Навеки твой, Лео

Я снова киваю, и мы заворачиваем за угол, к продуктовому магазину.

– Отец, должно быть, очень доверяет тебе, раз так скоро поручил тебе такое ответственное дело.

Он слегка напрягается.

– Я никогда не давал ему особого повода доверять мне. На самом деле он умер почти год назад, за полгода до моего переезда сюда.

Он снова хмурится; не знаю, что он такое натворил, чтобы нуждаться в оправдании перед отцом, но по непонятной причине мне хочется одного: заставить его улыбнуться.

Поэтому я хватаю его за руку, снова держусь за нее и улыбаюсь во весь рот.

– Просто я рада, что тебе есть чем заняться после того, как ты спалился и твоей недолгой карьере шпика пришел конец.

Он снова расхохотался, его карие глаза потеплели, и снова возникло это чертово притяжение.

Черт возьми, пора уже моим дурацким гормонам расслабиться.

Похоже, у нас с Джейком довольно быстро установились дружеские отношения, и какая-то часть меня очень довольна. Ведь он красавец и вроде бы хороший парень.

Но другая часть меня слегка обеспокоена. Я ведь совсем ничего не знаю о Джейке, кроме того, что он мне рассказал, а то, что он имеет отношение к Лео, посылает всевозможные путаные сигналы – сигналы, которые я предпочитаю не расшифровывать, по крайней мере не сейчас.

Входя в магазин, мы сталкиваемся с красивой девушкой с длинными рыжими волосами. Увидев Джейка, она делает двойную охотничью стойку, но он, кажется, вообще не замечает ее, и я улыбаюсь про себя.

Я решаю купить кое-что еще помимо мороженого, и, когда мы доходим до морозильника, в моей тележке уже полно продуктов.

– Какое ты любишь? – спрашивает Джейк, открывая дверцу холодильника.

– Вкус орехового масла, – говорю я, залезая в другой холодильник в паре шагов от него.

Он достает пачку мороженого со вкусом орехового масла; в тот же миг я достаю такую же, но другой марки.

– Зачем тебе такое? – спрашивает он. – Это в два раза дороже. Наверное, оно лучше.

Я качаю головой.

– Дело не в цене, Джейк. Это «Самое крутое мороженое в мире». Смотри, на пачке прямо так и написано, – серьезно говорю я.

Он переводит взгляд с одной упаковки на другую.

– Эви, – начинает он, как будто объясняет что-то пятилетнему ребенку. – Ты ведь знаешь, на упаковке можно написать все, что угодно. Это не значит, что это правда.

– Видишь ли, – возражаю я. – Ты прав. Но ты ошибаешься. По-моему, девяносто пять процентов понимания того, что ты лучший, – это уверенность. Можно подозревать, что ты лучший, можно надеяться, что ты лучший, но если у тебя не хватает наглости объявить, что ты лучший с помощью наглой упаковки, а кто не верит, пусть проверяет, если посмеет, то никакой ты не лучший. Кто может устоять перед парнем, который искренне верит в себя?

Он снова пристально смотрит на меня, но я просто бросаю мороженое в тележку и иду по проходу к кассе. Моя точка зрения доказана.

Мы пробиваем покупки на кассе, и Джейк достает бумажник, чтобы заплатить за купленную мною снедь. Но я отпихиваю его деньги и сую кассиру свои, сердито глядя на Джейка. Он качает головой и убирает кошелек. Пусть я и не управляю многомиллионной компанией, но уж за свои сраные продукты заплатить могу.

Мы возвращаемся к моему дому в дружеском молчании, держа в руках по два пластиковых пакета с продуктами.

– А могу я спросить, что ты имел в виду, когда сказал, что не дал отцу повода доверять тебе? – спрашиваю я, как бы между прочим, но надеясь, что Джейн как-то объяснит свои предыдущие слова. Если он ненадежен, я хотела бы знать об этом прямо сейчас.

Он вздыхает.

– Я был избалованным ребенком. Эгоистичным и испорченным, и я сделал все, что не должен был делать. Когда дело касалось саморазрушения, я был первым в очереди. Прямо скажем, ни один родитель не мечтал о таком сыне.

Я смотрю на него понимающим взглядом и вижу в его глазах грусть. Похоже, он не ждет ответа, и мы продолжаем идти молча.

Мы добираемся до входной двери моего дома, я толкаю дверь ногой и вхожу.

