Страница 10 из 13
Лара услышала тихие щелчки и оглянулась. На соседней лавке сидела её мать и фотографировала Настюшу на телефон.
– Кто тебе разрешал?!
Лара подскочила к дочке, подхватила её на руки и понеслась прочь от детской площадки. Мать не отставала, спешила следом выкрикивая:
– Настенька, я твоя бабушка! У меня для тебя подарок.
Настюша начала извиваться:
– Мама, у тёти подавок!
– Это чужая тётя, она злая, – запыхавшись, проговорила Лара. Она перехватила покрепче дочку, но та продолжала ёрзать на руках и показывать пальцем на бегущую позади мать.
Каблуки сапог разъезжались в стороны на плохо вычищенном тротуаре, руки и плечи отнимались. Лара быстро выдохлась и перешла на шаг.
– Лариса, как тебе не стыдно! Что ты такое говоришь девочке! В чём она виновата? – послышался дрожащий голос матери из-за плеча.
Лара обернулась. В руках мать сжимала маленький свёрток в пёстрой обёрточной бумаге. Её постаревшие блёклые глаза слезились.
– Возьми хотя бы подарок для внучки, – она протянула свёрток.
По лицу Лары пробежала судорога.
– Не приближайся! – завопила она не своим голосом. – Не нужны нам ваши поганые подачки! И не смей смотреть на моего ребёнка своими лживыми глазами! Вы родную дочь прокляли, сглазили! Убирайся к чёрту!
На впалых щеках матери выступили красные пятна. Высокая норковая шапка сидела криво, из-под неё выбилась седая прядь мокрых волос и прилипла ко лбу. Она медленно опустила руку со свёртком.
Лара почувствовала на щеках холодок и только тогда поняла, что плачет. Настюшка на руках брыкалась и оглушительно ревела. Лара прижала к груди дочь и опять побежала, но мать больше не преследовала, осталась позади, растворилась между домами.
«Убирайся к своему наркоману! Ты нам не дочь! – без остановки вертелось у Лары в голове всю дорогу до дома. – Я поступала правильно, правильно… – судорожно повторяла она про себя. – Надо иметь гордость. Старая ведьма приходит только для того, чтобы в очередной раз уколоть, обвинить в чем-то… Раз я ей не дочь – она мне не мать!»
Вернувшись домой, Лара застала мужа спящим. Он, вероятно, так и не вставал с дивана. Выражение его лица казалось блаженным, беспомощным и умилительным. Глядя на него, долго злиться не получалось. Лара вспомнила свои мысли на детской площадке и поразилась их нелепости: «Стать матерью одиночкой – жалкой неудачницей, дать повод родителям поглумиться над собой. Не дождётесь!» Стас капризный, эгоистичный и заносчивый, склонный к саморазрушению, но он никогда не осуждал её и не пытался переделать. И живут они без оглядки на других, не подстраиваясь, не прогибаясь, как родители. Те всю жизнь терпят и ничего не ждут. Муж стал для Лары освобождением, раскрепощением. Он нужен ей, а она ему.
Лара велела Настюше не шуметь, сама принесла из спальни плед и накрыла мужа. Под подушкой у него звякнул телефон, но Стас спал крепко, даже не шелохнулся. Лара осторожно вытащила сотовый, немного помедлила, потом всё-таки подставила его к лицу Стаса – экран разблокировался. В верхнем левом углу горел значок WhatsApp. Лара открыла мессенджер. Писал Макар:
«Что за вторичный шлак ты мне прислал? Давай уже, прочищай мозЫг, Бетховен! А опус свой можешь на деревенской дискотеке замикшевать».
Лара смотрела на сообщение, пытаясь сопоставить со словами мужа: «Макар заценил…» Выходит, Стас принял желаемое за действительное, понадеявшись на друга. Макару новые биты не понравились, и помогать со сведением он, очевидно, не собирается.
«Да кто он такой! Специалист хренов! Зазвездившийся отморозок!» – Лара сдвинула брови. Она выделила сообщение из списка и удалила. Конечно, Стас был уверен, что его поддержат, это в его характере, но Макар – тот ещё друг! Если Стас услышит критику, высказанную так грубо, никогда не вернётся к работе, так и будет валяться на диване, целыми днями жалея себя. Понятно, что он много пропустил, потерял сноровку, но всё вернётся, если только упорно работать. Нужно поддержать его, пока не придёт оборудование.
