Исповедь. Часть 2

От напора моих толчков, Рита не устояла, снова рухнув на кровать, соскальзывая с меня. Я ловко повернул ее к себе лицом, нависая над ней, возвращаясь в тепло ее тела новым толчком, продолжив поступательные движения, превращая плотские утехи в марафон, который я готов бежать бесконечно. Только бы Ритка так сладко стонала и извивалась подо мной, только бы смотрела на меня с вожделением, шептала мое имя. Нет, стонала его с мольбой довести ее до пика наслаждения. Я ловил горячее дыхание на своих губах, языком обвел контур припухших губ, прикусывая нижнюю и снова терзал их поцелуями, воруя ее стоны, от которых голова шла кругом. Она довела меня до вершины блаженства, и я излился, замирая в ней от накрывшего оргазма. А следом и я довел до той же вершины и Риту, ощущая, как плотно ее мышцы сжимают мою плоть, как пульсируют, как она хватает ртом воздух, задыхаясь от удовольствия, во власть которому сейчас отдалась.

Я обессиленно повалился на девушку, прижав ее своим телом, лбом уткнувшись в ее плечо, тяжело дыша, не в силах успокоиться. Впервые за долгое время мне было действительно хорошо. Мне было божественно! Подняв голову, заглянул в любимые глаза, скользнул пальцами по румяным щекам и не находя слов, просто снова поцеловал губы девушки, теперь мягко и нежно.

Я не знаю, что делать дальше. Не знаю, как начать разговор. Я только что снова обвинил ее во всем, выплеснул всю свою ненависть, готов был разорвать в клочья. Но потребность в ней оказалась большей. Сильнее меня самого и всех принципов, и предрассудков. И Наше желание было взаимно. Столь велико, что мы все еще не могли оторваться друг от друга, помчавшись на второй круг.

Мы измотанные лежали на постели, стараясь угомонить галоп сердец и выровнять дыхание. Я скользнул рукой по бедру Ритки, накрывая ладонью ее пылающее лоно.

–Не вздумай, Измайлов, хватит, – улыбнулась она, сводя вместе свои ноги.

–Мне никогда не хватит, Ритка. Голодный по тебе и насытиться не могу. Да и не хочу… – шептал я осевшим голосом, покрывая ее тело невесомыми поцелуями, любуясь ею, такой нежной, и довольной, как кошка.

–Давай я выпровожу Алишу к твоему депутату. А ты со мной останешься, – сгребаю Ритку в охапку, притягивая к себе, не желая ее отпускать.

–Замечательный расклад, – фыркает Дорофеева, выскальзывая из моих объятий, поспешно собирая свои вещи.

–Твоя мадам когда вернется? – ох, какая! Выпустила свои колючки, а это меня только подзадоривало.

–Их вечером привезут, потому ты успеешь принять душ, но только со мной, – вскочив с кровати, я поймал Дорофееву, забросив на плечо, смачно шлепнув по сочной попке, и потащил в душ. И снова мы с ней занялись любовью.

–Мне нужно идти, Никит… опасные игры мы затеяли, – грустно усмехнулась Дорофеева, касаясь рукой моего лица, и я, перехватив ее руку, поцеловал тонкие пальцы девушки.

–Почему опасные? Ты ему ничего не должна, я ей. Так случилось, что не с ними мы обрели то, что искали. Уходи от него, малышка.

–Уходи от нее… – прошептала она мне в ответ.

–Уйду, прямо сегодня и уйду, отдельный номер себе сниму, остаток отпуска с тобой хочу провести. Остаток жизни, Ритка…

–Звучит, как предложение, – подмигивает она мне, и я понимаю, что именно это мне и нужно. Пускай только свалит от своего папика и сделаю ей предложение! Она будет моей. Измайлова Маргарита Александровна. Кажется, у меня появилась новая навязчивая идея. Похоже, я решил заявить на эту девочку полные права. Моя. Она только моя и я не позволю ей принадлежать кому-то другому.

–Никит, в Москву вернемся и все решим, ладно?

–То есть, я готов сейчас послать все и всех ради тебя, а ты еще неделю собираешься спать со своим депутатом? – опять. Эти американские горки из крайности в крайность. От любви до ненависти и от ненависти до любви.

–Не начинай Измайлов! Не дави на меня, – Ритка нескрываемо бросает свои обидки, закатывая глаза.

–Что значит не начинай. Что тебя держит? Бабки его? Чего ты хочешь? Хочешь я тебе квартиру и машину куплю, платить тебе буду, прихоти твои выполнять. Если тебе нравятся такие отношения, если нравится быть дорогой шлюхой, то я тебе могу обеспечить! – после этих слов Ритка с яростью влепила мне пощечину, глядя бешеным, ошалевшим взглядом, метая в меня молнии.

