Страница 42 из 58
Большими и маленькими группами пробивались десантники из окружения. Командир 12-й роты 7-й бригады капитан Федор Еременков 20 августа вывел из кольца 36 бойцов. С командиром отдельного радиовзвода корпуса белорусом лейтенантом Василием Потапчиком в Стародуб прибыли и два автомобиля с имуществом связи. Несмотря на чрезвычайно тяжелую обстановку, секретарь партийного бюро 3-го батальона 7-й бригады политрук Михаил Авганян с 24 по 28 августа вывел к деревне Песочное 40 красноармейцев и командиров. Комиссар 1-го батальона этой бригады младший политрук Василий Алексеев 22 августа вывел из-под Унечи две группы бойцов.
Прорвав окружение, корпус вышел на реку Судость и, заняв оборону, оседлал дорогу, сдерживая напор крупных сил противника, наступавших из Стародуба на Трубчевск.
По 400–500 бойцов в каждой бригаде пробились из окружения и сосредоточились у поселка Локоть. Это произошло, в основном, 13 сентября. Тогда десантники еще не знали, что приказом народного комиссара обороны от 4 сентября Управление воздушно-десантных войск преобразовалось в Управление командующего воздушно-десантных войск Красной Армии. Воздушно-десантные корпуса и другие части этих войск выводились из состава действовавших фронтов и передавались в непосредственное подчинение командующего воздушно-десантными войсками. С того времени лишь с разрешения Ставки они могли быть использованы для десантирования во вражеский тыл или вести боевые действия в составе армий и флотов.
Вот почему 4-й воздушно-десантный корпус выводился из состава действовавшей армии и ожидал у поселка Локоть новых указаний сверху.
Около недели в лесу за рекой, вблизи поселка, десантники отдыхали от войны. Мылись, чистились, приводили в порядок свой внешний вид. По вечерам собирались в группы. Вспоминали Марьину Горку, бои на Березине, под Белыничами, Чаусами, у Мстиславля, трудные дни под Кричевом и выход из окружения.
Вспоминали и 214-ю бригаду, убывшую в первую неделю войны для действий по тылам бобруйской группировки противника. Говорили и о сводном батальоне капитана И. Д. Полозкова, который отличился на Березине и убыл в распоряжение командующего фронтом. Где-то он теперь?
На другой день после выхода из окружения в лагере десантников установился твердый воинский порядок. Всюду чувствовалась организованность: строились подразделения, слышались команды, у землянок находились дневальные. Очередной день десантники начали с чистки оружия.
Стояла еще теплая погода, и ветви деревьев маскировали лагерь от пролетавших «юнкерсов».
Вместе с разведчиками чистил автомат и Василий Сехин. За разборкой магазина в голове у него рисовалась картина того дня, когда жиденькая колонна бойцов с голубыми петлицами вслед за разведкой вошла в его деревню. За ними, переваливаясь через колдобины, въехала машина.
Василий с такими же, как сам он, подростками с интересом разглядывал уставших небритых бойцов и догадывался: все они только что вырвались из боя.
Машина поравнялась с его группой, остановилась. Открылась кабина, и командир со шпалами в петлицах сказал:
— Мальчики, от вашей деревни до Клинцов всего двенадцать километров и там, наверное, есть хлебозавод?
Это был капитан Иван Иванович Пинженин.
— Да, пекарня в Клинцах есть, — ответил Вася. — Я знаю, где она. Разрешите, поеду с вами, покажу.
— Это похвально, что ты хочешь нам помочь, но надо, чтобы родители тебя отпустили.
— Я сейчас отпрошусь!
Вася рванул во весь дух, помчался к дому. Бежал он и думал, что родители могут не отпустить, тогда подходящий случай для выполнения своей задумки подвернется не скоро. И Вася, не добежав до своего дома, повернул назад. Бойко доложил, что разрешение получено и он готов ехать.
Чтобы капитан не передумал, Вася быстро уселся рядом с водителем, а его начальник вскочил на подножку, и машина тронулась. В пути Вася рассказал, что колхоз в его деревне Лопотни называется «Новый мир», а отца Павла Ивановича из-за инвалидности в Красную Армию не взяли, и он с мамой Ольгой Петровной и сестренкой Настей остались дома. Сам же он, Вася, решил уйти в Красную Армию добровольцем.
