Страница 9 из 63
— Наверное, нам лучше уйти – он не хотел сюда приходить, мне пришлось его заставить.
— Зачем же ты привел?
— Потому что мне все равно, чего он хочет?
Я смотрю на него, бросая свой лучший скептический взгляд. Я пытаюсь пробраться через его дерьмо, предполагая, что оно по пояс, но не отвечаю ему.
— Кроме того, — продолжает Зик. — Я не знаю, как ещё развлечь маленького засранца.
Аааа, теперь понятно.
— Как насчет бейсбольной площадки?
Он поднимает брови.
— Я похож на бейсболиста?
— Нет, но я-я держу пари, ты хорош в этом.
— Черт возьми, это точно.
Поговорим об эго.
— Ты занимаешься спортом? — Он должен, с таким-то телом. Я спрашиваю, как можно небрежнее, стараясь не пялиться на него.
— Да, я занимаюсь спортом.
— К-каким?
— Борьбой.
— Ты борешься?
— Да. Слышала когда-нибудь?
Сарказм очевиден и меняет тон нашего разговора. Напряжение наполняет воздух.
— Ага. Думаю, я не осознавала, что она есть в Айове.
Я никогда не думала, что он может выглядеть шокированным, но это так.
— Ты это серьезно?
— Да. Думаю, атлетика - последнее, о чем я думаю.
Я избавлена от его ответа, когда дети неохотно присоединяются к нам, волоча ноги по траве.
— Парк отстой, — ворчит мальчик.
— Угу! — соглашается Саммер, присоединяясь к парнишке.
— Я слышала, ты не фанат парка, — поддразниваю я с легким смешком, ставя перед Саммер лист бумаги, карандаши и наклейки, чтобы она могла начать свой проект. — Но, может быть, мы придумаем что-нибудь еще для вас двоих. Как думаешь?
— Это глупо, но ему некуда было меня отвести.
— Есть миллион мест, куда можно пойти! — Я поворачиваюсь к Зику. — Давай обсудим еще кое-какие идеи.
— Нет.
О, Боже, что за брюзга.
Я игнорирую его, обещая позже составить список развлечений, и поворачиваюсь к мальчику.
— Как тебя зовут?
— Кайл.
— Что ж, Кайл, очень приятно познакомиться. Я Вайолет. — Я протягиваю ему лист бумаги. — Я знаю, что ты старше, но хочешь сделать поделку? Твоя новая подруга, Саммер, делает маме открытку.
Кайл вскарабкивается на скамейку и нетерпеливо выхватывает листок у меня из рук.
— Конечно! Я тоже могу сделать для мамы. И Саммер не самая плохая, для девчонки.
Я снова смеюсь.
— Я буду считать это комплиментом.
Зик фыркает.
— Двусмысленным.
Кайл в замешательстве поднимает глаза.
— А что такое двусмысленный?
— Двусмысленный комплимент — это сказать что-то приятное и в то же время быть грубым.
— Я не грубил!
Я вмешиваюсь, раскладываю еще бумаги, чтобы дать детям более широкий выбор и помешать спору, назревающему между двадцатиоднолетним парнем и одиннадцатилетним ребенком.
— Бумага? Мелки? — стонет Зик. — Фу, серьезно? Боже. Сколько времени это займет?
— Я... разве это плохо? — Я делаю паузу. — Тебе нужно быть где-то ещё? Если ему нужно вернуться…
— Мне не нужно возвращаться! — услужливо отвечает Кайл, уже углубившись в мелки.
— Ладно. — Лицо Зика темнеет, когда он скрещивает свои массивные руки. — Давай побыстрее.
Зик
— Привет, мам.
Два мучительно долгих часа спустя Кайл подбегает к матери. Два мучительных, раздражающих часа проведенные в парке, наблюдая, как он мастерит, красит и клеит вместе с Саммер и Вайолет.
— Привет, малыш. Как все прошло? — Она тянется к его каштановым волосам, с усмешкой проводит пальцами по короткой пряди. — Это блески?
— Да, мы попали в бой с блесками. — Малыш робко протягивает ей рисунок льва. — Вот, я сделал это для холодильника.
Пока она изучает картинку, синий лист бумаги, покрытый мелками и желтыми пушистыми шариками, я изучаю ее. Молодая, с растрепанными каштановыми волосами, черная тушь размазана под глазами. Уставшая. Изможденная.