– На входной двери нет замка? – удивляется Джейк. Когда я снова смотрю на него, его лицо напряжено, а на подбородке дергается мышца. Он выглядит взбешенным.

– А, нет. Я несколько раз звонила хозяину, но поняла, что для него это не первоочередная задача. Все в порядке. У нас довольно безопасный район. Никто не назовет его лучшим в мире, но он вполне приличен, – шучу я, пытаясь разрядить внезапно накалившееся настроение Джейка.

Джейк следует за мной, и мы идем к двери моей квартиры.

Он ставит сумки на пол и выжидающе смотрит на меня.

– Хм-м… спасибо, Джейк, – говорю я, не собираясь приглашать его в свою простецкую крошечную квартирку. – Поход оказался куда приятнее, чем я ожидала. – Я улыбаюсь и продолжаю смотреть на него, не двигаясь с места.

Мы оба поворачиваем головы: Морис, мой сосед по коридору, крупный, мускулистый чернокожий парень, который работает на стройке, открывает дверь своей квартиры и стоит на пороге, скрестив руки на груди и подозрительно глядя на Джейка. Выглядит Морис так, будто может уложить боксера-профессионала, но, по сути, это просто большой плюшевый мишка. В обмен на порой перепадающий ему пакет черничных кексов (его любимых) или апельсиновых с клюквой (тоже любимых) он присматривает за мной.

– Привет, Морис. – Я широко улыбаюсь. – Это Джейк. Я в порядке. Все в порядке, э-э… мы в порядке, – неловко говорю я.

Морис продолжает смотреть на Джейка, как будто узнал его по портрету на сайте сексуальных маньяков, но Джейк делает несколько шагов и с улыбкой протягивает руку.

– Привет, Морис, – говорит он.

Наконец Морис смягчается, пожимает протянутую руку Джейка и говорит:

– Привет, Джейк.

Думаю, на языке мужчин это значит: все хорошо до дальнейшего уведомления.

В течение минуты мы все молчим, наконец я нарушаю тишину:

– Спасибо, Морис. Увидимся! – Я улыбаюсь.

Морис молчит еще секунду и говорит:

– Я здесь, за дверью, Эви. Если понадоблюсь, позвони.

– Хорошо, Морис, – тихо говорю я.

Морис исчезает за дверью своей квартиры, а Джейк оглядывается на меня. Он переводит взгляд с меня на дверь, наконец вздыхает, снова ерошит рукой свои короткие волосы и хмурит лоб так, что у меня сердце замирает.

– Ладно, я все понял. Меня не приглашают. Можно мне хотя бы твой номер телефона, Эви?

Я молчу. Хорошо, а почему бы и нет? Он мне нравится. Он красивый, славный, с ним мне так хорошо, как долгое время не было ни с кем. По правде говоря, вообще ни с кем и никогда. Со времен Лео… но об этом думать нельзя. И вообще это было восемь лет назад. Я тогда была ребенком. А в моей взрослой жизни никто не действовал на меня так, как Джейк Мэдсен.

Наверняка это вполне естественно в мире Джейка, но крайне необычно в мире Эви, и это приятное, захватывающее чувство.

– Давай мобильник, – говорю я, и он передает его мне. Я вбиваю свой номер и возвращаю аппарат.

Джейк улыбается, поворачивается, чтобы уйти, и говорит:

– Я больше не преследую тебя, Эви. Вот теперь мы повысили наш статус до реального.

Я смеюсь.

– Послушай, Джейк Мэдсен, ты всегда все портишь? – Но при этом я улыбаюсь как идиотка, и, когда я вижу его отражение в стеклянной двери, оказывается, что он тоже. О боже, Джейк Мэдсен позвонит мне. Я очень хочу, чтобы Джейк Мэдсен позвонил мне.

Черт побери.

Глава 7

Николь заезжает за мной чуть позже пяти, и я сажусь на пассажирское сиденье ее маленькой серебристой «Хонды» с бутылкой красного вина и коробкой шоколадных кексов в руках. Кейли обожает шоколадные кексы, а я обожаю Кейли.

– Ты вся светишься, – улыбаясь, говорит Николь. – Пользуешься новым увлажняющим кремом или встретила прекрасного принца?

Наверное, я слишком долго молчу, прежде чем ответить:

– Да нет. Наверное, просто от холодного воздуха.

Николь открывает рот и бормочет:

– О боже! Все-таки это случилось. Ты встретила парня. Вот это да. Да, я ждала этого целую вечность. Стой! Пока ничего не говори. Майк должен узнать все подробности.