Страница 25 из 35
— Здравствуй, Катенька, ты сегодня прекрасна, — включил на полную мощность свое обаяние. — У тебя новые сережки? И чудное платье, тебе оно идет. — Тепло улыбнувшись, чуть дотронувшись до локоточка, привел девушку на кухню. А там уже вовсю суетились девчонки, нарезая сыр, колбасу и овощи.
— Девчонки, Катя пришла. Принимайте ее в свои ряды. Говорите, что делать, может, что почистить нужно?
— О, хоть один джентльмен у нас появился, а то все разбежались при слове «картошка», — бойкая круглолицая Наташка парней всегда завлекала своим напором и бюстом.
— Так, давайте ее сюда, мы быстро с Катей почистим.
Катя жутко смущалась и явно была не в своей тарелке — взяв нож, умудрилась порезать палец. Ни о какой картошке, конечно, уже не шло речи. Девушке при виде крови стало дурно. Она такая ранимая, как, интересно, мне ее раскрутить на трах?
Обработав палец, перебинтовал. Катю привел в чувства с помощью похлопывания по щекам. На девчоночий шум пожаловал хозяин дома — Вадим.
— Серег, неси Катю на второй этаж, пусть отдохнёт, а то переволновалась.
Кто-то из девчонок попытался пошутить над ее ранимостью, но Вадик, грозно посмотрев на говорившую, пресёк обсуждения. Я, легко подхватив на руки, понес хрупкую Катю в спальню. Аккуратно положив на кровать испуганную мышку, накрыл пледом. Улыбнувшись, направился к двери.
— Сереж, постой, ты куда? — Катин голос дрожал, — не уходи, пожалуйста, посиди со мной.
Я бы, конечно, и полежать был не против. Задумчиво посмотрел на нее: если с нее снять платье и распустить косы, то, думаю, она будет и ничего так.
— Хорошо, не уйду, чем займемся?
У Вадика в столе лежала книга с репродукцией знаменитых художников. Обнажённые тела самое то для раскрепощения дев. Вроде как любуешься прекрасными репродукциями, и вроде плавно подходишь к интересующей всех мужчин теме.
— Картины художника Вильяма Адольфа Бугро, — я повертел в руках увесистую книгу, — хочешь посмотреть? Художник родился в 1825 году.
— Да, конечно, мне нравятся картины, — Катенька не ожидала от меня подвоха.
Подойдя к кровати с другой стороны, сел рядом с Катей. Подложив под спину подушку, положил книгу себе на колени.
— Кать, да ты ближе ко мне садись, так ты сможешь лучше рассмотреть картины.
Первая репродукция была очень милой и реалистичной. Действительно, бог дал художнику талант. Темноволосая девушка в окружении ангелов, надевающих ей венец на голову.
— Как это мило, и как художник передал все досконально и реалистично, — Катя улыбнулась; она была без брекетов, что делало ее улыбку милой.
— Да, согласен с тобой. Девушки не заморачивались насчет ожирения и того, что они не красавицы. Тогда все было натуральное, не было искусственности в лицах. А вот, посмотри, разве она не прекрасна? — перевернул страницу, и перед нами предстала обнаженная темноволосая девушка.
— Она вышла из воды. Над головой голубое небо с белыми облаками. Возможно, будет шторм, и девушка спешит покинуть берег. Но мелкие камешки впились в нежные ступни, и идти по песку больно. Нагнулась, чтобы отряхнуть песок и надеть сандали. Она как живая — так и хочется прикоснуться к белоснежной груди, попробовать ее розовый сосок на вкус.
— Сереж, ты меня смущаешь.
— Это все естественно, Кать, когда мужчину тянет к женщине, а женщину к мужчине. Разве тебе не хочется поцелуев и ласковых рук?
— Иногда хочется, — девушка смутилась моей горячности. Ее пугал похотливый блеск моих глаз.
— Ну так в чем тогда дело? Ты мне нравишься, я тебе тоже. К чему эта ложная скромность?
— Ты не понимаешь, Сергей…
— Ты ни разу ни с кем не целовалась? Можно я покажу тебе, как это?
И, не дожидаясь ответа, притянул Катю поближе к себе. От ее запаха я потерял над собой контроль. Химия вещь все-таки серьезная, и обычная простушка становится в глазах мужчины лакомым десертом. А Катенька была именно такой девушкой: за скромностью, оказалось, пряталась страстная натура.
Твои губы слаще,
Тихий вздох ласкает слух.
Ты не бойся меня, подруга,
Унесу я на крыльях в полет.
Будешь биться в силках, словно птица,
Тихий стон мне награда за миг.
Унесу я страданья в пучину,
Поглощу твою сладкую боль.
Красным знаменем станет вымпел,
Покорил я вершину твою,
Боли нет, нет и причины,
Лишь полета сказочный миг.
Засияешь ты, словно солнце,
И отдашь без остатка себя.
Я самец, я кобель, я мужчина.
Насладившись, уйду я к другой.
Утром получил от Вадима заработанные в споре деньги. А вот Катя, была в шоке, когда при ней были отданы деньги. Она поняла, что все было лишь трепом. Все слова о любви лишь сигаретный дым. Вадим хвалил мой поступок. А я же был противен сам себе. Будет ли она кому-нибудь верить в этой жизни? Простит ли меня? Получив заслуженную пощечину от Кати, я возненавидел себя.
Ах, как хочется вернуться,
Ах, как хочется ворваться в городок…»