Маятник качнулся

Между тем народ, сходя на остановках, помаленьку рассасывался. Михаил из-под руки присмотревшись к сидевшему у окна молодому парню, в осадок мысленно выпал. Неужели?..

Перед смертью мать рассказала Михаилу все, что удалось узнать о том самом дне, когда ребенок в пеленке попал в руки молодой цыганке. И так уж выходило, что брат-блезнец мог у него быть. И теперь эта его вторая копия находится в паре шагов от Михаила.

Волнение схлынуло. И что? Он должен восторженно прыгать и скулить? Кто ему этот молодой гаджо на самом деле? Не-зна-ко-мый лох, каких пруд пруди на просторах Союза. И куда это он едет? Не к Мишке ли? Зачем торопить события? Колеса крутятся, автобус едет. Там посмотрим, как поступить. Может объясниться придется? Брата обнять.

Неподалеку от конечной точки маршрута место за спиной парня освободилось. Михаил присел на сиденье. Наклонился вперед, прошептал в самое ухо:

–Здравствуй брат. Не оборачивайся!.. Ко мне в поселок едешь?

Услышал короткий ответ:

–Да.

–За мной тут «хвостик» тянется. Ты когда в поселок приедешь, у любого, только не у цыган, спроси как к панским развалинам пройти. К сумеркам доберешься. В развалинах ждать тебя буду, там и поговорим. Сейчас сойду, за мной идти не нужно.

Парень кивнул. Смотри, понятливый какой!

Михаил поднялся, прошел вперед по салону, ощущая на себе пристальный взгляд новоявленного братца. Попросил водителя:

–Останови здесь, уважаемый!

–Так ведь степь?

–Ничего, пешочком пройдусь. После твоей пыльной лохани свежим воздухом подышу.

–Вольному воля!

Сошел. Отсюда до развалин ближе, а там шувани. Интересно, чего старуха хочет?

В летних «владениях» старой паучихи, как он в мыслях называл Дею, Михаилу пришлось побывать два раза. Первый – совсем юнцом был. Мать привела. Второй – два года назад, перед тем как сестру замуж выдал, о семье жениха интересовался. Еще то, соседство с поселком! Местные десятой дорогой минали. Старые цыганки говорили, чернота повисла над развалинами усадьбы. А самой шувани хоть бы что.

Доводилось ли вам когда-нибудь бродить по старым, заброшенным, опустевшим селениям, или выжженным дотла лесам, или развалинам «бывших», со своей историей? Что ощущутили? То-то и оно! Тоску, одиночество, запах тления и… смерти. Под боком у развалин река, к ней балка «просверлила выход». А в балке криница бьет чистейшими ключами. Вода вкусная, даже сладкой кажется, а в округе ни одной змеи не увидишь. Вот так! Ни одной, ни ужа, ни гадюки, никого…

Развалины самой усадьбы внушают трепет стороннему наблюдателю. От огромного дома из белого камня с колоннами, нижняя часть стен с оконными проемами только и осталась, торчала словно осколки зубов в запущенном рту. Сад кустарником зарос, деревья одичали. На земле в некоторых местах остатки дорожек едва просматривались. Там где конюшня когда-то размещалась – куча сопревшего деревянного мусора громоздилась. Вот за этой кучей Мишка и схоронился. Осюда отлично просматривалось место входа в цокольный этаж. Боялся ли он Деи?.. Хм! Опасался. И потому подставив так вовремя подвернувшегося братца, как две капли похожего на него, решил посмотреть, что будет. Грешен! К самому факту появления блезнеца шкурный интерес проявил и к делу приплел.

Вечерело. Туман опустился на землю молочной пеленой. В потемках смог рассмотреть, как по саду прошел человек, его точная копия. Некоторое время в ожидании постояв у входа в цоколь, новоявленный родственник почему-то спустился вниз и… исчез. Долгое время ничего не происходило. Мишка уж и ждать перестал. Пропал брательник! Не жалко. Но, какова стерва! Решила его, Мишку извести. Такое не прощается.

Когда совсем стемнело, прокрался к развалинам. Рискуя нарваться на неприятность, почти не дыша, в полнейшей темноте на цыпочках сошел по ступеням вниз. Наощупь по стеночке прошел по узкому коридору. Дверь перед лицом преградила проход. Прислушался. Да. Она там. И кажется одна. Так все же, где его близнец? Куда дела?

Стоял, не мог на что либо решиться. Дрожь в теле и холодный пот, струившийся по позвоночнику, напрягали. Трус он? Стадное животное, питающееся травой. Не-ет! Не дождешься! Он тоже хищник. Когти и клыки имеются.