Всё же неприятное беспокойство поселилось в душе Лары. Она решила, поговорит с мужем, как только тот проснётся. Но Стас проспал до утра.
10
Утром поговорить с мужем тоже не получилось. Он жаловался на тошноту, видно, подхватил желудочный грипп. Ларе пришлось самой вести дочь в садик, а потом бежать в гимназию, хотя на урок к 10 «Б» совсем не хотелось. Она терялась в догадках, как поведут себя ученики на этот раз, как ей самой держаться с ними. С одной стороны, они сорвали прошлый урок, а с другой – Лара совершенно искренне дала высший балл их команде на конкурсе танцев. Это, конечно, ерунда, но для их возраста такие поступки кажутся важными.
– Вы поставили 10 «Б» отлично за выступление? – спросила Полина Сергеевна, как только Лара появилась в учительской.
Лара растерялась, не зная, как реагировать: изобразить сожаление или бодро закивать. Она неуверенно мотнула головой и поспешила отвернуться к шкафу, делая вид, что ищет классный журнал.
– Они уже несколько лет устраивают провокации, их каждый раз валят. Но парни упёртые.
– Да уж, – буркнула Лара.
– И танцуют – огонь! – продолжала Полина Сергеевна. – Я только и прихожу, чтобы на них посмотреть.
Лара взяла с полки журнал и обернулась:
– Мне тоже показалось, что они отлично танцуют. Да, выпады резковаты… но… они могли бы даже зарабатывать на этом. Молодёжи такое нравится.
– Вы думаете, эти парни нуждаются в деньгах? Лариса Викторовна, здесь такие не учатся, – Полина Сергеевна присела на край стола и сложила руки на груди. – Вы мне вот что скажите, как урок будете вести?
Лара замялась, зачем-то открыла журнал на случайной странице, несколько секунд тупо смотрела на столбики оценок.
Дверь в учительскую открылась и вошла та самая дама с косой, что судила на конкурсе.
– С добрым утром, Анна Ивановна! У вас расписание поменялось, не забыли? – Полина Сергеевна нажала кнопку чайника.
Ларе захотелось выскользнуть из кабинета, но она не знала, как сделать это незаметно. К тому же они с завучем не закончили разговор, и было бы невежливо уйти первой. До начала урока оставалось ещё полчаса. Лара прошмыгнула в угол кабинета, где стоял общий компьютер, открыла документацию и сделала вид, что пишет план урока.
– Что значит поменялось? Это вы мне его поменяли. А утро… оно для кого как, – Анна Ивановна медленно стянула с покатых плеч рыжую пушистую шубу, повесила её в гардеробный шкаф. Потом долго рассматривала своё отражение в овальном зеркале на стене, поправляя косу. – Последний раз вы меня уговорили судить конкурс. Каждый год это безобразие!
– И не говорите! – с энтузиазмом поддакнула Полина Сергеевна.
– Вы видели, что на этот раз устроили?
– Да, я, к сожалению, имела удовольствие оказаться в зале.
– Весь этот либерализм и индивидуальный подход к ребёнку, о котором твердит руководство – чушь! С ними надо жёстко, иначе попробуй потом чему-нибудь научить. Вот в наше время…
– Это в девяностые-то? – засмеялась в ответ Полина Сергеевна. – Вы забыли, Анна Ивановна, в наше время можно было всё.
– Учитель должен быть авторитетом, – строго парировала Анна Ивановна. Обширная грудь её всколыхнулась. – Средний палец нам показали, а ведь скоро задницы будут показывать!
Полина Сергеевна налила себе чай в высокую кружку и теперь слушала коллегу, понемногу отпивая, чтобы не обжечься, и кивая. Лара, как ни старалась изобразить отстранённость, всё-таки не могла не обратить внимания на слова дамы с косой. Она слегка повернула голову и тут же встретилась с ней взглядом.
– А вам, милочка, всё это кажется забавным? Или вы хорошими оценками пытаетесь подмазаться к ученикам? Мне рассказывали о вашем преподавательском подходе, – многозначительно проговорила Анна Ивановна.
«Вот уже и обо мне сплетничают», – с отвращением подумала Лара.
– Я поставила отлично за мастерство, – тихо, но твёрдо ответила она.