Страница 15 из 18
– Ты мог защищаться! – говорю Алистеру в порыве эмоций. – Но ты не захотел, проклятый ублюдок! Как ты станешь рассказывать о своей трусости, урод?
Шеридан поджимает губы, а потом жалеет, что поступил так. Они болят, он касается пальцами их и морщится. Эта мразь, без всяких преувеличений, выглядит плохо.
– Это того стоит, – отзывается ирландец. – Если тебя выгонят из Тор Вергата тоже, куда ты пойдешь? Надеюсь, ты уедешь в Лондон. Знаешь, я даже могу написать заявление, и полиция передаст твое дело в миграционную службу. – Алистер принимает такой вид, будто задумывается. – Парни, ну-ка помогите мне! В Италии незаконопослушных иностранцев имеют право депортировать?
Я стремлюсь оттолкнуть Дейла, подаюсь вперед раз за разом, но друг не сдает позиции. Мёрфи держит меня крепко, приговаривая, чтобы я успокоился.
– Я убью его! Я убью его! – кричу во все горло, в то время как Шеридан, гогоча, отворачивается и, хромая, идет к своей машине.
Дейл практически тащит меня к «Лексусу».
– Ты не сядешь за руль в таком состоянии, – ставит он меня перед фактом, доставая из моего кармана ключи. – Я поведу.
Мёрфи нажимает на кнопку, разблокировав авто. Открывает пассажирскую дверь и заталкивает мое тело в салон. Я ничего не соображаю. Я только ощущаю неземное исступление. Вдруг издалека Алистер тревожит своим басом, что вызывает бешеное неистовство.
– Э-эй, принц Лукас! – Мы с другом поднимаем головы, глядя на ирландца, стоящего возле своей спортивной тачки. – Забудь о полиции! Что скажет твой отец, узнав об этом? – От моего взора не укрывается то, как он обводит рукой парковку. – У него не получилось вырастить примерного сына, правда же?! Во всяком случае, попытка номер один не удалась.
И хохотнув напоследок, он скрывается в машине. Через полминуты задние фары загораются, заводится мотор… Дейл резко захлопывает передо мной дверь, спешит сесть за руль и вставляет ключ в замок зажигания. Он выезжает на дорогу вслед за Алистером. Нам с ним, к сожалению, по пути, поэтому мудрый Мёрфи еще в течение получаса просто колесит по городу. Я не сразу замечаю, что костяшки моих пальцев разбиты. Не знаю, как буду объясняться перед Евой, но она и так скоро обо всем узнает.
– Ты оставил тачку у спорткомплекса? – придя немного в себя, уточняю у друга.
Мы уже двигаемся к нашему району. И Дейл едет максимально аккуратно, за что я ему благодарен. Он кивает головой на мой вопрос.
– Завтра заберу. Об этом тебе точно не следует переживать.
Я знаю, что мне хотят сказать. «Не стоило нарываться на Алистера». Но никто и не думал, что он настолько гнилой фрукт.
Глава 8
Лукас
Когда я вернулся в общежитие, Ева уже сладко спала. Я обрадовался. Потому что я потный, грязный, а мои руки все еще остаются окровавленными. Приняв долгий, горячий душ, лег рядом с нею. И все, на что меня хватило, – это провести легко ладонью по щеке девушки. Так легко, чтобы не разбудить. Я больше не знаю, что готовит мне завтрашний день. Что он готовит нам с ней… Из-за усталости сон пришел быстро, заграбастав в свои объятия, заполнив собой утомленный мозг.
Утром я и не помнил, что мне снилось, но стук в дверь слышал определенно. Глаза распахнулись, как по заказу. Солнце стало пробиваться через шторы. Его лучи по-хозяйски расположились на краю кресла и на части прикроватного стола соседней кровати. Несколько из них упало на саму постель, согревая ее.
Маттиа вернулся. И хорошо, что он не разбудил Еву. Она выглядит, как ангел с разбросанными на подушке волосами. Одна ее нога высунута из-под одеяла. Это смотрится эротично, поэтому беспокойство за этот вид меня не покидает. Прежде чем встать, я глажу щеки Евы, касаюсь подбородка, мечтая насладиться вкусом ее губ прямо сейчас.
– Ты не открывал целую вечность! – жалуется Маттиа, стоит мне впустить его в комнату.
