
С северной стороны, откуда он только что прибежал, уже слышались оглушительные взрывы авиабомб. Оглянувшись, Николай увидел десятка полтора наших пикировщиков, повисших над крутым изгибом узкоколейки. Видимо, там скапливалась отступавшая по коридору техника и живая сила противника. В расположенной на юге-востоке березовой роще все еще рвались снаряды дивизионной артиллерии. Оттуда доносились истошное ржанье лошадей и гул моторов.
— Что тут у вас? — спросил запыхавшийся Колобов у Фитюлина, который отчитывал за что-то молодого бойца.
— Сейчас уже все нормально, товарищ лейтенант, отбились, Сашка-артиллерист нам крепко помог со своей батареей. Один танк только и прорвался, а этот вот «герой» ему три бутылки под нос сунул, чтобы дорогу подсветить.
— Так не знал же я, товарищ сержант, вот и получилось… — виновато оправдывался очень молодой парнишка, посматривая на нишу, где синели еще две бутылки с зажигательной смесью.
— «Не знал…» Чему же тебя в школе учили? — пренебрежительно сплюнул Славка. — Разве танк такой поллитрой в лоб возьмешь? Тут ждать надо, пока он тебе репицу свою подставит. Мотор там у него.
— Танки-и! Товарищ сержант, опять фрицы из хвойника вылезли! — донесся чей-то напряженный крик.