Нежеланные часы (ЛП)

Ее светло-коричневые брови взлетают вверх.

— Что ты имеешь в виду?

Циничная часть меня, та, что появляется чаще всего, смеется.

— Брось, Вайолет, всякое дерьмо, что ты вечно делаешь для маленьких детей? Знаешь, нянчиться с ними, водить их в парки и быть такой терпеливой. Твое детство было похоже на чертову Семейку Брэди (комедийный фильм, киноверсия одноименного популярного телесериала. Излучающая позитив семейка Брэди – три сестрички, трое братьев, папа Майки, мама Кэрол и домработница Элис – обычные обыватели из Небраски. Их жизнь предсказуема и проста: ранний завтрак, перепалки у ванной комнаты, работа, учеба и неотложные дела. У каждого из Брэди свои важные и неразрешимые проблемы, однако вместе герои фильма – идеальная команда. Предмет гордости семейства – симпатичный домик с маленькой лужайкой, где все счастливы), так что, ты хочешь, чтобы все было волшебным, и единороги постоянно срали радужной пылью? Держу пари, Зубная Фея приходила к тебе домой, и все это выдуманное дерьмо. — Я делаю паузу, чтобы глотнуть воды. — Твои родители целовали твою белокурую попку, когда ты росла? Держу пари, у тебя никогда не было проблем.

Она растягивает тишину, позволяя ей стать тяжелой в моей крошечной зеленой кухне, выражение лица меняется от застенчивого и восхищенного до задумчивого и размышляющего.

— Нет, на самом деле ничего подобного.

— Да, конечно, — фыркаю я.

— Они ушли.

— Ушли? Что ты имеешь в виду под ушли? Как в отпуск? — Это разумный вопрос – где твои родители: ушли.

Вайолет бросает на меня странный взгляд.

— Нет. Ушли. — Ее голос тих, черты лица бесстрастны. — Они мертвы. Они умерли.

Ну…

Дерьмо.

— Когда?

— Очень давно. Я была маленькой. Мне было четыре года.

Теперь ореол белокурых волос внезапно делает ее невероятно уязвимой, когда я знаю еще одну личную вещь о ней, что-то, что я не обязательно хотел знать, но…

Слишком поздно.

Вайолет поигрывает ручкой кружки, водя пальцем по полированной белой керамике. На кружке нарисованы два сердца с инициалами «Д» и «С» — два не четких, дерьмово выглядящих сердца, которые мой сосед Оззи нарисовал в одной из этих убогих гончарных мастерских. Джеймсон тоже сделала одну, так что это подходящий набор.

Тошнотворно.

— В любом случае, — говорит Вайолет, — это было д-давным-давно и уже не имеет значения. Мне удалось двигаться дальше.

— Так вот почему ты всегда такая тихая? Почему ты такая робкая и все такое?

— Я тихая? Я и не знала.

Мое «Да» решительное и лаконичное.

Она обдумывает вопрос.

— Полагаю, что да. Наверное, я не думала об этом в таком ключе, но, возможно, это связано с потерей моих родителей в столь юном возрасте. М-мой... — она делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Я выросла не в семье, но мой кузен говорит, что мое заикание началось после их смерти.

Она поднимает руку от кружки, проводит ею по своим длинным волосам, ее губы растягиваются. Браслеты на ее запястьях звенят.

— Не хочу утомлять тебя подробностями, но я на несколько лет ушла в себя. Я была той одинокой маленькой девочкой, которая день за днем ждала их возвращения.

Круглые карие глаза встречаются с моими, и мы смотрим друг на друга.

Мне приходит в голову, что, возможно, у нас есть что-то общее, и я не могу вспомнить, когда в последний раз проводил параллели между чьей-то личной историей и моей. Не могу вспомнить, когда в последний раз я общался с кем-то, чье детство было хуже моего.

— Жаль это слышать. — И это правда. Хотя мои родители не умерли, я был одиноким маленьким мальчиком, который провел большую часть своего детства, день за днем, ожидая их возвращения.

Кружка с горячим шоколадом у ее губ, пар от теплого молока поднимается, и она дует на него, прежде чем сделать глоток.

— В любом случае, когда я была маленькой, Зубная Фея появлялась очень редко. Магия и единороги, с другой стороны? Стопудовая вещь.

Вау, она чертовски милая.

— Я думаю, у тебя проблемы.