Потянулся к правой лодыжке, из-под холоши извлек нож. Продышался, нормализуя биение сердца. Посмотрим… Рванулся вперед.

Сильный удар потряс темноту, нараспашку раскрыв дверь. «Нору» освещали свечи в подсвечниках на низком столе с лежавшими на нем картами «Таро». Шувани с окрытым в удивлении ртом и страхом в глазах дернулась, подскочила на ноги.

–Т-ты? Не может быть! Оттуда не возвращаются.

Боишься, старая сволочь!

–Я первый! – оскалил зубы перед самым лицом колдуньи.

Сразу решил, что театральных поз и монологов не нужно. Кто знает, вдруг выкрутится? Без затей клинком пырнул старуху в сердце.

–Н-на!

Нож в ране оставил, при мерцании пламени свечей, наблюдал, как подыхает вражина. Было на что посмотреть. Вроде сердце железом пробил, а старая все не унималась. Умирать, ну никак не хотела, цеплялась за жизнь и все тут. Или это не она боролась, а тот, который внутри нее находится. Даже в потемках смог рассмотреть, как почернели белки глаз Деи. Из старческих уст вырвался рык. Совсем незнакомый голос оповестил под конец:

–Не уйде-ошь!

В какой-то миг, воздушным шариком костлявое старушечье тело сдулось, почти невесомо рухнуло на пестрый ковер под ногами. Все. Сдохла. Вытащил нож из раны, обтерев клинок об одежду шувани. Крови на нем поразительно мало было. Вернул на место. Пора уходить, но законную добычу следовало захватить с собой.

В коридор вышел не с пустыми руками. Кто бы мог подумать, что у старушки столько старинного золота накопилось. Даже при свете свечи смог определить червонный благородный металл в серьгах, кольцах и браслетах. Мало того. Старая, ризницу патриарха ограбила что-ли? Названия предметов культа Мишка не знал. Знал, что редкость даже для многих музеев. Держа перед собой свечу в подсвечнике, посеменил на выход.

В «нору» вдоль стеночки шел, таился, обратно по центру коридора ломонулся. Это-то и сгубило. Шаг сделал – не думал о западне. Вес тела перенес и прямо под ногами разверзлась пропасть. Старинный механизм очередной раз не дал сбоя, раздвинул вниз створы ловушки. Опомниться не успел, тело юркнуло вниз в темную пустоту, а створы встали на место, но уже над головой.

–А-а-а! – только и смог сделать, что своим криком тишину нарушил.

Барская усадьба в ночной мгле не подавала признаков жизни, мертва она уже много лет. И кажется ничего живого ни в ней, ни рядом с ней не осталось. Ночную мглу едва нарушал лишь огонь пока еще только разгоравшегося пожара, пробивавшийся из подпола в цокольном этаже.

А с казаком неприятность случилась. Так ведь оно и должно было так быть. Почему? Да, просто все, аккурат по «золотому правилу». Если охота проблемы поиметь, и ты усиленно их ищешь, не волнуйся, ты на верном пути, так как они и сами тебя найдут. Только, для настоящего казака любая неприятность – закалка характера. Бог не без милости, казак не без счастья.

Решение найти брата было спонтанным. Когда до Ростова добрался, с дальнейшим маршрутом определился, солнце на закат пошло. В автобус, шедший в нужный ему населенный пункт, народу набилось словно сельдей в бочку, однако ехал при месте. Ехать-то часа полтора всего. За это время о многом передумал. Чего греха таить, на ум приходил вопрос: – Зачем? Ведь брат мог элементарно оказаться не тем человеком…

С точки зрения Давыда, русские представляются цыганам, кучей «лохов» и "халявы", благоприятнейшей средой для «промысла». Чем ныне живут цыгане? Ну там, гадают, воруют, попрошайничают, торгуют какой-то мелочью с рук, а также местами где-то даже чуть-чуть поют и танцуют. Конокрадством, дрессировкой медведей и кузнечным ремеслом сейчас уже, скорее всего не занимаются. Смысла большого нет. Ну, может быть, слегка увлекаются подделкой простых, но всё равно дефицитных товаров. Проблема трудоустройства для них очень сложна, потому как, с одной стороны они далеко не рвутся работать, с другой, их не хотят на работу брать, боятся воровства или не могут, из-за отсутствия должной квалификации. Ну и зачем ему такой брат, которого воспитали совсем не в военном училище? Может вместе с братом он получит проблему на свою пятую точку.