Страница 10 из 16
Получив внятные ответы у последнего, Кэт сменила тон на обычный, доброжелательный. – Вот и всё. Теперь, кто хочет остаться в Союзе Европейских Миров, прошу получить анкеты.
– А кто не хочет? – Пробурчал Джонни.
– Остальных не задерживаю, – улыбнулась Кэт. – Вас вернут на вашу погрязшую в гражданской войне родину, как только появится возможность.
Кэт прошла к своему столику, открыла папку, – итак, кто хочет быть европейцем?
Жека, не глядя на Лену, встал. Подумал, что спрашивать её, не помочь ли дойти до каюты, явно не стоит. Сидела же как-то за обедом на э… стульчике, значит, и дальше сама справится. В числе ещё девяти подростков подошёл к Кэт. Простецкий паренёк умудрился и тут найти сложности, спросил, – а чем писать?
– Чем хочешь, – рассеянно ответила Кэт, раздавая анкеты.
– Так ведь нет ничего, чем писать! – возмутился паренёк.
– А! – Догадалась Кэт, что его смущает. – Берёшь анкету и проводишь пальцем, видишь? Тут ответы только «да», «нет» или подчеркнуть правильный. Это умная бумага.
Ребята захихикали, прозвучали пара версий, чем парень может воспользоваться, он покраснел, взял анкету и, сильно хромая, поковылял на выход. Жека хотел дождаться, когда ребята разойдутся, спросить Кэт… но, когда дождался, понял, что спрашивать-то не о чем.
Кэт протянула ему лист с вопросами, спросила строго, – что-то ещё?
Ему стало предельно ясно, что всё уже сказано. Им самим.
– Нет, мэм, – проговорил Жека и повернулся уходить.
– Ты сделал правильный выбор.
Он обернулся, Кэт, как ничего не говорила, со всем вниманием уткнулась в какую-то бумагу. Жека зашагал решительней.
Глава 7
У себя Жека завалился в ячейку и приступил к изучению анкеты. Документ назывался «Прошением о предоставлении убежища». В самом конце имелось поле, куда следует приложить палец после заполнения всех пунктов и грозное предупреждение о том, что после прикладывания внести изменения будет уже нельзя. Жека для эксперимента, не вникая, отметил пальцем один из ответов на первый вопрос, рядом с вопросом появилось поле «отмена».
Сосредоточился на смысле вопросов. Непонятное начиналось уже с понятных вроде бы вопросов «пол» и «возраст». Вдобавок к традиционным «м» и «ж» имелись «мм», «мж», «жж» и «жм». Далее дата рождения, Жека не сразу сообразил, как написать пальцем нужные цифры в крохотных полях. Заметил над и под клеточками стрелки, приложил палец, в поле умной бумаги побежали циферки, сменяясь в сторону возрастания. Когда проставил таким образом дату, появилось поле «утвердить». Тем же макаром отметил «уровень образования», состоит ли в браке, если состоит, с гражданином какого мира или союза миров, есть ли дети, и где они. Непонятное и просто необычное сменилось загадочным. СЕМ интересовали его «сексуальные предпочтения» с ещё более забавными вариантами ответов. Наконец составителей заинтересовало, почему Жеке не живётся на милой родине. Среди довольно логичных вариантов его позабавили ответы:
«Преследования из-за сексуальных предпочтений.
Возможность подвергнуться сексуальному насилию.
Невозможность реализовать сексуальные предпочтения.
Отсутствие возможности для ненасильственного воспитания детей в духе терпимости…»
Жека представил, что получится, если отметить все эти пункты, захихикал. Впрочем, были и несмешные версии, вроде расовой или религиозной ненависти, высокого уровня преступности, нехватки еды, активных боевых действий. Жека по диагонали просмотрел остальное и нашёл всё-таки главное, где спрашивали о его планах на будущее. Работа в космосе упоминалась, но лишь один раз. Ещё его озадачило, что о желании получить образование тоже спрашивали слишком вообще, в смысле желания повышать его уровень, и без видимой связи с космосом.
Он напомнил себе, что формально ему предоставляется убежище, а не гражданство, наверное, образование доступно только гражданам. Спросить об этом Кэт? Ему отчего-то казалось, что для неё он уже сделал выбор, она ждёт заполненную анкету, без этого разговаривать не станет. Тогда что получается по факту? Он должен предать родителей, родину, соврать, чтобы получить шанс воплотить некую ему одному известную мечту стать пилотом?