–Пошел к черту, придурок! – в слезах выплюнула она мне в лицо, вылетая из номера. Я побежал следом, хватая ее за руку. Рита с криками и истерикой вырвалась, наделав шуму, привлекая слишком много внимания, и я отпустил. Твою мать! Да что ж это за любовь такая гребаная! Мазохизм чистой воды. Как два моральных урода мы уничтожали друг друга, уничтожали сами себя. Мы дышать друг без друга не могли, но и вместе задыхались. И я не знаю, как быть, но чем дальше, тем хуже.

Глава 6

Из всех глупостей, которые я совершала, эта стала шедевром.

Когда я увидела Никиту в ресторане, мои мир, в очередной раз, перевернулся с ног на голову. Порой мне вообще казалось, что моя жизнь подхватывает меня за ноги, и начинает долбить головой об асфальт. Но пускай бы польза от этого была, пускай бы хоть дурь таким образом выбивала, но нет, дури у меня только прибавлялось.

Словно не было между нами тех разговоров о любви и обещаний дать нам очередной шанс. Он смотрел на меня с ненавистью. Пару дней мы умышленно друг друга избегали, но все же Измайлов решил расставить все точки над “i”, в смс попросив зайти к нему чтобы поговорить.

Начался разговор агрессивно, разрушающе, стирая все светлое, что могло быть. Ложные выводы Никиты превращали меня в лживую тварь, которой в тот самый момент я не являлась. Но Никита и слушать не хотел, о случайности моего внепланового отпуска на Бали. И только после того, как я начала рассказывать, почему я выбрала именно это место для отдыха, все обрело другие оттенки. Черное превратилось в красное. Такой ведь цвет у страсти? Красный – цвет любви. Жаркой, пылкой, бесконечной. Которая выражалась в действиях, во взглядах, в поцелуях, голодных и жадных. Словно провалившись в омут своих самый тайных желаний и фантазий, мы отдавались своим желаниям став подконтрольны им, полностью подчинившись. В этом танце страстей не было места гневу и злобе. Просто наша жажда была настолько великая что граничила между нежностью и грубостью, между осторожностью и вседозволенностью.

Я впервые наслаждалась и получала удовольствие за последние годы. Удовольствие, которым взахлёб упивалась. Ощущая облегчение, осознавая, что я все ещё желанна им, что он все ещё любит меня так пылко и чувственно, даже ещё больше, с годами выдрессировав выдержку, которая сейчас трещала по швам. И не имело значения то, что мы клялись забыть друг о друге, он мое, а я его табу…все это в прошлом. Границы стерты и никого в этом мире для нас не существовало.

Но мы не умеем рисовать наши отношения цветными красками. Мы на подсознании выбирали черный, либо, смешивали яркие цвета, превращая их в мутные кляксы. Снова сорвались, растоптав друг друга, вылив кучу грязи, испачкавшись в своей ревности, своих домыслах. Не думая о том, как словами наносим друг другу увечья, которые будем вспоминать, ковырять раны, не давая им зажить.

Было хорошо, безумно хорошо, и горячо, я бы сказала, мы раскалились до предела. Но я не представляла, что в одночасье может стать так холодно. Под знойным палящим солнцем Индонезии, меня пробьет такая дрожь. Я в слезах вырвалась от Никиты, когда мы снова обменялись кучей «любезностей». И кроме переворота мыслей в моей голове, я обзавелась паранойей. Потому что теперь мне было страшно, что эти пару часов, став моим раем, превратят мою жизнь в пекло. Это ведь было изменой? Но Никита ведь правду сказал, я ничем не обязана Олейнику. Но по логике…я состою с ним в отношениях, пускай и основанных на договоренностях. Но я не его собственность. Я не его кукла. Он ведь спит со своей женой? Господи, какие идиотские у меня рассуждения, какие никчёмные, на уровне полоумной школьницы. Я ищу оправдание тому, что стало очевидным. Я запуталась, сама не заметив того, что превратилась в ту самую легкодоступную девицу. Одному дала, другому дала. А что самое нелепое – мне хотелось им давать. Я никогда не испытывала тех чувств и эмоций по отношению к Олейнику, но мне нравилось отдаваться ему. Даже в порывах ярости, секс с ним был взрывной. Но он не сравнится с тем, что я чувствовала, когда занималась любовью с Никитой. Вот оно, самое главное различие, весомый аргумент, чтобы, наконец понять, что мне, идиотке, нужно. Занятие сексом и занятие любовью.