За разговором незаметно въехали в Клинцы. Получили в пекарне, наверное, последние буханок 50 еще теплого хлеба и без задержки тронулись в обратный путь. По выезде из леса, в двух километрах от Клинцов, в ветровое стекло кабины так бухнуло, что Вася с перепугу оказался на полу. Это по их машине, как потом выяснил капитан Пинженин, ударил вражеский бронетранспортер.
Через минуту-другую Вася с двумя бойцами и раненым шофером вслед за капитаном пешком шел в Клинцы. Фашистские танки подходили к городу, стрельба усиливалась.
О возвращении домой Вася уже и не думал, хотя и мучился, что ничего там о его исчезновении не знают. Он решил остаться с десантниками, и капитан Пинженин согласился взять его временно с собой.
В Клинцах покровитель Васи разыскал несколько машин штаба корпуса и устроил на одну из них своего подопечного. Всю ночь полевыми и лесными дорогами Вася ехал до Новозыбкова. Там Иван Пинженин определил его в хозяйственный взвод своего батальона. С бойцами этого батальона Вася и выходил из окружения. Несколько раз он отправлялся в разведку в занятые фашистами деревни и приносил комбату ценные сведения.
Для окончательного решения своей судьбы Вася предстал перед командиром бригады.
— Прибился к нам, товарищ подполковник, в Клинцах и хочет воевать, — начал капитан Пинженин.
— Сколько тебе лет? — оглядывая щупленькую фигуру Васи, спросил Александр Алексеевич Онуфриев.
— Шестнадцать, — ответил Вася, добавив один год.
— Мал еще для войны, — заключил комбриг.
— Мал золотник, да дорог! Так моя мама говорила.
— Может, и взял бы в пехоту, но мы не пехотинцы, а десантники-парашютисты.
— И я хочу десантником стать.
— Тогда быть по-твоему, — улыбаясь, ответил комбриг. — Отправьте его, капитан, в разведроту, и пусть поставят на все виды довольствия.
Так Василий Сехин оказался в составе бригадных разведчиков. Вскоре он познакомился со многими красноармейцами, командирами и политработниками.
После чистки оружия снова, как обычно, построение, и командир роты лейтенант Алексей Бросалов, проверяя оружие, однажды похвалил новичка за усердие в этом деле.
С середины дня разведчики оборудовали окопы вдоль реки, а после ужина началось комсомольское собрание, где Васю должны принимать в комсомол. Здесь все для него было необычным. Выбрали президиум. Голосовали. Утвердили повестку дня, в которой первым вопросом стоял прием в члены ВЛКСМ. Секретарь комсомольской организации уже читал его заявление, а Вася, склонив голову, смотрел на развалившиеся ботинки и со страхом ожидал предложения рассказать свою биографию. Все, однако, обошлось.
Первым выступил младший политрук Виктор Лютов.
— Товарищи десантники, — начал он. — В необычных условиях мы принимаем в комсомол нашего юного разведчика Василия Сехина, который добровольцем вступил в ряды Красной Армии. Но и время, в которое мы живем и боремся, тоже необыкновенное. Против немецко-фашистских захватчиков поднялась вся страна: мужчины и женщины, пионеры и школьники. Не стал исключением и Василий Сехин[30].
И младший политрук рассказал о мужестве, подвигах и самопожертвовании комсомольцев-десантников в боях с фашистскими захватчиками. Рассказал он и о патриотическом поступке, разведданных Василия во время выхода из окружения.
— Я предлагаю принять Сехина в комсомол и надеюсь, что в новых испытаниях он оправдает оказанное ему доверие, — сказал в заключение Виктор Лютов.
Взявшие за ним слово десантники с гневом говорили о бедах, которые несли фашисты на своих штыках на нашу землю, о зверствах гитлеровцев, намеревавшихся огнем и мечом поставить на колени народы Страны Советов, сделать рабами наших людей.
— Не бывать этому! — говорил белорус Игнатий Ключенок. — Свидетельством тому — мужество и стойкость, которую проявили наши десантники в боях под Кричевом. Враг попытался нас окружить, но мы пробились и будем сражаться до победы. На смену павшим придут новые бойцы, в их числе и такие, как вчерашний школьник Вася Сехин. Я за то, чтобы принять его в ряды Ленинского комсомола.
30
В. П. Сехин за участие в парашютном десанте корпуса на захваченную врагом Смоленщину в 1942 г. был награжден медалью «За отвагу».