Ее глаза блестят за чашкой.

— Ну, спасибо тебе.

— Спасибо, что пришла спасти меня.

Она опускает взгляд на стол.

— Вряд ли тебя нужно спасать, Зик.

— Ты удивишься, — мой смех выходит невеселым.

Вайолет ерзает на стуле.

— Держу пари, ты полон сюрпризов.

Я переминаюсь с ноги на ногу.

— Ты заигрываешь со мной?

Она избавлена от ответа, когда входная дверь распахивается, а затем хор громких голосов заполняет прихожую дома, сигнализируя о возвращении двух соседей по комнате и одной Джеймсон Кларк.

Оз, Эллиот и Джеймс истерически смеются.

Эллиот задыхается от того, что только что сказал Оз, возможно, что-то пошлое.

Я отклоняюсь вправо, выглядывая из кухни и смотрю на Джеймс, отряхивающую рукава. Сняв шапку и варежки, она сует их в карманы. Снимает пуховик и вешает его на крючок у двери.

Эта цыпочка всегда мерзнет; я точно знаю, что это она включила термостат, вместо того чтобы добавить еще одеял в постель своего парня, как будто шестьдесят пять градусов недостаточно тепло.

— ... а потом он поднимает глаза от земли, и эта девушка просто смотрит на него. И я кричу: «Эй, Гандерсон!...»

Хриплый голос Себастьяна Осборна резко обрывается, когда они сворачивают за угол и вся троица вваливается в кухню.

Три пары круглых глаз, широко раскрытых от шока.

— Срань господня, – смеется Оз. — Мы в правильном доме?

Не каждый день я привожу домой девушку, но когда я это делаю, то не для того, чтобы сидеть и болтать, а чтобы трахаться. Кроме того, обычно это не милая, наивная девушка, полностью одетая и потягивающая горячий шоколад.

У Вайолет шоколад и зефир на верхней губе.

Ее светлые волосы, розовые щеки и бледная кожа – само совершенство.

Она ставит кружку на стол, проводит рукой по шелковистым волосам, нервно приглаживая непослушные пряди, и встает.

— Привет. Вы должны быть соседи по комнате Зика?

— К сожалению, — бормочу я себе под нос.

— Да. Привет! — Джеймсон протискивается сквозь толпу, черные блестящие туфли стучат по деревянному полу. Она разматывает серый шарф и протягивает руку. — Меня зовут Джеймсон. Вообще-то я здесь не живу, я девушка Оза.

Она бросает ему через плечо большой палец.

— Меня зовут Вайолет. — Она сильно покраснела.

— Ты работаешь в библиотеке, да? — Спрашивает Джеймс с вежливым интересом, глаза сияют, дерьмовая ухмылка становится шире. Она направляет несколько улыбок в мою сторону, сияя от волнения по поводу этого нового события, шестеренки вращаются в ее дьявольском девичьем мозгу.

Дерьмо. Мне не нужно, чтобы кто-то неправильно понял, что здесь происходит, и меньше всего Джеймсон, которая, похоже, не может не лезть не в свое дело.

— Да, в абонементном отделе. — Вайолет прочищает горло. — Ну, я-я вообще-то занимаюсь всякой всячиной. — Она нервно смеется. — Я-я репетитор, я раскладываю книги по полкам, нянчусь…

— Ты няня Зика? — Из-за спины своей подружки доносится голос Оза. Он похлопывает ее по руке. — Я так и знал. Это объясняет ее присутствие. Говорил же, ему нужна няня.

— Заткнись, Оззи, — рычу я. — Она не это имела в виду.

Мой сосед закатывает глаза.

— Как, черт возьми, ты его терпишь? Ты святая, да? — Спрашивает Оз, проталкиваясь вперед, чтобы быть в центре всего этого дерьмового разговора. — Меня зовут Оз, а этого красавчика Эллиот.

Эллиот застенчиво машет рукой, поправляет косматую каштановую челку и поправляет очки.

— Привет.

— Так что вы двое делаете? — хочет знать Оз. — Устраиваете чаепитие?

— Уходим! — Выпаливаю я. — Вайолет как раз собиралась уходить.

Не знаю, почему я это говорю, не знаю, почему я это говорю с такой настойчивостью в голосе, но слова вылетают прежде, чем я успеваю их сдержать или стереть обиженное выражение с лица Вайолет.

Становится так тихо, что можно услышать, как летит муха.