Мама Кайла протягивает мне руку, и я беру ее, пожимая.
— Привет, я Кристал, мама Кайла.
Обычно, когда я пожимаю кому-то руку, я сжимаю ее, но пальцы Кристал слабые и хрупкие. Холодные как лед. Кости ломкие, как у птицы.
Истощенные.
Она ерошит нечесаные волосы сына руками, знающими, что такое тяжелый день.
— Извини, что немного опоздала, приятель. Мне пришлось ждать Донну, чтобы сменила меня.
— Вы медсестра, Миссис Фаулер? — Интересуюсь я вслух.
— Джонс. Мисс. Я никогда не была замужем. — Она хмурится. — И нет, я не медсестра. Я официантка на стоянке грузовиков и только что отработала двойную смену. Ты, должно быть, новый Старший. — Кристал критически оглядывает меня с ног до головы. — Как, ты сказал, тебя зовут?
— Зик Дэниелс.
Она поджимает губы, снова оглядывая меня с головы до ног. Проницательные карие глаза Кристал разглядывают мою потную толстовку с капюшоном, в которой я бегал, черный дутый жилет, спортивные штаны, которые не стирали больше недели, и двухсотдолларовые теннисные туфли, которые я ношу без носков.
Ее подведенные карандашом брови приподнимаются, прежде чем она выжидательно смотрит на сына, подталкивая его локтем.
— Ну? Как все прошло?
— Все было хорошо, — бормочу я в то же время, как Кайл изливает душу:
— Это было так здорово, мам! Мы с Зиком уже лучшие друзья. — Мои брови взлетают до линии волос. — Он лучший Старший, который у меня когда-либо был!
Я хмуро смотрю на маленького засранца.
— Не слишком ли многословно, а?
Кайл пожимает плечами, и неодобрительный взгляд его мамы мечется между нами; она знает, что один из нас несет чушь, но не может решить, кто именно.
— Хорошо, значит, ты будешь забирать его раз в неделю. — Кристал роется в сумочке и достает ключи от машины. — Я работаю каждый день, иногда дважды, поэтому всегда опаздываю.
Отлично.
— Его отца нет рядом, так что, если захочешь, чтобы он был с тобой чаще, чем раз в неделю, не забудь предупредить меня заранее. Я знаю, что это противоречит политике центра, но мне бы очень помогло, если бы ты мог брать его подольше, чем на несколько часов, особенно по четвергам.
Она совершенно не в своем уме, если думает, что это когда-нибудь случится.
— Мой номер... — начинает она.
Я стою, скрестив руки на груди, прислонившись к стойке.
— Мой номер... — повторяет Кристал.
Острый локоть упирается мне в грудную клетку.
— Зик, достань телефон.
Твою ж мать.
— Привет, Дэниелс. Я слышал, ты теперь нянька, — кричит один из моих товарищей по команде в тренажерном зале, когда я поднимаю солидные триста фунтов над головой.
— Бедный ребенок, — смеется кто-то еще.
Я хрюкаю, выдыхая воздух, пот покрывает верхнюю губу, грудь, спину и лоб. Капля пота стекает по моему виску, пока я возвожу стену, мысленно блокируя звук раздражающего голоса Рекса Гандерсона.
— У парня горячая мамочка?
Какого хрена?
Я пытаюсь поднять голову, несмотря на вес, который я в настоящее время отжимаю.
— Забей, чувак, ты почти закончил. Еще шесть. — Себастьян Осборн, мой товарищ по команде и сосед по квартире, смотрит на меня сверху вниз, сжав губы в жесткую линию. — Заткнись на хрен, Рекс, он в середине серии. — Затем, обращаясь ко мне, добавляет: — Еще пять.
Четыре.
Три.
Два.
Один.
Металлический прут с грохотом ударяется о стойку, и в тот же миг воздух покидает мое тело, долгий, громкий вздох, вырвавшийся от напряжения. Я лежу неподвижно, вдыхая и выдыхая, чтобы наполнить легкие воздухом.
Напрягаю грудные мышцы. Поднимаю туловище вверх, оседлав сиденье скамейки.
— Я слышал, ты не просто нянчишься с детьми.
— Ах вот как? — огрызаюсь я.— Где ты это слышал?
— Мой ассистент в общежитии работает волонтерами в Туристическом информационном центре рядом с каким-то парком. Она видела тебя вчера с детьми и блондинкой.