Мы с ним разговариваем сугубо на итальянском. Английского он не знает. Я приставляю к губам указательный палец, а потом указываю им на свою постель. Сосед тихо присвистывает, посмотрев туда.
– А ты не говорил, что она на редкость красива! – заявляет Маттиа в своем обыкновении.
Излагает суть театральным способом.
Я отвешиваю ему подзатыльник, на что он цокает языком и затем гаркает вполголоса. Мне и самой на нее не насмотреться.
– Как зовут? – спрашивает глухо.
– Ева, – отвечаю.
Мы оба, точно сговорившись, вздыхаем. Но лишь одному из нас позволено любоваться ею, поэтому я пихаю Маттиа в бок локтем, чтобы он отвел свои бесстыжие глаза.
– Грязные мысли недопустимы, – с улыбкой предупреждаю его.
Я сажусь на кровати возле Евы, и она обнимает мой торс рукой в тот же момент. Кладет голову мне на колени, продолжая мирно посапывать. Сосед в который раз испускает мечтательный вздох, а потом под моим тяжелым, недовольным взглядом отправляется в ванную. Я готов растянуть это мгновение вечно. Когда есть только я и она, и больше никого. Ничто не может испортить моего настроения, пока она наслаждается сном рядом со мною.
***
Столько всего свалилось. Я должен поговорить с отцом о желании использовать деньги, копившиеся много лет на моем личном счету. Я должен рассказать ему о намерении стать инвестором, ввязаться в серьезный бизнес. Но мои мысли на лекции по судебной бухгалтерии не только об этом. Алистер, и вправду, пойдет к декану? Он, правда, обратится в полицию? Даже не знаю, что хуже: разочарование папы и Исабэл во мне или возможное отчисление из Тор Вергата? Ева устроила допрос в начале дня: расспрашивала, почему костяшки пальцев разбиты. Я старался быть в хорошем настроении, шутил с ней, отвлекал. Она, конечно, поняла, что я с кем-то подрался. Серчала немного, но все же смогла отнестись к этому спокойно. Она не знает, с кем. И она не в курсе, что подобное мне еще раз вряд ли простят.
Я искренне ошеломлен тем, что Алистер Шеридан сегодня появился на занятиях. Он входит в аудиторию, и все охают. Лектор замолкает, разглядывая студента достаточно долго, поправляя очки на носу. Он рукой машет в сторону парт и скамей, приглашая ирландца присесть. И даже не задает ему вопросов об опоздании, не делает выговора. Вскоре все узнают, что это с Алистером сделал я, и тогда люди будут его жалеть. Несчастный, добрый парень, которого избил злой и несдержанный. Не умеющий вести себя подобающе. Да, все так и есть, разумеется…
Как ни странно, мистер Шеридан выбирает место в восьмом ряду. Он садится прямо рядом со мной. Я откидываюсь вальяжно назад, показывая ему, что пускай это и мои последние дни в университете, все равно не стану проявлять напряженность рядом с ним. Он опускает взгляд на мою правую руку, в которой я держу ручку, играясь с ней. И я живо отталкиваю его локтем этой руки, когда он зачем-то приближает свое тело к моему. Как будто напоминая о себе каждую секунду. Повезло, что я не зарядил ручкой ему в глаз! Губы сжимаются в тонкую линию, ведь ощущать продолжительный взгляд Алистера на себе – не самая приятная в мире вещь.
– Я не такой, – непредвиденно заговаривает со мной ирландец.
Скосив глаза в его направлении, я свожу брови вместе. Разбираться, в чем собирается просветить меня Шеридан, нет желания. Мне на него плевать. Но тот, наверное, считает иначе.
– Это были лишь пустые угрозы. Я не такой.
Хмыкнув, я развожу колени, пристроив руки между ног, и не выпускаю из ладоней шариковую ручку. Кто-то из верхних рядов просит прекратить щелкать кнопкой. Но я не могу.
– А какой ты? – вырывается у меня вопрос, в котором четко слышится цинизм.
Шеридан пожимает равнодушно плечами и, подобно мне, расслабляется на скамье с полумягкой спинкой.
– Определенно скверный, безнравственный…, – Алистер выдерживает паузу. – Ничего не напоминает?
Кивком головы он указывает на меня, хотя ему и не стоило. Я понял, на что он намекал. Закатив глаза, признаю мысленно, что он заслужил небольшую ухмылку от меня.