Посоветоваться бы с кем-нибудь! Кэт говорила, что подключила коммуникатор к местной сети – Жека вынул прибор. Отметка о сети светилась! Нажал на список абонентов, доступно полтора десятка. Опознал троих: Куратор Кэт, Джон Стоун, Елен Ривз. Выбрал Ленку, долго слушал длинные гудки.
Ясно, о чём говорить с предателем? Она не подошла за анкетой, значит, хочет вернуться на Сайори. Проклятье! Они даже не попрощаются?! Застать бы её в коридоре, только зачем ей выходить? В столовку, на уколы, помыться… стоп!
Если эта чистюля купалась здесь первый раз так же, как он, точно должна записаться на ближайшее время. Кстати, а который час? Коммуникатор показывал корабельное время, три после полудня. Допустим, утро здесь начинается в семь, прибавляем десять часов. Да что думать-то, надо попробовать записаться. Жека быстро нашёл нужное приложение с расписанием, и о чудо! Жилец каюты номер семь зарезервировал услуги на семнадцать!
Чёрт, чем бы убить четыре часа? Так ведь Кэт звала посмотреть головизор, а чем ещё может заниматься будущий законопослушный гражданин СЕМа? Только проникаться культурой и толерантностью. Впрочем, в последнем пункте Жека не был уверен, это слово на Сайори считалось неприличным.
В столовке за просмотром головизора он застал ещё пятерых ребят и девчат. Сидели в свободных, развязных позах, демонстративно жевали жвачку, что-то обсуждали нарочито взрослыми голосами. Жека уселся за пустой столик, разговаривать ни с кем из присутствующих не хотелось. Пультом завладел простецкий любитель кино, выискивал музыкальные каналы. Клипы вызывали интерес и кое-что ещё – на Сайори ничего такого бы никогда не показали. Или показали бы один раз. В жизни. И демонстрацию любого из этих клипов номинировали бы на премию за самое глупое самоубийство. В общем, не приходится удивляться, что из СЕМа едут столько мигрантов, в смысле, откуда их там столько. С другой стороны неясно, как они там завелись, даже Жека понял, что больше половины из видеоряда никак не связано с самой возможностью деторождения.
Сначала он с трудом подавлял возникшее сразу желание уйти. Решил считать это тренировкой своей легендарной среди одноклассников невозмутимости. Стал доноситься смысл реплик других ребят, они тоже не совсем понимали, как к этому относиться. Под их комментарии, порой весьма остроумные, восприятие прогрессивной культуры пошло легче, Жеке даже пришлось временами поглядывать на коммуникатор, чтобы не пропустить время.
Несмотря на всю легендарную невозмутимость, в нужное время Жека вышел в коридор в необычном душевном состоянии. Оставалось три минуты. Навалился плечом на переборку у входа в санблок и принялся лихорадочно соображать, что он хочет сказать Лене на прощанье. Или сделать…
Она, наконец, вышла в коридор с полотенцем и бутылочкой жидкого мыла. Заметила его, отвела взгляд, пошла, ровно глядя перед собой.
– Лена, – сказал просительно Жека.
– Нам не о чем разговаривать, – холодно ответила Лена, – и мне некогда. Я помыться.
Она приложила ладонь к прямоугольнику, двери начали открываться.
– Я тоже, – сказал Жека, схватил девушку за плечи, втолкнул её и сам вошёл следом.
Прижал к стене, неуклюже поцеловал в губы, ладонями сжал грудь. Лена попыталась освободиться, но лишь смогла отвернуться, – сволочь!
– Надо же нам попрощаться, – просипел Жека, запуская руку ей под пижаму.
– Дай хоть на вызов ответить, – попросила она.
На её груди мелодично пищал коммуникатор! Жека отступил на шаг.
Лена вынула прибор, нажала «ответить». У Жеки разом пропал весь настрой делать гадости – из прибора возникла голографическая проекция его мамы и папы. Родители помахали ладошками Ленке, она же держала прибор, мама спросила, – Жека, если это ты держишь сейчас коммуникатор, скажи, как звали твоего любимого игрушечного слонёнка.